Мама всегда поддержит в нужный момент. У мамы даже специальные подбадривающие фразы есть. Например, фраза «бывает и хуже». По факту мама говорит: «Это не предел! Ты можешь облажаться ещё круче!»
Геральт вернулся рано утром и сразу, с порога, начал меня будить, громко и басовито возвещая о своем приходе. Слова не давали ощутимого результата, поэтому ведьмак решил меня потрясти, но едва увидев, что я не в ночной сорочке и вообще сильно не одета, замер, зависая в крайней степени растерянности, не зная, что предпринять. Наконец, не придумав ничего умнее, друг решил потыкать меня палкой издалека, стараясь не стаскивать одеяло и сооружая на лице печать праведника. От таких экспериментов я только и смогла выдать большую порцию нецензурщины и соизволила открыть глаза. Понимая, в каком щекотливом положении я оказалась, первым делом пришлось замотаться в одеяло на манер греческой тоги и вопросить демоническим голосом, какого хрена тут происходит, шуруя глазами по комнате в поисках еще вчера завалявшегося тут эльфа. Следов Йорвета, в прочем, как и обычно по утрам, обнаружить не удалось, что немного огорчило. А как же романтика? Пробуждение от поцелуя любимого, завтрак в постель и признания в бесконечной любви? - Вставай, у нас большие проблемы, - увидев, что я приняла менее деликатный вид, не угрожающий психическому здоровью ведьмака, он, не стесняясь, снова начал трясти меня за плечи, почти крича в заспанную моську. Кот со стола взирал на эту картину с непередаваемым изумлением, стараясь рефлексировать окружающие события в меру маленького кошачьего мозга — бедняга тоже не до конца понимал, что случилось. Я оставалась в тотальной прострации и не собиралась проникаться действительностью, в которую так настойчиво втаскивал Геральт, стараясь сохранить чувство блаженства подольше. - Цинтия оказалась нильфгаардской шпионкой! – выдал Белый Волк, не переставая дергать меня. – Она предала нас, она заколдовала… - Кто такая Цинтия? – спросила я, пытаясь припомнить это имя, ковыряя свое сознание в поисках информации, но мозг мой упорно выдавал 404 Not Found. - Это прислужница Филлипы и ее любовница, - не очень любезно пояснил ведьмак, заканчивая потрясушки. Геральт заходил по комнате, словно перенял эту привычку от Меригольд, равномерно отмеряя шагами пространство, постукивая каблуками сапог с такой силой, что те, кто был под нами могли бы почувствовать все радости даб-степа ранним утром. – Она превратила Трисс в статуэтку и передала ее в лагерь нильфов. - Цинтия? Или Трисс? – спросонья сознание, нарушенное безумной сценой с Йорветом, не желало работать как положено и выдавало ехидные рожицы. Я покачала головой, в надежде привести мысли в порядок – одно дело, когда тебя трясут и другое, когда сам пытаешься заставить голову принять ужасную реальность. Иногда помогало, но лучше всего сделать перезагрузку во избежание синего экрана и еще поспать. - Обе. Они забрали Трисс, Аника, - обреченно вздохнул ведьмак. - Куда? – наконец, смысл негодования друга начал доходить до меня. Трисс нашлась, но она в опасности. В серьезной опасности, может быть даже почти не живая – статуэтки же не дышат и не кушают, как у них могут проходить банальные физиологические процессы? Я ведь нутром чувствовала, что будет беда и нужно поскорее найти чародейку, но сама отвлеклась на личные проблемы. Лето подложил нам огромную свинью, забрав подругу — ни мудрых советов, ни магически-огневой поддержки. Даже поругать нас некому, выставить счет за безрассудное поведение в нагоняях. Статуэтка Трисс будет пылиться на полке, а мы не сможем ничего сделать – только если космическую грязюку протирать и заботливо демонстрировать своим друзьям во время вечеринок, дескать, это и есть та самая Четырнадцатая с Холма собственной персоной. А ученые будущего, откопав Трисс, будут восхвалять формы и говорить, что вот она — идеальная женщина того времени. Поместят в стеклянный стеллаж и толпы школоты, ковыряя пальцем в носу, будут проходить мимо, не зная, что это живой человек! Может быть, особенно одинокие из этого ученического племени, пару раз вспомнят ее перед снов в странном контексте. Не хочу для нее такой судьбы! - В Лок Муинне, - Геральт устал замерять комнату в ступнях и обреченно сел на кровати, пряча лицо в ладони. Конечно же, ведьмак не плакал, но аура безнадежности и беспокойства исходила настолько явственно и четко, что грозила заразить всех людей в округе. На фоне заиграл пост-рок, правда только в моей голове. Друг тяжело дышал, пытаясь стихнуть, но был не в силах совладать с эмоциями – его обуяло беспокойство, злость и желание немедленно что-нибудь предпринять. Я подошла к другу и