Призрак прошлого

POV Эмма       За окном уже повис таинственный мрак ночи, который пеленой окутал весь город. В домах гаснут лампы, а фонари уже давно не освещают дорогу, поэтому проезжающие машины спасаются светом фар. Время остановилось, лишь настенные часы напоминают о том, что все это происходит по-настоящему, и я не сплю. — Ты в порядке? — Обри мягко опустила свою руку мне на плечо и попыталась выдавить из себя подобие улыбки, которая должна была меня ободрять. Но проблема была в том, что я всего лишь не знаю, где он сейчас находится и на что способна его злость. — Да.       Я разрушила себя, когда начала защищать всех тех, кто находился так близко, как это было возможно. Для меня не было понятия «рядом», казалось, что я должна спасти всех тех, кто, в свою очередь, старался помочь мне, и эта бесконечная цепочка вошла в привычку. Меня будто повалили на пол и связали руки над головой тугим узлом, чтобы я не брыкалась, а просто поддалась какому-то своеобразному течению жизни, которая стремительно тянет меня на дно. А я сопротивляюсь, потому что знаю (или хочу думать, что знаю), как правильно. Не нужно учебников и докладов на тему «инстинкт», когда единственный шанс на спасение – это я, которая так предана своей свободе и готова закрывать глаза на то, какие овраги оставляю за собой другим людям. На них обрушиваются камни, прижимая своей тяжестью и перекрывая кислород.       Тем людям, которые просто хотели мне помочь.       Я стала основной проблемой, которую так долго избегала и не нужно скрывать тот факт, что именно я утопила в бездонном океане все то, что старалась не сломать.       И я не знаю, как называть человека, который оказался прижатым с двух сторон каменными стенами, в момент, когда боязнь замкнутого пространства развивается до максимума. Виновный или пострадавший? — Может, ты хочешь воды? — пыталась завести разговор подруга, но я лишь бессознательно мотала головой из стороны в сторону, стараясь сделать вид, будто слушаю ее. – Эй! — Ну что? — я дернула рукой и уставилась на Обри, которая больше не смотрела на меня с тревогой. Я поняла, что исхода два, и в любом случае мне придется ей все рассказать, в противном случае я рискую остаться без подруги вообще. В глазах все поплыло из-за нового потока слез, и в ту же секунду прокляла себя за то, что так быстро сдалась. Обри, заметив это, быстро прижала меня к себе, и я уткнулась носом ей плечо, вдыхая такой знакомый запах ее духов. — Прости.       Я рассказала обо всем, что происходило с того момента, как я пропала, не взяв во внимание тот факт, что ушла я не просто так. Пусть я и пыталась быть честной с ней, но все же стоило не выходить за рамки позволенного, и сказала, что в ту ночь я ушла из дома просто потому, что нуждалась в свободе. — Не понимаю, — она на секунду закрыла лицо ладонями, а после посмотрела на меня. — почему ты так далеко отталкиваешь его? Просто не верю в то, что ты хочешь потерять его, это ведь не так? — Не так, — будто под гипнозом повторила я, продолжая рассматривать деревянный пол соей комнаты, будто это занятие было одним из моих любимых, будто мир остановился и ждет меня, пока я рассматриваю такую обычную вещь, подобно вижу ее в первый раз. — А что я должна сделать? Сказать ему о своем прошлом, и надеется, что он примет меня такой, какая я есть с распростертыми объятиями, и будет дуть на мои раны каждый раз, когда я вновь упаду? — Но он уже сделал это! — на это фраз Обри встала на ноги, и развели руками в стороны, как бы показывая очевидность того, что она сказала секундой ранее. — Гарри уже принял именно тебя, Эмма, какой бы странной и потерянной ты не была, он дал тебе свою руку, по которой ты моментально ударила.       И, тут, будто молния ударила меня, потому что я затряслась, как осиновый лист. До этого момента я и не задумывалась о том, насколько то, что сейчас сказала Обри – правда. Гарри вынес все мои глупые размышления вслух, сохранив при этом свое отношение ко мне, он помог мне выбраться из угла их дома, когда ноги отказывались ходить, а перед глазами еще несколько часов назад был неизвестный мне мужик, прижимающий мое хрупкое тело к холодной бетонной стене, заставляя кровь в жилах застывать. Он выстоял все это рядом со мной, не сдаваясь ни на секунду и ища меня внутри пустого тела, с которым он познакомился у обрыва, который, думаю, когда-то в прошлом обрушился из-за еще одной моей ошибки. И он не ушел даже тогда, когда я перечеркнула себя и оттолкнула его так далеко, как это было возможно. Но не сейчас.       Я промолчала и закрыла глаза. Взяв куртку Обри, предварительно спросив разрешения, и попросила ее немного посидеть в моей комнате, давая мне тем самым время на размышление. Выйдя на улицу, я как можно тише закрыла входную дверь, боясь разбудить маму, которая сегодня уходит на ночную смену. Которая переживает из-за отца, которому, по сути, нет до этого дела.       