***
Луи не мог найти себе места, буквально. Он с трепетом ждал вечернего выступления. Ему нравилась песня, которую они пели, потому что она была связана с большим количеством важных для него людей. Честно говоря, его жизнь была бы полным отстоем без всех этих людей. Более того, он наконец-то увидит, как Гарри уверенно исполнит своё соло, как настоящая звезда, которой он и был. Они бегут по коридору к тёмным переходам, и Луи мягко улыбается другу, ощущая неимоверную гордость за него. Он так взволнован тем, что ему удалось убедить Гарри спеть, что Гарри действительно ценит его мнение. Может показаться, что это пустяк, но это действительно многое значит для Луи, это то, что точно нельзя проигнорировать. Он видит, как Гарри застывшим взглядом смотрит на него через плечо, и Луи ободряюще улыбается, поднимая большой палец вверх, когда они занимают свои позиции за широкими дверями сцены. По какой-то причине его улыбка не оказывает нужного эффекта, Гарри выглядит более встревоженно, чем когда-либо, он поворачивается к сцене, его руки слегка дрожат. Двери медленно открываются, и парни выходят вперёд, выстраиваясь в линию перед микрофонами, ожидающими их на сцене. Луи искрится необъяснимым счастьем, руки нежно обхватывают чёрный микрофон. Он знает, что неважно, сколько раз он уже держал микрофон, он никогда не забудет, что это значит для него, и никогда не утратит этого невероятного ощущения трепета и восторга, которые охватывают его. Он живёт своей мечтой. Лотти говорила, что этого никогда не произойдёт. Его отец говорил, что этого никогда не произойдёт. Его отчим говорил, что этого никогда не произойдёт. Вопреки им всем, он стоит здесь, на сцене. Чистейшее наслаждение наполняет каждую клетку его организма, когда в зале звучат первые аккорды песни, эхом отдаваясь в сознании каждого из ребят. Он смотрит на Гарри, стоящего рядом, который натянул чрезвычайно искусственную улыбку на лицо. Что ж, то, что он нервничает, вполне естественно. В конце концов, в ближайшие минуты он исполнит своё первое соло. Это как бы многое значит. Луи ещё раз ободряюще улыбается ему, Гарри слабо улыбается в ответ. Guess this means you're sorry You're standing at my door Guess this means you take back All you said before Начинает Лиам, и Луи ощущает ещё одну волну абсолютного восторга, накрывающую его с головой. Он поворачивается и видит, что Найл с Зейном так же взволнованы, как и он, сияя и покачиваясь перед стойками с микрофонами, наслаждаются каждой секундой происходящего. Вот оно, думает он, счастье наполняет его изнутри. Вот то, чего ты ждал всю свою жизнь. Like how much you wanted Anyone but me Said you'd never come back But here you are again Соло Лиама приближается к концу, Луи открывает рот, готовясь начать петь. Его голос громко сливается с голосами остальных, проходя через металлическую сетку микрофона, на лице лишь выражение полнейшего удовольствия. 'Cause we belong together now, yeah Forever united here somehow, yeah Луи смотрит на остальных, тепло разливается по телу от осознания того, насколько им повезло встретить друг друга. You got a piece of me And honestly My life (my life) would suck (would suck) without you Когда он поёт, он представляет людей, в которых действительно нуждается. Мама, Физзи, Лотти, близняшки, Стэн, парни... и Гарри... Да, ему нужен Гарри. Он не знает, нужен ли он ему так же сильно, но по какой-то причине, когда они не вместе, он чувствует, что ему необходима его компания; его глупые шутки, смешная неуклюжесть и эти непослушные кудряшки. Ему нужен Гарри, потому что Гарри заставляет его чувствовать желанным, чувствовать так, будто он действительно чего-то стоит, и ему это невероятно нравится. Ему нравится, что он смог повлиять на друга и убедить его выступить сегодня, и сейчас, результат их разговора вот-вот случится. Луи широко улыбается, ожидая соло Гарри. Остались считанные секунды... Его глаза сияют, приближается момент, когда Гарри должен открыть рот и начать петь. Он ждёт... и ждёт... Но стоп? Почему поёт Лиам? Maybe I was stupid, начинает он, и улыбка сходит с лица Луи, заменяясь на выражение растерянности. Конечно, нет смысла отрицать, что у Лиама прекрасный голос. Чёрт, да ему уже должны нести контракт со студией на подпись. И всё же, это не тот голос, который Луи хотел услышать. Он ожидал приятный, хриплый звук голоса Гарри, не Лиама, и он совершенно не понимает, почему он не слышит его. For telling you goodbye Maybe I was wrong Луи чувствует, что его начинает