приобняла его за плечи: - Мы отправимся за ней сразу, как только кончится осада, - успокаивающе произнесла я, поглаживая друга по седой немытой голове. – Правда-правда и никто не встанет у нас на пути. Я за Трисс горы сверну, даже Императора скину с трона, чтобы эта ленивая задница не смела больше и думать о ней. Кстати, Лок Муинне – это в какую сторону? - Я убью любого, если с Трисс что-нибудь случиться, - мрачно пообещал Геральт в пустоту за моей спиной. Взгляд Геральта становился осмысленным, ярость и тоска начали отступать, приводя в чувство. – Ты права, пока есть проблемы посерьезнее и надо их решать по мере поступления. Пока Трисс в относительной сохранности… Почему ты в таком виде? – ведьмак головой указал на обмотанное вокруг тела одеяло, в глазах заплясали горькие огоньки. - Мне было жарко, - попыталась я придумать оправдание, хотя это было бы слабым доводом. В комнате стоял холод — камин давно потух, и никто не пожелал спуститься вниз за дровами, дабы вновь его растопить. Да и у самой губы немного посинели и по телу побежали мурашки, вздыбливая потерянную, в процессе эволюции, шерсть. Геральт, ухмыльнувшись, мрачно ткнул пальцем в засосы, но ничего не стал говорить. Наоборот, стал еще более сердитым и без того злое лицо приобрело совсем дьявольское выражение. Он почти пробурчал: - Это не мое дело, конечно, но если тут был Йорвет, то я сейчас пойду и оторву ему голову. Мне все равно пар спустить надо. - За что? – чистосердечно удивилась я, прячась за ширму в обнимку с ночной сорочкой и теплыми шерстяными носками. При упоминании этого имени душа запела, а я мысленно возвратилась к событиям нынешнего вечера, сладко вспоминая поцелуи и прикосновения. По телу прошлась нега, согревая лучше любого центрального отопления. Надеюсь, завтра я увижу Йорвета и может быть у нас все пойдет на лад, как это бывает с нормальными парами. Ну, а вдруг? Моя любовь, она с эффектом цемента — рано или поздно эльфа захватит с ног до острых кончиков ушей и будет только крепнуть. Показалось даже, что вокруг начали летать милые валентинки, как в глупых детских мультиках и я, почти окрыленная собственным счастьем, готова была подписаться под каждой песней о любви и, может, сочинить парочку собственных. - За то, что я только что видел, как он выходил из дома Саскии, возглавляя отряд. Бдзыньк. Кажется, Геральт только что сломал розовые очки и поранил осколками. Я опешила, замерев в одной позе, с надетой на голову сорочкой. В душе, вопреки ожиданиям, не начал закипать океан или проходить термоядерные реакции. Наоборот, ясное спокойствие и пустота, сглаженность. Меня словно водой окатили и выставили на мороз – какие могут быть мысли? - Саскии? – резко пропал голос и вопрос прозвучал хрипло, как у простывшего бомжа. В горло словно кто-то засунул пробку от вина. Я кое-как натянув злополучную сорочку, выбежала из-за ширмы, и, в надежде, что друг так глупо пошутил, вновь повторила: - Саскии? Геральт молча кивнул, ожидая взрыва. Но его не произошло. На деревянных, не гнущихся ногах я поплелась к постели, с трудом, как слепая, обшаривая окружающее пространство — в глазах потемнело, я почти ничего не могла видеть. Руками нашла стол, за ним кровать, которые я ощупала, ища новую точку опоры и опустилась на матрац пятой точкой, уставившись в пол. Кровать в очередной раз жалобно скрипнула, напоминая о вечерних… получается, поблядушках. Зря она это сделала. Если бы это не была просто казенная мебель, я бы без жалости пустила ее на дрова. Для костра. Для Йорвета. - Филиппа буквально только что ее расколдовала, - проговорил Геральт в мрачной задумчивости. – Когда мы пришли с готовым снадобьем, он уже был там. Значит, Йорвет провел там не менее двух часов в общей сложности. - И что он сделал, когда дева очнулась? – глухо спросила я, в тайне надеясь услышать, что она не выжила, и вообще от Саскии не осталось ничего, кроме воспоминаний и прекрасного облика в картинках учебника истории. Мстительная я, глупая. Она-то тут при чем? И, хотя я понимала, что претензии не обоснованы, все равно не смогла удержаться: – Кинулся целовать любимое лицо? - Нет, конечно, - Геральт отрицательно мотнул головой. – Он все время просто держал ее за руку. Я не хочу тебя расстраивать, но выглядело это так, словно кроме нее для него и не существует никого. Столько тепла, участия… - Ясно, - кивнула я и легла, заворачиваясь в одеяло, прячась от холода, внешнего и внутреннего. Отвернулась к стенке и закрыла глаза, пытаясь представить, что все было сном, но пора бы проснуться. Действительность, от того, что я жмурилась и широко распахивала глаза, меняться упорно не желала. Силясь, пытаясь сделать