***
— Луи, здесь не безопасно, может, стоит уйти? — мой голос звучит встревожено, так, словно вот-вот заплачу. Я крепко держу локоть своего парня и продолжаю идти за ним в пустоту холодного, темного, неприветливого леса. Сейчас ночь, и он прекрасно знает, что я боюсь темноты. Но я должна быть смелее, потому что он — не боится, значит, я тоже не должна — Доверься мне. — Уже поздно. А если в темноте мы не сможем разглядеть тропинку до дома? — Я был тут много раз.***
Звон будильника прерывает мой сон, а в голову ударяет резкая боль. Не знаю, какую ночь подряд я просыпаюсь в холодном поту от страха. Боясь снов, боясь всего, что происходит со мной и с ним. В моих мечтах небезопасно. Каждую ночь мне приходится переживать весь этот кошмар заново, потому что там он, будто ничего не произошло, ведет меня куда-то: вглубь, в пустоту и неизвестность, а потом приказывает мне убегать. И каждый раз я все больше ненавижу себя за то, что была не в состоянии что-либо сделать. Я просто бежала так, как он тогда убежал от меня, оставив совершенно одну стоять на остановке, в слезах и с невыносимым пожаром внутри, который перерастал в глыбу льда. Прошло ровно сто двадцать два дня. Ровно четыре месяца. Юбилей. Сто двадцать два дня с того момента, как я потеряла его, с того момента, как он пообещал вернуться, и как бы смешно это не звучало, но он никогда не умел сдерживать своих обещаний. Исчез, испарился, словно пар на морозе, проникая в каждую мою клеточку, заставляя невыносимо скучать и хотеть его обратно. С того момента, как он преследует меня. Я бы отдала все за то, чтобы ты вернулся из этого леса. Из темного мира, который тебя поглотил и забрал в свои объятия. Знаешь, я готова была платить тебе за встречи, только... ты не придешь на них, потому что, если честно, ты никогда не чувствовал меня так, как чувствовала тебя я. И это ничего, я привыкла к твоему холоду в мою сторону. У меня хватит тепла для нас обоих. На календаре четырнадцатое июля. Это значит, что вчера был прожит еще один пустой день, а через неделю таких дней станет на семь больше. Нужно пройтись, пока мысли окончательно не загнали меня в угол ванной комнаты с новыми криками, истериками и слезами. Я не хочу возвращаться к этому этапу, кажется, что я уже пережила его. Но одно безобидное напоминание, маленькая весточка из прошлого или просто его имя, — и я рассыпаюсь на части и вновь вернусь к тому, от чего пыталась уйти. Я смирилась с этой болью, но знаю, что ни за что не переживу новый поток. Обуваю кроссовки и накидываю на себя серый дождевик. На улице уже второй день идет дождь. Скорее всего, он тоже празднует со мной этот день, мою личную трагедию. Это так забавно: я праздную четыре месяца, сидя дома и зарываясь пальцами в волосы, пока где-то шумят салюты и проходят карнавалы. Людей на улице очень мало, в основном машины. Мало прохожих, желающих гулять под дождем, хотя, как по мне, это лучшая погода. Подойдя к мосту, я сажусь на край и свешиваю ноги. Небо сегодня темно-серого цвета: красивый цвет. Чем-то похож на твои глаза, только они лучше, ярче, красивее. Живые. Не помню, что заметила первым — твои глаза или твою улыбку, потому что сразу же застыла на месте. Тогда ты впервые подошел ко мне так близко, а я все никак не могла сосредоточиться на ответе, потому что тонула все глубже в твоих глазах. Вдалеке появляется маленький просвет, но до нас он не дойдет. Это и не удивительно. Погрузившись в собственные мысли, не замечаю, как возле меня присаживается парень. — Хорошая сегодня погода, — произносит он, и я вздрагиваю от неожиданности. — Разве что для безумцев, — закрываю глаза и глубоко вздыхаю. Мне нужно побыть одной, посмотреть на темное, пропитанное серостью и дождем небо, представлять, как он сидит рядом со мной и прижимает меня ближе к себе. Не хочу, чтобы кто-то мне мешал, надоедая глупыми высказываниями. Хотя, буду