охватывать паника, это был момент Гарри, только его. Почему Лиам забрал его? Он смотрит на остальных, кажется, никто больше не удивлён. Взгляд доходит до зелёных глаз Гарри, и в них уже нет того фальшивого блеска радости, Луи видит в его взгляде совершенно другое - стыд, разрушение, бессилие, то, чего он никогда не видел у него раньше. Гарри выглядит так жалостно, что Луи хочет подбежать к нему и крепко обнять, сказать, что всё будет хорошо. Зейн допевает куплет, Луи вопросительно смотрит на Гарри, и тот сглатывает, виновато глядя на свои ноги, после чего он возвращает взгляд на публику, снова натягивая ту до боли фальшивую улыбку. Луи в ступоре открывает рот, он не может нормально думать от разочарования. Он... он не знал, что Гарри попросил Лиама спеть за него. Он считал, что Гарри полностью уверен в себе и готов сделать это. Почему он отступился и ничего не сказал ему, своему лучшему другу, которому он всегда может довериться? Только если... Только если Гарри не верит Луи. Нет, раздражённо думает Луи. Ведь они с Гарри делятся абсолютно всем, от ужасных рассказов о разводах их родителей до неловких историй про первый поцелуй, и ничего не может изменить это. Ничего. Луи сглатывает, приходя в себя, наступает время второго припева. 'Cause we belong together now, yeah Forever united here somehow, yeah Они поют и расходятся по сцене, как им было сказано в студии хореографии, Луи находится рядом с Гарри, а Лиам, Найл и Зейн медленно отходят на другой конец сцены. You got a piece of me And honestly My life (my life) would suck (would suck) without you Они поют все вместе, Луи бросает быстрый взгляд на Гарри, и на мгновение кажется, будто только они вдвоём в этом зале; будто только они вдвоём на этой планете. И почему-то он полностью рад этой мысли. Гарри обменивается взглядом с Луи, его зелёные глаза наполнены уязвимостью и мольбой, Луи слегка хмурится. Он всё ещё не понимает, почему Гарри не спел своё соло. Почему теперь он так странно смотрит на него? Песня заканчивается, и они возвращаются к своим стойкам для микрофонов. Луи широко улыбается успешному выступлению и обнимает Гарри за шею, близко притягивая его к себе, они слегка ударяются головами. — Что случилось? — он шепчет Гарри в ухо, нос щекочут шоколадные кудряшки, из-за чего по спине пробегают мурашки. Он старается игнорировать это, Гарри поворачивается к нему, его лицо, выражающее стыд, в нескольких дюймах от лица Луи, он тихо произносит: "Я не смог. Луи бросает тревожный взгляд на Гарри и видит, что тот едва сдерживает слёзы. Парень сглатывает, виновато отводя взгляд от Луи и снова натягивая фальшивую улыбку, что даётся ему с трудом. Они слушают речи судей, все остальные гордо улыбаются, а мысли Луи заняты кудрявым, зеленоглазым, невероятно талантливым парнем, стоящим рядом буквально у него под рукой.***
Прошло два дня. Два дня с момента, как Гарри подвёл своего лучшего друга, предал его доверие и плюнул на его совет, как на кусок грязи. Целых два дня как Гарри не видел, не слышал и не разговаривал с Луи. Честно говоря, это убивало его. Он терпеть не мог быть без Луи. Казалось, что часть его отсутствует, ноющее чувство в глубине сознания постоянно напоминало, что его лучший друг не рядом с ним. С момента как они приехали в Х Дом три недели назад они с Луи никогда, ни разу, не проводили более одного-двух часов друг без друга, и Гарри ненавидел тот факт, что он так долго не видел эту яркую ослепляющую улыбку и эти сияющие голубые глаза. Но Гарри не думал, что может сейчас с ним встретиться, не после того, как он так трусливо повёл себя на их втором выступлении. Луи не заслуживает такого ужасного друга как Гарри. Луи замечательный, удивительный и талантливый, и Гарри знал, что парень не должен тратить своё время на него, даже если ему так этого хотелось. — Гарри! Гарри, открой дверь, это уже смешно, — голос Зейна слышится за деревянной дверью, он громко стучится, умоляя Гарри уже третий раз за последние два часа впустить его. Он жалобно вздыхает, свернувшись на кровати, и подтягивает ноги к груди, обнимая их. Он утыкается лицом в колени, опухшие красные глаза, которые уже болят от слёз, трутся о грубую ткань джинсов. — Гарри, я серьёзно! — Что он сделал на этот раз? — заглушенный неразборчивый голос с ирландским акцентом звучит вслед за Зейном, и Гарри слышит, что Найл, видимо, что-то ест. Всё правильно, думает он, вспоминая слова Найла, я всегда всё порчу. Я не могу ничего сделать правильно. Я даже не могу спеть