Присев на лавочку в голове промелькнула мысль: «Что было бы, если б я проснулась в своей кровати и поняла, что все это просто сон?». Будто никогда не было Гарри, Лиама, нашего разговора с Обри и моих постоянных сожалений, во времена, когда я плыла по течению придуманное не мной и не решала своей жизни. Проблемы тогда лежали не на моих плечах. И все было как раньше, без людей, которые по ошибке и совершенно случайно стали для меня больше, чем слово «бесконечность». Как будто я смотрю на себя со стороны, во сне, а потом просыпаюсь и вижу, что ничего этого не было. Никогда. Всего лишь плот моего воображения. А хочу ли я этого? Хочу ли забыть все то, что топило, но одновременно служило спасательным жилетом?       Не знаю. Единственное, о чем я сейчас могу думать – это парень, который, вероятно, уже и голоса моего слышать не хочет, в то время, когда я до боли соскучилась по его смеху. Он уже несколько секунд раздается в моей голове. Я храню все его интонации в памяти, проигрывая их как аудиокассету тогда, когда все становится неправильным. В такие моменты я не существую, просто витаю в собственных же грезах, в надежде, что все это по-настоящему. И я могу мечтать о нем, вот так, сидеть и думать о том, чего лишила себя. Мучить себя этими каплями чего-то соленого на порезы, которые до того въелись в кожу под ключицами, что мне стало привычно закрывать глаза тогда, когда совсем не хочется дышать. Но я делаю это, потому что знаю о том, что пару дней назад это было нужно ему.       Так и есть. Если это сон, то позвольте мне остаться здесь и уберечь себя от человека, чьи руки заставляли меня дрожать от холода. Мне больше не тепло с Луи. POV Гарри — Приятно было познакомиться, — я поцеловал девушку в щеку и осторожно засунул в карман джинс клочок бумажки с ее телефоном. — Я позвоню завтра?       Она кокетливо улыбнулась в знак согласия и плавно пошла к выходу из кафе. Лана оказалась довольно элегантной девушкой с поверхностными мыслями, но не думаю, что это могло чему-то помешать. Главное ее качество заключалось в том, что она совсем не была похожа на Эмму. Мою Эмму, которую я хочу забыть. Но если эту фразу проверить на детекторе лжи, то единственные слова, которые оказалось правдой, были бы «мою Эмму». Я жалок, потому что пытаюсь переубедить себя в очевидном, а самовнушение не всегда работает.       Решив пройти через парк, и углубится в собственное противоречие, я перебирал в голове первое, что приходило бы на ум. Но через несколько слов проскакивали «ее удивительные глаза, в которых так легко потеряться», «ее имя, красиво звучащее особенно тогда, когда она это отрицает», «ее взрослые рассуждение» или любая другая часть, которую я (не) хочу забывать. После всего этого остается лишь приятный осадок на легкий, будто я только что вдохнул самый едкий дым, но мне это понравилось, хочется большего.       «Я не курю. Я просто пытаюсь обратить свои мысли в дым и отпустить их далеко в небеса, позволить им растворится вместе с воздухом, вместе с моими чувствами», — сказала она, когда я впервые увидел ее курящей. Казалось, будто она и не пытается скрывать себя, думая, что это оттолкнет меня, но это лишь притягивало к ней еще сильнее. Легкость ее слов, за которыми стоит самый непроглядный мрак.       И все это пьянит меня сильнее обычного, и вместо того, чтобы забыть ее, мне удалось лишь глубже утонуть. По-другому и быть не может.       Встав на ноги, я двинулся вдоль деревьев, которые когда-то кто-то здесь посадил. И несмотря на то, что все эти растения обладают невероятной красотой – никто и не думают о том, что годы назад какой-то человек уставал ухаживать за этим. Не все заслуги видны, но это не значит, что люди не старались. Просто не всякий осознает всю тяжесть той или иной работы. Взять, например, маму, чей ребенок постоянно болеет или подростка, который пытается стать кем-то другим, в надежде, что его примут. Разве боль и тяжесть мира не являются работой?       Пройдя по тропинке и свернув несколько раз налево, я оказался в самом центре парка, а это значило, что до нашего обрыва оставалось не так много, но идти туда я не собирался. Секундой позже я увидел еле заметный силуэт – единственное, что хоть как-то придавала этому парку статус «самого посещаемого». Наверное, дело в том, что небо уже затянуло тучами, а дождь вот-вот хлынет на эту безлюдную сейчас улицу, на которой я нашел признак жизни. И дело вовсе не в том, что за несколько секунд я промокну, потом, может, слягу с температурой на неделю или не в том, что я уже и забыл, как зовут девушку, с которой познакомился совсем недавно и случайно назвал ее имя красивым. Хотя оно и было самым обычным.       