вид, что я сильная, самодостаточная женщина с циничным взглядом на жизнь, дрожащим и почти ревущим голосом произнесла: – Ложись спать, Геральт, у тебя была тяжелая ночь. Ведьмак не стал играть в доморощенного психоаналитика, погасил свечу и улегся. Но его храп еще долго не пугал комаров в комнате – очевидно, Белый Волк размышлял о чем-то своем, стараясь не тревожить в столь нелегкое время. Кот забрался ко мне, пролез под одеяло, высунул мордочку рядом с лицом и с удивлением обнаружил себя вымокшим в чем-то солоноватом. Фыркнув, он отвернул моську, прекращая щекотать усами, и тихо заурчал. Как невольный свидетель того, что мы с эльфом вчера тут устроили, Ланс был пока единственным, кто хоть как-то пытался утешить. Его, как и меня, очень удивлял тот факт, что люди, которые вчера почти сломали кровать, могут не любить друг друга, не испытывать каких-то глубоких чувств. Так бывает, котейка. Давай-ка я кое-что тебе объясню. Люди (да и нелюди тоже) удивительные создания в плане эволюции и физиологии. Им дан секс, чтобы они размножались. К сексу дали хорошую приправу — удовольствие, чтобы было не лень делать потомство. И была дана любовь, чтобы люди могли вместе воспитывать детишек, которые являются побочным продуктом секса. Вот только любовь — это не только выброс гормонов в древнейшие отделы мозга, но еще и жуткий поиск глубинного смысла в одном конкретном живом субъекте. Иногда этот глупый диагноз может быть только односторонним. Я всегда знала, что Йорвет любит другую, кот. Аэдирнская Дева занимает в его сердце главенствующее положение, которого не достичь, даже если бы я расшиблась в лепешку и похудела. Эльф просто воспользовался ситуацией, которую я сама ему предоставила. "Поиграл" - скажет Киаран. И это я тоже знала с самого начала, Сэр Ланселап, можно не искать оправданий. Я все знала, и сама, как шалашовка, прыгнула в кровать, принимая условия лицензионного соглашения на пользование злополучным эльфом на ночь. Как всегда, забыв прочесть его до конца. Каждый раз, когда я целовала его, обнимала, между нами незримо стояла Саския, словно стена Иерихона, которую нельзя преодолеть, даже вооружившись кувалдой. А я? Что тут сказать, усатый-полосатый, я повелась на обаяние скоя'таэля, как ты на дергающийся бантик-игрушку, который всегда можно спрятать в ящик стола. Ненавижу это чувство, когда нужно отпустить человека, а он в тебе весь, до последней капли, словно на супер клей приклеенный. Отдирать его можно только вместе с мясом. Я тяжело вздохнула и прижала к себе кота, оставляя за собой право ненавидеть весь мир. Я всегда знала, что он уйдет к ней. Почему? Почему я не сломала ему ноги?! Что же мне теперь делать? Как себя вести? По долгу службы нам придётся еще столкнуться, хотя бы на поле боя. Правда, думаю, не будет особо времени разговаривать — хоть какие-то плюсы от войны. А потом мы с ведьмаком сразу уйдем за Трисс, и Йорвет исчезнет из моей жизни. Хорошо это или плохо — я не знаю. Да и не желаю знать. Все так складно получается: с глаз — долой, из сердца — вон. Рано или поздно я забуду про командира белок раз и навсегда. Просто потому что не бывает иначе. Время умеет накладывать на сердце антисептик и перематывать бинтом новых разочарований. И все-таки не покидает ощущение отчаянья. Кажется, я действительно, всерьез, не кривя душой могу сказать, что его люблю. Я говорила об этом еще ночью, и Йорвет знал о моих чувствах. Теперь у него нет хорошей отмазки по своим поступкам. Да и не нужны они. Скоя'таэль ведь тоже не дурак, и, наверняка, догадался, что причиной его икоты сейчас служат исключительно мои проклятия. И все же, я сильно люблю этого ушастого ушлепка. Даже странно, что такое бесконечно прекрасное и болезненное чувство возникло так быстро. Захотелось подскочить и помчаться за ним с вопросами: «Правда? Это правда? Тогда зачем?», но я оставалась на месте, неподвижная и еле живая. Таверна просыпалась. Люди внизу начали копошиться, захлопали двери комнат, в коридорах раздались первые громкие голоса обитателей корчмы. Она показалась единым организмом, эдаким большим ульем, управляемым королевой. В противовес народу, Геральт захрапел. Я заерзала на все еще безнадежно смятой простыни, напоминающей о вчерашних приключениях. Вся комната, теперь, кажется, пропахла запахом Йорвета. Спать не хотелось, жалеть себя не было сил.***