чёртово соло. Он не заслужил находиться на этом шоу. Он не заслужил быть исполнителем. Он заслуживает вернуться домой и остаться запертым в Холмс Чапле навечно, пока не сгниёт там вместе со своими трусостью и полнейшим отсутствием таланта, далеко от парней, Х-фактора и... и Луи. Сможет ли он на самом деле быть вот так без Луи? Они друг без друга всего 48 часов, и вот к чему это привело. Он так сильно скучает по нему... — Гарри! — кричит Найл, голос заглушен, возможно, сэндвичем. — Открой грёбаную дверь! — Гарри тихо вздыхает через нос. Найл всегда был тем, кто больше всех ругается, но Гарри сейчас не в том настроении, чтобы акцентировать на это внимание. Если подумать, он сейчас вообще не в настроении для чего-либо. — Я сейчас вернусь, — Гарри смутно слышит слова Зейна, прежде чем тот начинает кричать. — Вагнер! — Что... Какого чёрта они зовут Вагнера? — А, здравствуйте, мои юные, привлекательные друзья, что вам нужно? — экзотический акцент Вагнера прозвучал за дверью, и Гарри бы даже засмеялся, но не сейчас. Это больше было по части Луи. Луи... Гарри разрушил их дружбу. Он не мог встретиться с ним сейчас, не после того, как он предал его. Он чувствовал себя униженным и сломленным. Кто он без своего соучастника по мелким пранкам, без своего лучшего друга, без человека, который был для него ближе всех остальных? Ему нужен Луи, и, тем не менее, он сам отвернулся от него. Это не имело смысла, но, опять же, теперь уже ничего не имело смысла. В двери что-то скребётся, слышно заглушенное бормотанье Зейна, Найла и Вагнера, и Гарри встревоженно поднимает голову, видя как ручка двери слегка трясётся, прежде чем полностью поворачивается, и дверь открывается на распашку. Прекрасно. Теперь Гарри не может даже посидеть наедине с самим собой, и неважно, что он сам вообще предпочёл бы провести это время с Луи. Он не знает, почему он так привязался к нему. Он думал, что это связано с тем, что они такие хорошие друзья, но каким-то образом... У Гарри никогда не было такого друга как Луи: друга, с которым можно заниматься какой-то ерундой, смеяться, который дразнил его; друга, с которым буквально не было никаких физических границ, когда дело касалось объятий или шутливых поцелуев в щёку; друга, которому можно рассказать абсолютно всё; и всё это в одном человеке. Не было никого похожего на Луи, и Гарри уверен, что больше ни у кого во всём мире нет такой дружбы как у них. Это... Это ведь была дружба, верно? У них были дружеские отношения. Это не могло быть чем-то... чем-то большим. Гарри моргает со смесью удивления и раздражения, когда Зейн и Найл вваливаются в комнату, а Вагнер медленной походкой уходит дальше по коридору, напевая себе под нос песню Abba и размахивая руками. Зейн закрывает дверь, а Найл смело разбегается, чтобы запрыгнуть к Гарри на кровать. — Найл, не... — начинает кричать Зейн, но слишком поздно. Найл сильно ударяется о деревяшку верхней койки и, согнувшись, поскольку ударился он именно животом, он слабо обхватывает деревяшку и соскальзывает со стоном на пол. — О боже... — скулит он, перекатываясь по ковру и держась руками за живот. — Боже... ауч... я ненавижу двухъярусные кровати. — Зейн раздражённо качает головой, перешагивая через Найла и поднимая его с пола. — Да ладно тебе, даже Лу не настолько глупый, чтобы попытаться сделать это, а он называет себя Суперменом, — Зейн закатывает глаза. Гарри застывает, услышав имя Луи, зубы впиваются в нижнюю губу, взгляд остаётся на ткани джинсов. Он не может сейчас думать о Луи. — Гарри, — слабо произносит Зейн, замечая его реакцию и нервно проводя рукой по голове. Гарри лишь трясёт головой, от чего лоб трётся о колени. — Зейн, иди скажи спасибо Вагнеру за то, что он открыл дверь, — внезапно хрипит Найл, всё ещё восстанавливая дыхание от его недавнего, эм, столкновения с кроватью. — Чт... Я только зашёл сюда! И ты! Я только что спас твою жизнь! — драматично восклицает он, обвиняюще тыча пальцем в сторону Найла. — Пофиг. Теперь свали! — Найл выгоняет его из комнаты, и Зейн, бормоча что-то по пути, выходит за дверь. — И сделай мне сэндвич с беконом! — немного подумав, кричит вдогонку Найл. — В твоих мечтах, мой прекрасный ирландец! — весело отвечает Зейн, уже спускаясь по лестнице вниз. Найл морщится, чувствуя резкую боль в рёбрах, и осторожно залезает по лестнице на кровать к Гарри, вздрагивая от каждого движения. — Хей, приятель, — произносит он, каким-то образом ему удаётся сохранять свой обычный беспечный голос. Гарри игнорирует