Меня волновало то, что человек, о котором я так долго, несмотря на то, что мы разошлись полдня назад, мечтал, сейчас сидит в нескольких метрах от меня и, облокотившись о скамью, закинул голову наверх, понимая, что скоро «небо начнет плакать». И такая погода может нравиться только безумцам, не та ли?       Она легким движением руки поправила свои волосы, а я лишь подавил желания подойти к ней. Неважно зачем, может, мы вновь поссоримся или обговорим сложившуюся ситуацию — все это мало меня волновало. Адреналин зашкаливал, и виной была она. Девушка, который я как-то пообещал быть рядом.       Я заметил еще одного человека в парке. Это был парень, и я видел его впервые, хотя это и неудивительно. Он выглядел довольно болезненно, но стремительной походкой тот приближался к Эмме, не сводя с нее глаз. Держа руки в карманах, парень, шаркая ногами, напряженно впивался в сидящую девушку взглядом, будто пытаясь испепелить ее. Ненависть. Ее можно было прочитать в каждом его резком и небрежном движении. Когда-то белая футболка вымокла от дождя, а книзу была покрыта грязью. Создавалось ощущение, будто он не снимал ее на протяжении нескольких недель, или даже дольше. Ускорив шаг, совершенно забыв о своей неуверенности, я двинулся по направлению к Эмме, пытаясь незаметно перейти на бег. Парень же ,наоборот, совсем не спешил, передвигая ногами как можно медленнее.       И тут произошло то, чего я никак не ожидал. Заметив меня, он рванул с места и повалил меня на землю, ударяя лицом об асфальт. Лицо кровоточило, но я и вовсе не стал об этом думать, отталкивая его, и переводя взгляд на Эмму. Она закрыла рот руками, а ее личико выражало ужас. Никаких больше эмоций вроде смятения или удивления, лютый страх, который холодом пробирается под кожу и заставляет мое сердце сжиматься с невероятной скоростью. В этот момент меня снова ударяют, но уже в живот, поэтому я без сил падаю, пытаясь сделать свою боль менее чувствительной. Кровь стекает с виска, а дождь старается смыть всю эту «краску» с асфальта, в то время, как беспомощная девушка в страхе кричит, даже не замечая этого. Сердце колотиться, пытаясь разорваться на куски, когда я замечаю что-то острое справа. Нож. Остро заточенный нож, который этот псих приставил к моей шее, уже сверкает, а Эмма, кажется, теряет сознание, поэтому я срываюсь с места и отталкиваю незнакомца. Но он быстро реагирует и рассекает мне ладонь, которая в ту же секунду, как мне показалось, загорелась как в огне. Кровь хлынула на землю, а я вновь упал, то ли от ужаса, то ли от удара в спину ногой.       Я слышу ее крик. Он режет мой слух, пропуская снаряды из профессионального оружия внутрь, и я не в силах все терпеть. POV Эмма       Я видела блеск ножа, впалые щеки и бледную, почти белую кожу. Слышала его приглушенное дыхание и еле заметный хрип.       Эта тишина оглушила меня окончательно, а удары сердце, которое, казалось, планирует вырваться из грудной клетки, замедляются, позволяя мне потерять контроль. Руки дрожат, а поток слез мешает мне видеть то, чего я так не хочу осознавать. Меня трясло, словно в лихорадке, а секунды превратились в часы, и не стоит говорить об условностях этого мира, ведь я окончательно ушла отсюда. Обезумела.       Страх подступает к горлу, заставляя меня выдать что-то похожее на стон, но это лишь для меня, на самом деле я кричу. Пытаюсь остановиться, но не могу, признавая себя слабой.       Он буквально сжимал его горло в руке и чем ниже Гарри опускался, в попытках встать, тем сильнее усиливалась моя паника, которая уже давно вышла за всякие рамки. Я изо всех сил старалась сдерживать свои эмоции внутри, пытаясь ущипнуть себя. Я готова поверить в то, что это сон, готова попрощаться с этим, лишь бы не видеть того, что сейчас происходит напротив, по-настоящему.       Момент, когда я позволила своему сумасшествию и выдумке стать реальностью равен тому, что может перевернуть все с ног на голову. Все происходило здесь и сейчас, а мой крик превратился в едва заметный писк, отображающий мой страха, будто я мышка, которую только что зажали в угол. Два мира слились в одной схватки, и здесь нет счета или виновных. Проигрывает тот, кто когда-то поверил и проиграл.       Человек в белой футболке повернулся ко мне лицом и улыбнулся, той улыбкой, за которой обычно скрывается беспорядок в голове. Так убийца улыбается жертве, чтобы внушить доверие перед тем, как вонзит в тебя нож. И я больше не чувствую тепла, спокойствия, зная, что все началось не там и мне не следовало годы назад гулять в том парке, а после верить ему. Все не так, лишь единственное осталось неизбежно – он рядом, как и обещал. Разрушил меня и все то, что я спасала, но в итоге заковала себя в оковы, добровольно соглашаясь на казнь.       Я проиграла, не успев и подумать о том, что могло бы быть. — Скучала?

Хотелось превратиться в тень и исчезнуть. Всему виной был он.

Тот, кого я считала потерянным.

Мертвым.