В стремлении занять чем-нибудь полезным и оградить от жестоких мыслей, ведьмак припахал меня к активной деятельности – заставил следить за настаивающимися эликсирами, отправил на рынок за недостающими ингредиентами, и, как апогей, заниматься бытовым хозяйством – прибирать комнату. Пока я расставляла все по местам, так как в моих представлениях вся грязь должна равномерно разлечься по поверхности, стремилась расположить все перпендикулярно и параллельно друг другу, размазывая гору мусора по пространству комнаты. Геральт точил меч с остервенением и решительностью настоящего рыцаря пора было отправляться за знаменем Бурой Хоругви в склеп, и мало ли какая очередная дрянь завелась там в его отсутствие. - Знаешь, дружище, - обратилась я к ведьмаку, смахивая пыль с камина. – Труд, конечно, сделал из обезьяны человека, но я все-таки считаю, что интеллектуальная работа должна быть превыше всего. Я не создана для банальных маханий тряпочкой. - Не отлынивай, - ласково проворчал Белый Волк. – Должна же и от тебя быть польза. Лучше, чем ерундой заниматься. - Самокопанием, например? – невесело усмехнулась я, протирая стол от крошек. Вдруг что-то звякнуло, упало на пол и кот, вертевшийся рядом, не дав сообразить, начал лапами загонять это «нечто» под шкаф. Я тяжело вздохнула и полезла извлекать непонятный предмет из объятий пыли. Сэр Ланселап, от природы наделённый недюжим любопытством, уже стоял у темного пространства под мебелью, наслаждаясь результатом и заснув туда свой нос. Фыркнув, кот чихнул и поднял жуткую пыль, от которой сейчас предстояло избавиться. Вооружившись шваброй, я, как настоящий клиннинг-менеджер (в простонародье просто «техничка»), начала ковыряться под деревянной громадиной, извлекая на свет божий тонны пылищи, разнообразных предметов и прочего мусора. Навстречу, вальяжно двигая лапами, из самых закромов, вылез здоровенный паук. Господи, спасибо тебе, что эти милые восьминогие создания не такие большущие, как в фильмах о Гарри Поттере. Кот, в жизни не видавший такого дива, подозрительно посмотрел на представителя членистоногих и попытался потрогать его лапой. В ответ на беспокойство своей персоны, паук плюнул в "тезку" знаменитого рыцаря паутиной и вернулся в свое укрытие, чуть ли не грозя задними лапами-кулаками. Потомок лесных кошек мгновенно растворился в небытии, создавая разрыв межпространственного континуума и только хвост выдавал его местоположение. Решив не огорчать достопочтенного Сэра рассказами о том, что под кроватью тоже могут водиться близкие родственники паука, я так и не достала звякнувшее нечто. Спустившись во двор, я пожалела о том, что никогда не слушала советов Бродского. Ну, помните: «Не выходи из комнаты, не совершай ошибку»? Прямо у корчмы стояла Само Ее Святейшество Саския, разговаривая с Золтаном Хиваем. Вид у девушки был крайне бодрый, на лице здоровый румянец, коса еще длиннее и толще (в яде, наверное, был мутаген «Хэд энд Шолдерс»), чем, когда я видела ее в последний раз. Вновь поразившись Её восхитительности и запечатлев в памяти светлый лик богини-воина, я постаралась стать как можно незаметнее, войти в режим «стелс». Притворившись ветошью и большим фанатом авангардной архитектуры, я быстренько прошествовала к колодцу, в тайне надеясь, что мое появление не будет привлекать лишнее внимание. Конечно, глупо злиться на Саскию, но это ж я – зачем сваливать всю вину на себя, если вот он – источник всех бед, который даже не подозревает об этом. - Аника, ты что, совсем одичала в своей каморке? – громко, на всю улицу, возопил краснолюд, радостно раскрывая свои объятия и делая целую кучу шагов на встречу. – Даже не здороваешься! Со мной! Старым другом! - Я тебя не заметила, - постаралась накинуть на себя изумленный вид. Золтан был в веселом расположении духа, отражая царившую кругом атмосферу. Народ ликовал, предчувствуя победу под командованием своей героини. Если бы не Мгла и не скорая битва, уверена, случились бы стихийные народные гуляния, под предводительством краснолюда, стоящего передо мной с довольной миной. - Я и говорю, - подтвердил Золтан. – Совсем одичала. Надо чаще бывать на свежем воздухе. Саския! – он обратился к Аэдирнской Деве, подзывая к нам. Вот уж замечательно. Я ведь почему раньше злой был? Потому что я и сейчас злой, особенно на нее. Пусть виновата только я, надо уже иметь смелость признаться самой себе и успокоиться, но блин... Почему именно сейчас? Я постаралась изобразить приветливую улыбку, чувствуя на лице нервный тик, сводивший старания к минимуму – в лучшем случае, на лице кривая гримаса затравленного мыша, которого пес, по доброте своей, знакомит с котом. – Саския! Это Аника, я говорил о ней только что. - Вот ты какая, - Жанна Д’Арк Аэдирнского разлива протянула руку для рукопожатия. – Золтан сказал, что благодаря тебе разрешилась ситуация с принцем Стеннисом. Очень мудро поступила – уберечь его от дальнейших посягательств, спрятав в тюрьму, но при этом поняв чувства