его, слегка отворачивая голову. — Гарри? Алло? Здесь есть кто-нибудь? — шутливо спрашивает Найл, легонько стуча его по голове, от чего тот вздрагивает. — Йуу-хуу, Хазза. Поговори со мной. Ничего. Гарри намеренно остаётся в прежнем положении, разглядывая пустое место на стене чуть выше матраса Лиама. — Ладно, ладно, ладно. Я знаю, — пылко произносит Найл, на лице появляется серьёзное выражение, он немного двигается, чтобы быть перед лицом у Гарри, складывая перед ним ноги. — Тук-тук. Гарри не может поверить, что Найл действительно собирается сыграть в эту игру. Ну, он точно не собирается. Ни за что. Даже никаких Vas Happenin'. Этого не произойдёт. — Тук-тук, — повторяет Найл, взволнованно глядя на Гарри своими голубыми глазами, которые светятся надеждой. — Туки-тук-тук-тук, — Гарри продолжает молчать, зарываясь лицом в колени и молясь небесам, чтобы он просто ушёл. — Тук. Туки. Тукитук. Это тук и тук! — восклицает Найл, поднимая кулак. Гарри вздыхает. Он больше не может терпеть это. Медленно поднимая голову, он открывает рот и произносит: — Кто здесь, — голос хриплый от того, что он давно не разговаривал, и это больше похоже на шёпот, но это точно радует Найла, который слегка подпрыгивает на месте, и довольно смотрит на Гарри. — Твою мать, я не думал, что ты реально ответишь мне! Хорошо, хорошо. Кеш. — Что? — удивлённо хрипит Гарри, бросая на него странный взгляд. — Ты сказал "Кто здесь?", и я сказал "Кеш". Теперь твоя очередь. — Ладно, — ворчит Гарри. — Кеш кто? — Найл закусывает губу, глаз горят от предвкушения и радости, когда он начинает отвечать. — Нет, спасибо, — сдержанно начинет он, с трудом подавляя смех. — Но я бы не отказался от арахиса! — И после этого он взрывается от истерического смеха, падая на бок и обхватывая живот, смеётся так, будто в последний раз. Гарри широко раскрывает глаза со смесью раздражения и тревоги, он отодвигается от парня, который уже бьёт кулаком по матрасу от смеха. — По-по-понял? — выдыхает Найл, от смеха по щекам текут слёзы, он снова садится и смотрит на Гарри с широкой улыбкой на лице. — Потому... Потому что ты сказал "Кеш кто?", и это звучит как "Кешью"! И потом... и потом я с-сказал "Арахис"! По-понял, Гарри?* — Он снова начинает громко смеяться, жмуря глаза и падая на матрас. Гарри в недоумении качает головой, на губах появляется призрачная улыбка. Он не может отрицать, что смех Найла заразителен. — Это слишком, даже для тебя, Найлер, — бормочет он, снова упираясь подбородком в колени, руки крепко обхватывают ноги. Гарри просто продолжает слушать маниакальный смех друга, каждую минуту проверяя часы и вздыхая, пока не проходит четыре минуты, и гогот Найла сходит на рваные смешки, он снова прямо садится. — Ладно, — выдыхает он. — Ладно, я... я закончил. Но ты должен признать, Хаз, это было охуеть как смешно. — Я очень тебя люблю, Найл, но в этом я с тобой не соглашусь, — бормочет Гарри, подбородок подпрыгивает на коленях, когда он говорит. — Ну... ну, я думаю, что это была офигенная шутка... Но, возможно, только для меня, — Найл робко улыбается, вытирая всё ещё мокрое от слёз лицо об одно из одеял Гарри. Мило, думает Гарри, хмурясь и забирая одеяло из рук Найла. — Хаз... Я пришёл поговорить с тобой. Я знаю, что иногда я веду себя как идиот, — нервно признаётся Найл, смущённо перекрещивая руки. — Нет, — саркастично произносит Гарри. — Серьёзно? Никогда не замечал. — Гарри. Пожалуйста. Я тут пытаюсь работать с тобой, — Найл бросает серьёзный взгляд, кладя руку на плечо Гарри. Гарри вздыхает, щека прижата к колену. — Переставай хандрить, приятель. Ты не спел ни ноты за эти дни, и, не знаю, заметил ли ты, но, эм, это типа конкурс, где надо петь, — неловко произносит Найл. Гарри открывает рот, уже готовый выдать очередной язвительный ответ, но Найл успевает закрыть его рот ладонью. — Знаешь что? Нет. Больше никакого сарказма. Теперь я говорю, — уверенно произносит он, слегка улыбаясь. — Гарри, Саван и Саймон злятся, и ты пугаешь ребят, не говоря уже об остальных участниках. Чувак, ты не ел с утра понедельника. Это не хорошо, Хазза, — пока Найл говорит, Гарри чувствует, как внутри снова разрастается ужас. Замечательно; прячась от стыда и разочарования, он не избавляется от них, а только делает всё хуже. Он жалок. Он труслив. Он - разочарование. — Мне нужно позвонить в Fountain Studio. Нужно сказать Саймону, что я заканчиваю, и просто уехать домой. Все и так этого ожидают, — бормочет Гарри. Действительно, он более, чем способен на такой