Тайна Изабеллы Свон

Белла POV.       Я разозлёно пнула камушек, не в силах совладать с эмоциями. Почему мой мозг не хочет вспоминать, как выглядит тот парень? Я отчётливо помню то время. Чикаго, 1918 год. Тот день, когда я увидела Мейсена, выдался жарким. Я шла по улице и увидела красивого парня лет семнадцати. К сожалению, не могу воспроизвести в мыслях его лицо, память отказывается выдавать мне это воспоминание, но точно помню его глаза. Зелёные, скорее даже изумрудные. Тогда я ещё не знала, что с ним произошло. Он был таким печальным...       Я подошла к юноше и улыбнулась. Незнакомец поздоровался со мной только из вежливости. «В чём причина Вашей грусти, сэр?» — спросила я тогда. У меня было непреодолимое желание помочь. «Не хочется обременять Вас своими проблемами, Мисс», — грустно улыбнулся он. Помню, как меня заворожил его голос.       Мне было-то всего четырнадцать в то время, но это не помешало мне подойти к нему и заговорить. Мама всегда говорила мне, что нужно быть приличной. И она явно не одобрила бы мой опрометчивый поступок, но на тот момент меня это не волновало. Ведь мама также говорила, что надо творить добро. И я старалась. Я часто помогала людям. По крайней мере, старалась. Но именно помочь выходило редко, в некоторых случаях я даже портила всё. Это невероятно сильно меня расстраивало, но я не унывала и пробовала ещё и ещё. «Я не думаю, что это сильно мне навредит». — Я нагло врывалась в личную жизнь совершенно незнакомого мне человека. И как я могла так поступить тогда? Раньше я отличалась особой стеснительностью. Естественно, сейчас это качество характера у меня пропало. «Извините, но мне пора», — Мейсен развернулся и пошёл прочь. Я понимала, что совершенно ничего о нём не знаю и решила узнать его имя, чтобы вскоре найти. «Назовите хотя бы фамилию!» — взмолилась я, не надеясь, что мне ответят. Но мне повезло — на моё удивление юноша развернулся и проговорил: «Мейсен. Моя фамилия — Мейсен».       Я встряхнула головой. Ну почему я не узнала тогда его имя? Единственное, что запомнилось мне кроме глаз — волосы. Можно сказать бронзовые, переливающиеся на свету. У Мейсена был несвойственный в то время беспорядок на голове. И ещё... он был невероятно красив. Тогда я долго провожала его взглядом, а потом побежала домой, искать нужное заклинание. Я долго не могла найти подходящее, поэтому потратила на это около недели. Во всех рецептах нужно было иметь что-либо кроме воспоминаний и знания фамилии. Столько же я искала всё необходимое для проведения ритуала. Настолько сложных заклятий я никогда не выполняла, из-за этого мне приходилась между всем этим набираться энергией.       К тому времени, когда я закончила, Мейсен уже лежал в больнице. Я прибежала туда, заранее прочитав заклинание, чтобы врачи и медсёстры не обратили на меня внимания. Я с трудом узнала его. Измученное лицо, исхудалое тело и глаза потемнели. Казалось, ему всё равно, что с ним будет.       Разглядывать Мейсена дальше мне не дала медсестра, вошедшая в палату. «Девушка, что вы здесь делаете? Вам нельзя здесь находиться!» — возмущённо говорила она. Удивительно, но я не растерялась и с помощью различных магических штучек выведала у неё информацию о юноше. К моему счастью, та девушка заинтересовалась им, поэтому знала побольше, чем остальные врачи.       Сейчас я понимаю — уж лучше бы я не бралась за это. Но тогда мне так хотелось помочь, так хотелось. Я очень близко к сердцу приняла историю о нём. Его родители погибли, Мейсен остался сиротой. Родственников у него не было. Да и болезнь протекала в сложной форме, и врачи уже знали исход. Они знали, что он погибнет.       Почему меня это не останавливало? До сих пор не понимаю. Казалось, это моя обязанность — помочь ему. По своей глупости, я не попросила помощи у мамы, думала, что справлюсь с этим сама. Глупая. Я приходила в то здание каждый день, стараясь помочь. И вот, в один ужасный день это случилось. Я зашла в ту же палату, но там не было того, к кому я пришла. Зато была та самая медсестра, к которой я не раз обращалась, желая выманить побольше сведений. Девушка уже рассказывала мне всё без помощи магии, и я не чувствовала себя перед ней виноватой.       Сейчас моё сознание будто бы издевается надо мной. Я помню лицо медсестры. У неё были длинные светлые волосы, миленький курносый нос и пухлые губки. Она с сожалением посмотрела на меня тогда и сказала мне такие страшные слова: «Его больше нет».