крестьян. - Я ничего толком не сделала, - пожала руку и тут же спрятала, чувствуя, что меня начинает бить мелкая дрожь. От близкого присутствия конкурентки напала паника. Я и правда ей не чета: Блестящие светлые волосы оттенка пшеницы, ухоженные и красиво уложенные в незамысловатую прическу. Темные, карие глаза, глубокие и бездонные, хорошая кожа, приятные, совсем не грубые черты лица. Даже доспех подогнан по фигуре. На её фоне я похожа на толстого энцефалитного кузнечика в парике-мочалке. Моя внешность на любителя. Слепого любителя с параличом всех нервных систем и конечностей. И я чему-то удивляюсь, тут даже выбор не стоит – слишком очевидно, кто победитель. – Как вы себя чувствуете, госпожа? - Давай не на «вы», хорошо? – Саския весело улыбнулась, не понимая, почему у меня дергается один глаз, и я безостановочно чихаю. – Я слышала уже о многих твоих… подвигах. Пожалеть чудовище. Сунуться в одиночку в логово тролля, пытаясь найти друга. Это достойно подражания. Я удивленно уставилась на нее, не понимая, откуда Дева могла узнать столько подробностей. Я-то считала, что местный люд, особенно охочий на сплетни, максимум, считает меня кем-то вроде городской сумасшедшей, таскающейся за ведьмаком по пятам компании ради. Ну или, в крайнем случае, просто вселенской дурой, а тут надо же. «Достойно подражания». - Люди склонны преувеличивать, - уклончиво ответила я, стараясь смотреть куда-нибудь в сторону от ослепительного вида Распрекрасной. - Люди? – Саския непонимающе изогнула бровь. Градус напряжения резко возрос. – Это все рассказывал Йорвет. Собственно, поэтому я шла сюда, мне хотелось с тобой поговорить. - Вы шли… ко мне? – я наклонилась и подняла ведро, которое заботливый Золтан наполнил пару секунд назад. Краснолюд, улыбнувшись, с силой хлопнул меня по спине, почти повалив на землю, и пробормотав: «Удачи, девочки!» поспешил удалиться, жопой учуяв неладное и не желая принимать участие в банальных бабских разборках. - Да, мы можем поговорить наедине? – Саския не сменила тона, он был так же приветлив, но, в тоже время, отдавал холодной сталью. - В таверне? – предположила я. – Геральт в комнате просто, - добавила я, оправдываясь. - В таверне, так в таверне, - согласилась Драконоубийца, открывая дверь, не хуже галантного кавалера. Я прошла внутрь, таща в руках здоровенное тяжелое ведро, радуясь заминке и теряясь в догадках, о чем Саския может хотеть поговорить. Идея была только одна… - Эй, Джет! – оказавшись в столовой, Саския сразу притянула все взгляды своим громким криком. – Есть свободная комната? – корчмарь кивнул и сразу же выдал ключи от незанятого нынче номера. Я поплелась за Девой, ловя удивленные, местами даже дружелюбные, взгляды окружающих. Неужели, людишки и правда знают о моих приключениях? В таком мире можно даже блог не заводить, все равно все уже все прокомментировали и поставили своеобразные лайки. Эдакая бесплатная реклама. Если еще и Лютик воспоет меня в своих поэмах, то все, потомки запомнят. Можно считать работу по оставлению своего следа в истории выполненной. Оказавшись наедине, Саския, наконец, повернулась. Я боялась, что взгляд её измениться, тон резко станет бездушным и жестоким, но этого не случилось. Аэдирнская Хранительница, наоборот, расплылась в самой дружелюбной улыбке, которая совершенно не пугала. Я понимаю, почему крестьяне верят Саскии. Она простая, как три рубля одной бумажкой, на единой с ними волне, типа КМЕТЫ.FM. Не особенно отличается от них – бесхитростная, искренняя, но может только на первых порах? Девушка же сумела возвыситься в бурлящим интригами обществе аэдирнских дворян, заслужить ранг полководца, всеобщее уважение. Для человека, который не понимает сути «Игры в Престолы» такой путь закрыт сразу и навсегда. Тут нужно иметь в характере, как минимум, беспринципность, твердые взгляды на жизнь. А взгляд ее действительно... словно пустой какой-то. И вся Саския немного заторможенная, как под влиянием суккуба или хреновой наркоты. Девушка присела на диван, похлопывая по свободному месту, приглашая присоединиться. Я скромно села и попыталась вжаться в диван, или, хотя бы провалиться сквозь землю с приветственной телеграммой к Сатане. - Я хотела бы спросить у тебя, - задумчиво начала дева. – В городе ходит много слухов о тебе и Йорвете… - Уверяю, это только слухи, - я нервно засмеялась, почесывая голову. Вдруг на Драконоубийцу найдет любовная паранойя и она потычет в меня мечом из ревности? – Между нам нет ничего и быть не может. - Вот как, - разочарованно вздохнула Саския. Почему показалось, что в голосе есть еще и облегчение? Еле заметное, почти мимолетное, но все же есть? С другой