слабый и жалкий поступок, все и так это знают. Никто не удивится. Это только подтвердит их мнение о том, что он слабак, у которого кишка тонка поговорить со своим лучшим другом или... кем бы там ни был для него Луи. — Гарри! — выдыхает Найл, выглядя максимально шокированно. — Нет. Даже не шути по этому поводу. Серьёзно, и ты говоришь, что у меня плохие шутки? — Я не шучу, Найл, — сухо произносит Гарри, всё ещё рассматривая стену перед собой. — Гарри, хватит, — резко говорит Найл, его лицо краснеет. — Ты меня пугаешь. Ты не уходишь из группы. Подумай об этом! Это твоя мечта! Это всё то, что ты мог представить! Ты - звезда; у тебя есть всё для того, чтобы выступать. У тебя есть музыка, деньги, фанаты, друзья, мы и... и у тебя есть Луи... — Гарри так резко поворачивает к нему голову, что слышится хруст шеи, он осторожно трёт мышцы и внимательно смотрит на Найла. — Что значит Луи? — резко спрашивает он, глядя на парня. Найл робко смотрит в ответ. — Гарри, я не идиот, и все остальные тоже. Ты помнишь, что я сказал тебе в воскресенье вечером перед выступлением? — Да, помню, — произносит Гарри, сжав зубы. — И я всё ещё считаю, что ты не прав. — Да ну? — Да... — голос Гарри становится тише, и Найл поднимает брови. — Хватит обманывать, Гарри. Может быть, ты не испытываешь никаких чувств к Луи, но, ради бога, перестань говорить себе, что вы просто друзья! — Что ты имеешь в виду? — бормочет Гарри, хотя он прекрасно знает, о чём говорит Найл, он ожидал, что он скажет это. — Ты знаешь, — произносит Найл, сузив глаза. — Обычные друзья не ведут себя так как вы, Хаз. Обычные друзья не просят друг друга спать вместе всю ночь. Обычные друзья не сидят в обнимку на матрасе, когда, как они думают, никто их не видит. Обычные друзья не держатся за руки, не танцуют друг с другом, не называют друг друга красивыми, не шутя при этом. Они не пялятся друг на друга, не переставая. Обычные друзья не говорят друг другу всё, что приходит им на ум, при этом не осуждая друг друга за это. Обычные друзья не чувствуют, что один из них расстроен, когда никто больше этого не замечает. Обычные друзья не делают абсолютно всё, что угодно друг для друга, тем более если знают, что из-за этого пострадают сами. Вы с Лу... Я не знаю, что вы друг для друга. Но, что бы это ни было, это точно не обычно. Я знаю это, и я не уверен, знает ли Луи, но я чертовски уверен, что ты это тоже знаешь, — пока Найл говорит, Гарри чувствует нарастающее внутри волнение. Нет, думает он. Просто перестань. Просто перестань говорить. Он не хочет слышать это. Он не хочет, чтобы кто-то говорил или делал что-то, что ставит под сомнение их с Луи связь. Он был настолько счастлив иметь такого человека как Луи, иногда казалось, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. В то же время он знает, что Найл абсолютно прав, каждое его слово имеет смысл. Сколько раз Гарри был рядом с Луи, буквально держал его в руках, когда в Х Доме выключали электричество? Сколько раз Гарри перебирался к Луи в кровать по ночам, когда депрессия особенно сильно накрывала его? Сколько раз Луи удавалось сделать его день лучше, вне зависимости от того, насколько плохо он себя чувствовал? И если и была одна вещь, в которой Гарри был уверен на сто процентов, это то, что он был сделал всё, что угодно для Луи Томлинсона. Чёрт, да он бы достал для него луну. Луи значил для него так много. Что ж, Найл точно был прав в одном. Они - не обычные друзья. — Не бойся этого, Гарри, — мягко произносит Найл, кладя руку ему на плечо и слегка хлопая по спине. — Чего бы ты ни боялся... Знай, что ты можешь преодолеть это. У тебя есть я, Зейн, Лиам... чёрт, у тебя есть Луи. И он - всё, что тебе нужно, Хаз. Я вижу это, — у Гарри больно сжимается в горле, слёзы панически резко собираются в глазах, он смотрит на стену. — Уходи, Найл, — тихо бормочет он, подавляя всхлип в горле. — Я хочу побыть один. Найл моргает, удивление на его лице сменяется выражением упрёка и разочарования, он убирает руку с плеча Гарри. Ещё некоторое время он внимательно на него смотрит, после чего двигается к лестнице и спускается на пол. Направляясь к коридору, он останавливается у двери. — Знаешь, — серьёзно произносит он, возвращая взгляд на Гарри. — Луи закрылся в репетиционной комнате и сидит там уже восемь часов, он ни с кем не разговаривает. Было бы не плохо, если бы ты хоть немного подумал и помог своему другу, — Найл поднимает брови на последнем слове, Гарри вздрагивает. Понимая, что, возможно, это было