честной, мне тоже нравится такая погода. — Вероятно, я им и являюсь, ведь я просто влюблен в нее, — парень смотрит на меня изучающим взглядом, а я съеживаюсь и пожимаю плечами. — Я Гарри. — Гарри, — повторяю, пробуя его имя на вкус. — Эмилия, но, прошу тебя, не называй меня так. Просто Эмма. — У тебя очень красивое имя, — он задумчиво смотрит наверх, а я мычу что-то невнятное. — Ты могла бы сразу представиться мне как Эмма, если твое имя тебе не нравится. — Я не люблю врать людям, даже незнакомым, — не открывая глаз, шепчу я. — А почему оно тебе не нравится? — незнакомец придвигается ближе ко мне, не отрывая взгляда. Не подаю вида, хотя это начинает меня раздражать. — Это слишком мягкое и нежное имя. С таким именем должна быть счастливая судьба у какой-нибудь богатой девочки. Я не подхожу по этим критериям. Имя Эмма более грубое. — Удивительно, — выдыхает Гарри и отводит взгляд от меня. Чувствую неловкое напряжение, когда он поднимает с земли камень и кидает вперед. — Я сегодня шел сюда, чтобы побыть с самим собой наедине. Ну, знаешь, подумать о чем-то, что волнует, а это место идеально подходит для этого. Но я почему-то рад, что встретил тебя, — капли дождя падают на дорогу и на проезжающие снизу машины. — Я устал от одиночества, оно успело мне надоесть. Отвратительно постоянно копаться в себе, отыскивая новые страхи и печали, хочется постоянства. — Последнее время только с ним я могу быть собой. Просто наслаждаться моментом полной тишины, которую порой перебивают мои мысли. Никто в мире не поймет тебя так, как ты самого себя и с этим стоит смириться. Одиночество — единственный способ стать кем-то стоящим: разбитым или счастливым — неважно, это ты сам для себя решаешь. Пауза повисает между нами. Минут десять мы просто сидим и смотрим куда-то вдаль, будто ожидая какого-то знака или послания, что нужно расходится и все это глупо. На какое-то время я даже забываю о его присутствии. — О чем ты сейчас думаешь? — я вновь вздрагиваю, а он смущенно смотрит на меня — Я думаю о смерти. Не по средствам суицида или старости, а о случайной и непреднамеренной, чтоб никто не ожидал и не знал, по каким обстоятельствам, где ты и что с тобой случилось Уйти красиво и не быть найденным. — Ты удивляешь меня, Эмилия, — морщусь от своего имени, и это явно забавит парня. – А я бы хотел уйти из жизни, спрыгнув с моста в реку. Утонуть. Чтоб сняли документальный фильм про парня, который упал в глубину. И люди видели, как я… — Выставляешь напоказ, я поняла, не продолжай, — заканчиваю за него я. — А вот и нет, — он обиженно надувает губы, и я еле заметно ухмыляюсь. — Чтобы они видели, как я уйду. Как по мне, так это не менее красиво, чем твое исчезновение. Я не боюсь этого, понимаешь? Смерть — это точно не то, чего нужно бояться, ведь существуют не менее ужасные вещи: осы, например, — он вскидывает руки и я удивленно смотрю на него, стараясь не улыбаться. Это все еще больно дается. — Ну, а что? Они больно кусаются! — Ты такой ребенок. — Я не ребенок. Просто исчезновение — это не так страшно, как тебе кажется. Люди ведь не знают, где ты. Они могут даже не заметить. Но я прекрасно помню, что заметила, когда она не пришел в школу на следующий день. И через день. Даже через месяц, словно испарился. Я искала его повсюду: на крышах многоэтажек, в уютных кофейнях, в парках, — но его нигде не было. Словно никогда и не существовало, а я все рвала на себе волосы и сходила с ума от отсутствия его в моей жизни. По моей щеке прокатилась одинокая слезинка, но я быстро смахнула ее, чтоб мой новый знакомый ничего не заметил. Ему не нужно знать, как я изуродована этими слезами. Гарри поднимается с моста и выжидающе смотрит на меня. — Пойдем? — он протягивает мне руку, а я молча принимаю ее. И мне все равно, куда он меня поведет, в голове повторялась лишь одна фраза: "только не в неизвестность, только не туда".