стороны, Аэдирнская Дева же не ожидала, что я буду обсуждать личную жизнь с первой встречной, пусть и такой известной? Она же не Гузеева, мужа не станет помогать искать – тут уж как хочешь, придется своими силами. Дева посмотрела на пол, но, резко опомнившись, сказала: - О нас с ним тоже ходит много слухов, - тон был обеспокоен. У девушки вдруг стали нелепо-смешные, умильные глаза затравленного подростка, которому мама не дает гулять после десяти, а очень хочется. – Но, знаешь, даже если бы что-то и было, это не возможно… - Прости? - Я собираюсь выйти замуж за Стенниса, чуть позже, - с печалью пояснила Саския. Я подскочила на месте, как ужаленная, не в силах справиться с эмоциями. Этот цирк начинает основательно злить. Любовный треугольник эволюционирует в более сложную фигуру, углы в нем стремительно добавляются. Скоро и до 3D модели дойдем, а там, говорят, по теории струн, есть многомерные реальности… Нет, это уже глобальная бредятина какая-то. - Он же пытался тебя отравить! – вскричала я. - Того требует политика, - невесело ответила Дева. – Без него дворяне меня не поддержат. - Да я ебала… Йорвет и правда любит тебя! – я не унималась. Еще секунду назад готова была убить эту парочку, а теперь, неожиданно, защищаю эльфа в глазах соперницы. Пора пойти и провериться у психиатра. Может, я и правда мазохистка? Хотя, нет. Внутри себя я – пупсик, а еще иногда альтруист, хоть и получаю за это по морде. - Я знаю, - кивнула Саския. – Но политика… - Да к черту политику. Он тебе хоть нравится? – спросила я мистическим шепотом. Дева не ответила, отвернувшись. Уши у нее покраснели, выдавая с головой все чувства и переживания. Я вздохнула. По моей жизни давно пора снимать молодежный сериал, сезонов на шесть – такие тут завертоны, закачаешься. Я положила руку на колено девушки и с вдохновением произнесла: - Тогда просто бери себя в руки и давай, заканчивай сношать ему мозг, -хотелось добавить:"Это моя привилегия". – Есть мнение, и не только моё, что жизнь нужно жить так, как тебе хочется, а не так, как такого требуют обстоятельства. Если мы не можем изменить обстоятельства, мы меняем свое отношение к ним. Йорвет влюблен в тебя до безумия, – тут я сглотнула и продолжила: - Тебе он тоже, мягко скажем, не противен. Стеннис, конечно, принц, хотя я не знаю, как там у него с белыми конями. Народ тебя поддерживает, а на протяжении всей истории, кого любит пролетариат и рабоче-крестьянское движение, тот и прав. Берешь Йорвета, едва увидишь и целуешь, прям с размаха и чтоб наверняка. На край сделаешь эльфа своим любовником, а Стенниса в супружескую кровать ни-ни. Просто, как дважды три – шесть, и никаких гвоздей, - от такой речи пошла кругом голова. Я сама уговариваю Саскию пасть в объятия своей большой (на данном этапе) любви, только потому что знаю, что Йорвету этот человек больше подходит. Что-то со мной явно не так. - А как же ты? – спросила драконоубийца. – Ты ведь его тоже любишь, я знаю. - Если у бога был план на этот счет, то он его давно скурил, - отмахнулась я. – А с тобой Йорвета многое связывает, так что можете жить спокойно и счастливо, пока смерть не разлучит вас. Борись с системой, ё-мое. - Ты права, - кивнула блондинка. В глазах внезапно появился энтузиазм, лицо на секунду просветлело, и вся Саския будто расцвела, и вдруг замерла с застывшим выражением. Всю её на секунду охватила дрожь, а потом лицо увяло, блеск исчез, глаза стали на мгновение испуганными и болезненными: - Помоги мне… - прошептала девушка и отключилась, с бряцаньем доспехов рухнув на пол. Я забегала, как безумная вокруг дивана, не зная куда податься. Кажется, я только что убила Аэдирнскую Деву. Панически крича, бросилась в свою комнату и вызывая санитара-Геральта. Тот, выхватив меч, не осознавая, что я от него требую, бросился на подмогу. Народ начал выглядывать из комнат, снизу прибежал корчмарь. Сейчас я отправлюсь за Саскией на тот свет – народ не простит доведение их обожаемого лидера, Ленина в юбке, до сердечного приступа. Геральт, увидев бесчувственную девушку, кинулся вниз, за водкой. Я носилась в поисках тряпки, кто-то протянул замызганный платок. Окунув его в воду из забытого ведра, я постаралась умыть лицо Драконоубийцы, привести в сознание, но тщетно. Белый Волк вернулся, принося едкую, пахучую жидкость, аромат которой мигом распространился по душной, замкнутой комнате. Поднося ее к носику девушки, у меня невольно заслезились глаза. Тут кажется, слоновья доза какого-то Адового Жмыха, дерьма демона или что-то подобное. Зато Саския начала приходить в сознание. Столпившийся вокруг народ вновь возликовал, приветствуя героиню. - Что случилось? – ее глаза, словно