слишком грубо, Найл, смягчив лицо, тихо добавляет. — Он тоже скучает по тебе, — после этого Найл бесшумно закрывает дверь и уходит по коридору. Гарри задерживает дыхание, хмурясь. Луи в том же состоянии, что и он; закрылся от всех, ни с кем не разговаривает, и всё потому, что Гарри его избегает. Боже, осталось ли ещё что-то на этой планете, что он не испортил? Кажется, что нет. В то же время, если Найл сказал правду, значит, видимо, он не считает, что Гарри жалкий, слабый кусок дерьма, который не стоит дружбы, даже если это на самом деле так. Он далёк от идеала. Он никогда не будет достаточно хорошим для Луи. — Я чёртов неудачник, — скулит он, зарывая лицо в колени и позволяя нескольким жалким слезам скатиться из глаз, оставляя пятна на уже и так влажных джинсах. Он знает, что не может быть без Луи. То ужасное чувство одиночества, с которым он жил все восемь лет в Холмс Чапле, испаряется, когда они вместе и теперь, когда Гарри снова себя изолировал от всех, оно вернулось, он просто не может так жить. Ему нужен Луи. Нужен так сильно, это просто смешно, но он не может иначе. Чего бы мне это не стоило, сквозь слёзы думает он. Луи... чего бы мне это не стоило. Он зажмуривается, усталость накрывает его, и он падает на гору из подушек и одеял, проваливаясь в сон.***
Когда Гарри открывает глаза, вокруг темно. Где он? Почему он чувствует себя так... одиноко? Затем он медленно фокусирует взгляд, смутные тени и слабый свет луны определяют углы стен и потолка, громкое сопение даёт понять, что Зейн Малик где-то неподалёку. Он щурится сквозь темноту и поворачивает голову, едва определяя тени белой койки у стены напротив. Наверное, уже поздно, думает он, поднимая руку, чтобы взглянуть на светящийся циферблат своих часов. 02:56. Ага, он кладёт руку на грудь, чувствуя своё медленное и ровное дыхание. Он вслушивается в невероятно громкое сопение Зейна, мягкое бормотание Найла и в то, как ворочается Лиам, сопровождая каждое своё движение шумом постельного белья. Гарри тихо вздыхает. Это обычная ночь. Единственный человек, который мирно и тихо спит... но нет. Гарри не может думать о нём. Он сделал ему слишком больно, чтобы теперь думать о нём... Он замирает, когда комнату наполняет один отрывистый звук — жалкий мягкий тихий звук, который подозрительно напоминает вздох. Вздох длинный и прерывистый. Звук откуда-то из-под кровати Гарри. Кто, чёрт побери, не спит почти в три часа ночи-- Оу, ощущение ужаса и угрызение совести наполняют голову Гарри. Это... Это же не... — Луи? — шепчет он, хриплый грубый голос повисает в воздухе, звуки дыхания прекращаются на мгновение, после чего слышатся снова. Гарри вздыхает. Луи его игнорирует. Ну, он более, чем имеет право на это; он избегает своего лучшего друга... или кем бы там ни был для него Луи... последние 60 часов. Учитывая соревновательность Луи, от него стоило ожидать подобное в ответ. Гарри закусывает губу так сильно, что чувствует металлический привкус на языке. Он гулко сглатывает и очень медленно садится на кровати, свешивая ноги вниз. Спустившись с лестницы, он ловит взглядом трясущуюся кучу из одеял, свёрнутую на нижней койке, Луи высовывает голову из-под этой кучи и встречается взглядом с Гарри, у которого от этого вида обрывается сердце. Луи, которого он видит, не тот Луи, которого он знает; не смеющийся, беспечный, умный парень, который всегда способен вызвать улыбку на его лице. Луи перед ним — сломленный, на его лице выражение подавленности и беспомощности. Так быть не должно. Гарри мог смотреть на своё отражение в зеркале и видеть это лицо снова и снова, но он не мог вынести это на Луи... Это сделал он? Он, Гарри, сделал из такого прекрасного, замечательного, счастливого парня это? Ещё одна волна ненависти к себе наполняет его изнутри, он со стыдом смотрит в пол. — Что... что ты хочешь? — бормочет Луи, его обычно высокий, приятный голос звучит хрипло и низко. Гарри не может найти слов. Что он может сказать, чтобы исправить то, что он его всё это время игнорировал? — Я... — хрипит он, нервно облизывая губы. — Я... Луи... Ты меня ненавидишь? — он не тратит время на извинения или объяснения. Он сразу спрашивает то, что волнует его больше всего; потому что если Луи его ненавидит, то он не знает, что ему делать дальше... Разбитое выражение лица Луи сменяется на удивление, он моргает. — Хаз, как я могу тебя ненавидеть? — произносит он, его укоризненный хриплый голос противоречит его словам. — Да, из-за тебя я херово себя чувствую, так, будто тебе абсолютно плевать на меня, — он вздыхает. — Но... но ты - Гарри. Я бы никогда не смог ненавидеть тебя. — Не смог бы? — шепчет Гарри, отчаянно глядя на Луи. Даже с мятыми от слёз, покрасневшими скулами и глубокими синяками под его голубыми глазами он всё равно выглядит... прекрасно. В момент, когда Гарри думает об этом, вторая волна стыда накрывает его. Он не должен думать о Луи в таком ключе. Это не... это не может... нет. — Конечно же, нет. Но это не значит, что мне не больно, — он переводит взгляд своих пронзительных голубых глаз оттенка льда с Гарри на свои руки. — Лу, — бормочет Гарри, голос срывается. — Я... это не так. Мне не плевать на тебя. Ни одного плевка не плевать, — оба осознают, насколько странно это звучит, и призрачная улыбка появляется на губах Луи. Гарри облегчённо вздыхает, наконец-то видя, что он улыбается, как и должен. Луи не похож на других людей. Конечно, он прекрасно выглядит в своих подтяжках и мягких шарфах, но в отличие от остальных парней, которым нужно немного геля для волос или грубая мужская подвеска на шею, чтобы завершить свой образ, Луи способен сиять просто своей улыбкой. Гарри вздыхает, он очень хочет, чтобы эти мысли перестали наполнять его голову, какими бы правдивыми они не были. Они только всё усложняют. У него нет, в противоречие словам Найла, чувств к Луи. Просто нет. И он не собирается бросать их уникальную дружбу из-за странного и непонятного чувства, бурлящего внутри. Чувства, которое, он уверен, вызвано лишь нервами и стрессом из-за последнего выступления. Что бы у них с Луи не было, в этом нет ничего романтического и никогда не будет. Гарри позаботится об этом. — У тебя никогда не получалось нормально формулировать слова, — сухая грустная усмешка издаётся из горла Луи, он нежно смотрит на Гарри. — Прости, — произносит Гарри, сухо и хрипло смеясь. — Я просто... мне никогда не нужно много говорить, когда я с тобой, Лу. Ты будто и так знаешь, что я собираюсь сказать, даже до того, как я сам пойму это. Иногда это чертовски пугает меня, но чаще всего... я просто понимаю, насколько мне повезло, что у меня есть ты, — нервно признаётся Гарри. Луи слабо улыбается. — Я знаю. Иногда я чувствую то же самое, — он усмехается. — Почему ты меня избегал, Хаз? — тихо добавляет Луи, голос вдруг снова становится слабым, болезненным, Гарри не может его слышать. Он ненавидит то, что причинил Луи боль. — Я не знаю, честно, — признаёт Гарри, взгляд падает на пол, он тихо переступает с ноги на ногу. — Это было глупо. Я просто подумал... После того, как ты сказал, как сильно ты в меня веришь... Я почувствовал, что подвёл тебя. — Гарри, — голос Луи стал жёстче, Гарри удивлённо поднимает взгляд, осознавая, что вот сейчас ему выскажут всё за то, что он избежал свё соло. — Гарри, как ты мог подумать об этом? Если ты не хотел петь соло, ты не должен был этого делать, и я бы был ужасным человеком, если бы не понял этого. К счастью, я понимаю, — он слабо улыбается, и Гарри сглатывает, комок эмоций застревает где-то в горле, он внимательно смотрит на Луи. — Но, Гарри... Даже на секунду не смей думать о том, что я когда-нибудь буду осуждать тебя за какое-то решение, которое ты примешь. Я знаю, какой ты замечательный, и что бы ты ни сделал не сможет изменить этого, — шепчет он. — Боже, Лу... Спасибо, — Гарри запинается, не в состоянии сказать что-то ещё. Он так благодарен за то, что Луи не злится на него, что не упрекает его. — Хей, — мягко шепчет Луи. — Хей, всё нормально, — Гарри слабо всхлипывает, слёзы неумолимо подступают к глазам, Луи осторожно поднимается на ноги, стараясь, чтобы пружины матраса не скрипнули. Он медленно подходит к другу, кладя руки ему на шею и успокаивающе обнимая. Движение уже такое знакомое, что Гарри, не задумываясь, обнимает Луи за талию, сжимая ткань его футболки. Носом он мягко утыкается в шею и щекой чувствует пульс Луи. Это ощущается таким... реальным. Это так странно... Это так идеально. Он чувствует тёплое дыхание Луи на своей шее, когда тот утыкается подбородком в плечо Гарри. Кого он обманывает? Эта дружба... Это не что-то такое простое как дружба. Это что-то абсолютно уникальное, что-то, что разделяют только они двое. — Лу, — хрипит Гарри, голос срывается от слёз, он сжимает руки на талии Луи. — Да, Хаз? — нежно спрашивает Луи, в голосе слышится беспокойство, он осторожно проводит ладонью по его спине. — Мне нужно тебе кое-что сказать, — шепчет Гарри, всхлипывая. — Я очень-очень извиняюсь за то, что вот так вот