стеклянные, пугают не на шутку. Она снова кажется какой-то обдолбаной, будто только что закинулась хорошей дозой кокаина в туалете клуба. Это ее от запаха ширнуло, наверное. Дева оглядывала окружающих, но лицо было безэмоциональным, как у робота, безмятежным и чистым. Она посмотрела на меня, стараясь вспомнить, кто перед ней, как будто забыла только что произошедший разговор. - Ты упала в обморок, - попыталась оправдаться я. - О, Филиппа предупреждала, - дева кивнула. – Говорила, что такое возможно, организм еще крепнет. Сильно испугалась? - Конечно, - я кивнула, улыбаясь, стараясь скрыть волнение. – Если бы что-то с тобой случилось, меня бы не понял народ и человечество осудило. Позвать магичку? - Нет, - Саския отрицательно покачала головой и встала, опираясь на диван. Столько народу, и никто не поможет даме привстать – джентльмены таки вымерли, не появившись. – Я, пожалуй, пойду. Извини за беспокойство. - Да ничего, - я сказала это уже спине. Девушка удалялась, народ расходился. Я осталась с чувством полного непонимания, а в душу закралась подозрительность. Суккуба управляла Элеасом, у которого были подобные симптомы. Суккуба – слабое создание, почти не имеющее магии. А вот чародейки, они как генератор – если его зарядить, то может не хило ударить током…***
Геральт собирался, как пожарник, в среднем, за минуту. Я собиралась как типичная женщина – пол часа, это как пять минут, только чуть больше. Поэтому ведьмак был хмур и угрюмо наблюдал за моими расхаживаниями по комнате в поисках вещей, которые я только что прибрала неизвестно куда, наводя новый беспорядок. Кот составил Белому Волку компанию – ему вообще нравиться наблюдать, изредка вставляя мысленные комментарии к произошедшим событиям. Две пары глаз неотрывно следили за моими действиями, которые пока слабо приводили к успеху. Я попыталась отправить Геральта одного, но ведьмак был не преклонен – видать, искренне считал, что лучшее сейчас, это забить моё время до отказа, не оставляя себе времени подумать. В принципе, ведьмак был, конечно, прав, но все равно, стоило хоть на секундочку вспомнить о Йорвете, как мир на глазах рушился, грозя превратить все мое существование в застоявшееся болото. Наконец, последняя деталь гардероба была найдена, и Белый Волк, на радостях, сразу схватил меня за ладонь и попытался вытащить из комнаты. Я уперлась ногами, и, едва отпустили, побежала за расческой. Геральт вздохнул с видом мученика, кот укоризненно посмотрел на него, объясняя одним взглядом простую истину – с женскими закидонами не спорят, брат. - Ну хватит тебе, - Ведьмак попытался отобрать расческу. – Красивая уже, пойдем. - Позволь мне решать степень моей красоты, - с пафосом произнесла я. Драмтеатр имени Погорельцева плачет всем актёрским составом. – Я почти закончила, нельзя же идти в склеп, где полно всякой дряни, мечтающей убить меня, с неприбранной головой. - Она, эта дрянь, мечтает убить тебя в любом случае, плевав на внешность, - заметил ведьмак, но сдался и спорить не стал. – Ты пол часа собиралась. Кого ты там очаровывать будешь? Призраков? Грайверов? - Вдруг мимо будет проезжать принц на белом коне? – делано спросила я, откладывая расческу и начав заплетать волосы в косу. – А я вся такая некрасивая, не влюбится еще. - Влюбится, - Геральт улыбнулся. – Я ж тебя люблю. Как дочь, конечно. - Вот так новости, - я вздохнула, закрепила косу резинкой, направилась к выходу. – Вечно тебя ждать приходится, ну. Опешив от такого заявления, друг поплелся к выходу. В таверне было привычно душно, шумно, воняло едой и блевотиной. Неизвестно, что сильнее перебивало аппетит. Корчмарь кивнул на выходе, в третий раз за стуки здороваясь. Что-то пошло не так, я это чувствую. На улице было прохладно, но душно – собирался дождь, а судя по запаху озона – возможно, даже гроза. Народ, заранее прятался, стараясь уйти под крышу. Эдак нас зальет, и все мои ретушированные потуги пойдут насмарку – никакого фотошопа не хватит исправить, разве что если сделать закос под группу Kiss. Тогда надо совершенно другую одежду надевать и на голове трешатинку навести. - Когда это я стала тебе дочерью? – спросила я у Геральта, который шел рядом, шаг в шаг, и размышлял о каких-то своих делах. - Когда свалилась на меня с неба, - ответил Белый Волк. – Помнишь, как это было? - Еще бы! Я тебе чуть шею не сломала! – засмеялась, вспомнив лицо ведьмака при нашей первой встрече. Сказать, что он был ошарашен – смолчать. К тому же, Геральт даже не мог вспомнить собственное имя и сам словно только пять минут назад очнулся от продолжительной комы – не зная, где он, кто он и куда держит путь. А тут еще какое-то отчаянно мычащее на