тебя избегал. Я знаю, что это причинило тебе боль, и это было нечестно, и... Боже, мне так жаль, — Луи тихо его успокаивает, крепче обнимая за шею, пальцы рисуют круги на его плечах. — Г-Гарри? — он запинается, его голос начинает дрожать. — Мне тоже нужно тебе кое-что сказать. — Всё, что угодно, Бу, — шепчет Гарри, подбородком ударяясь о плечо Луи. — ... Я правда охуеть как ненавижу морковь, — Луи всхлипывает, слёзы катятся из глаз, и он крепче обнимает Гарри. Что? У Гарри перехватывает дыхание, несколько секунд в комнате царит тишина, после чего он начинает смеяться. Смех вибрацией отдаётся в теле Луи, и он качает головой. — Ничего, — успокаивает он, Луи начинает всхлипывать ещё больше. — Она такая... такая оранжевая... и мне их присылают в таком количестве... это чёртов кошмар.... — Я знаю, — Гарри усмехается, широко улыбаясь, и хлопает Луи по спине. — Они мне снятся, я-я вижу их повсюду... — Луи икает и снова плачет. — Боже! Я просто... Я хочу, чтобы они исчезли... — Хорошо, Луи, давай уложим тебя спать, — Гарри улыбается, слёзы застыли на щеках, он сжимает руку на бедре Луи и осторожно ведёт его к кровати. — Давай, — он нежно шепчет успокаивающие слова Луи, натягивая на него одеяла, костяшки пальцев мягко проходятся по подбородку парня. Глаза Луи, всё ещё блестящие от слёз, слегка расширяются, Гарри сжимает губы и поворачивает голову, осторожно делая шаг назад. Он должен вернуться к себе в кровать и заснуть в одиночестве, не защищённый от всего вокруг... Вдруг он снова поворачивается к Луи, слова выходят из него так быстро, будто он это вовсе не контролирует. — Лу, могу я... сказать тебе кое-что... ещё? — застенчиво спрашивает Гарри, нервно смотря на свои ноги, руки сжаты в замок за спиной. — Хаз, ты знаешь, что ты даже не должен об этом спрашивать, — Луи вздыхает, проводя тыльной стороной руки по щеке, всё ещё липкой от слёз. — Я знаю, — произносит Гарри, пытаясь натянуть улыбку, что не особо получается сделать. — Лу... Мне не... Мне не нравится не... быть с тобой, — его щёки краснеют от смущения, он сосредоточенно смотрит в пол, боясь встретиться с Луи взглядом. — И... мы не обычные. Ха, думает он, когда говорит, эти слова имели больше смысла, когда их произносил Найл, и это о чём-то да говорит. — То... то, что у нас есть. Обычные друзья не... ведут себя так, как мы. Им не так... я не знаю, комфортно рядом друг с другом, как нам, — Гарри наконец-то поднимает тревожный взгляд, закусывая губу. — И я не знаю, что мы такое, Лу. Может быть, мы друзья, может быть, мы больше как братья. Блин, да может быть мы как замужняя пара, — он, шутя, улыбается. — Я не знаю. Всё, что я знаю, это то, что это делает меня счастливым, и я не хочу терять этого, — шепчет Гарри, теперь уже полностью краснея. Если бы он разговаривал с кем-нибудь другим, он бы волновался; переживал, что его назовут странным или скажут, что он ведёт себя как девчонка, но Луи? Нет. Луи был другим. И Гарри знал это, его взгляд встретился с пронзительными голубыми глазами. — Гарри, — хрипит Луи, вытаскивая руку из кучи одеял. — Иди сюда, — у Гарри щиплет глаза от слёз, он без замедления тихо подходит к кровати Луи и забирается на гору из одеял так быстро, как может, двигаясь ближе к Луи и утыкаясь ему в грудь. Он грустно вздыхает, чувствуя как знакомые тёплые руки Луи обнимают его за плечи, прижимая к себе и выводя круги на спине. Гарри кладёт голову на грудь Луи, слушая быстрое лёгкое биение его сердца, Луи слегка наклоняется, оставляя мягкий поцелуй на его кудряшках, и шепчет ему в ухо. — Я в таком же недоумении, как и ты, Хазза. Но знаешь что? Мне плевать, если мы никогда не выясним, что это за такая сумасшедшая дружба. Какая разница, что это, пока мы оба счастливы? Потому что, что бы это ни было, я тоже не хочу терять этого. Ты значишь для меня очень много, как бы глупо это не звучало, — Луи тихо смеётся. Гарри закусывает губу, осторожно кивая и сжимая мягкую ткань футболки. Он обнимает руками Луи за шею, скрепляя руки в замок, и кладёт голову между подбородком и шеей парня. — Это не глупо, — бормочет он ему в грудь. — Нисколько не глупо, Лу. — Я не собираюсь терять тебя, Гарри, — произносит Луи, нотка юмора звучит в его голосе, Гарри расплывается в улыбке. — Хорошо, потому что я тоже не собираюсь убегать от тобя, — Гарри улыбается, его ресницы касаются груди Луи. — Спокойной ночи, Бу. — Ночи, Хаз, — шепчет Луи, прижимаясь к стене и обнимая Гарри крепче, он не собирается его отпускать ещё очень долгое время.