другом языке создание, не слова не понимающее на всеобщем, зато очень голодное и испуганное. – Как будто в другой жизни было, да? - А еще я не мог понять, почему я тебя не понимаю, - Геральта затянули воспоминания. – Я думал: я сошел с ума, или остальной мир? - А есть разница? – вздохнула я. – Я просто еще не знала вашего языка, а ты мой – не понимаешь до сих пор. Это было как разговор слепого с глухим. - А помнишь, какие ты выделывала финты, пытаясь объяснить, что тебе сейчас нужно поесть? Такие жуткие пасы руками, я думал ты пытаешься изобразить книгу, – друг засмеялся. – И тогда я понял, что вроде как мы в одной связке. Странное ощущение ответственности за непонятного тебе человека. - Ну, у тебя хотя бы был меч, поэтому я за тобой и увязалась. Жить-то всем хочется, знаешь ли. Инстинкт самосохранения, выживает сильнейший или тот, кто с ним рядом. Кто ж знал, что я так привяжусь к тебе, старый хрыч? – я шутливо задела друга плечом. – А помнишь, когда мы поселились в Каэр Морхен? Там был такой придурок, как его… Ну Графоман который? Всюду с блокнотиком таскался и улыбался, словно умственно отсталый или извращенец какой-то. Я еще ему по заднице засадила хорошего пинка, даже след на штанах остался. - А-а-а, - Геральт улыбнулся, помахал знакомым стражам города у ворот, передавая привет. – Его звали Менно, вас потом Гидеон пытался разнять, когда он тебя своей книгой по голове ударил. Помню-помню. - Да, а ты меня пытался сдерживать от праведного возмездия, - воспоминания нахлынули, вызывая улыбку. Ведьмаки, мои близкие люди, которые сейчас очень далеко бродят по свету, убивая чудовищ. Даже этот дурак Менно оказался человеком, по которому невозможно не скучать. – В результате, вы с Гидеоном сами чуть не подрались из-за нас. Весемир ругался, мол, еще раз устрою драку, и в угол поставит, как дите малое. Потом, правда, пока никто не видел, приволок патоку, сказав, что я первая, кто безнаказанно мог пнуть ведьмака, пусть и неопытного. Мол, храбрость моя не знает границ.* - Весемир, он такой, - подтвердил Белый Волк. – Он мне самому как отец. - То есть, если играть в наши местные «дочки-матери», он мой дед? – уточнила я. - Да, пожалуй, так, - согласился седовласый. – А Ламберт — брат, Эксель – дядя, а Трисс вроде как мать. - Очаровательное семейство, всегда мечтала, Коза Ностра Синих Гор - я насмешливо фыркнула. – Мои родители на вас совсем не похожи. - Ты очень редко о них говоришь. - Ну, а что говорить? – я пожала плечами. – Родители как родители. Со своими плюсами и минусами, как и другие источники питания. Они ж не виноваты, что они мои родители, - я вспомнила лицо мамы – похожее на мое собственное, только в разы красивее, приятнее. Глаз уже коснулись морщины, как бы она не боролась с ними. Папа – в очках, интеллигентный донельзя на людях и тихий и спокойный дома. Как они? Что с ними? Как пережили потерю – я ведь единственная в семье, больше никого нет. Только собака. Наверняка, они раскормили ее до состояния пухлого кубика и псина пузом волочится по земле. – Мама и папа остались там, - я махнула рукой в неопределенность. – Тот мир кажется в разы лучше, я, вроде как, начинаю его идеализировать. Пусть они и остаются только в голове. Здесь у меня есть ты, папуля, - я повисла на руке ведьмака. - Не заставляй меня жалеть, что я тебе рассказал об этом, - ласково пробурчал Геральт, явно довольный таким вниманием. - Геральт. - Что? - Спасибо за все, что ты делаешь для меня. И это… - я замялась, подбирая слова. – Будь хорошим папочкой — не трогай Йорвета. Мы сами разберемся. Вроде как, взрослые по паспорту, пиво можно покупать, и сможем сами урегулировать конфликт. Наверное. Мы подошли к склепу, Геральт зажег факел кремнем и передал его мне, извлекая серебряный меч из ножен. Медальон его слабо подрагивал, реагируя на ожидающих внутри призраков, уже стандартно заселявших любой могильник. От них, знаете, идет такая особенная атмосфера полнейшей недоброжелательности к живой половине человечества, которую срочно нужно обратить в свою дохлую веру. Начинал накрапывать дождь, мелкий, противный, но очень частый, поэтому мы немедленно вошли, укрываясь от капель. Из помещения привычно потянуло затхлым, спертым воздухом и ощущение, что за тобой наблюдают тысячи глаз вернулось. Мертвые, конечно, не потеют, не растут, не курят и не пьют, но за живыми наблюдают, как за сериями комедийного сериала. Герои сменяются так быстро, что нельзя заметить сюжета, суть давно потерялась, но все равно очень интересно. - Я просто сделаю вид, что ничего не знаю, - вернулся к разговору ведьмак. –А теперь тихо –будем пробираться в самую глубь, приятного мало. - Кто б спорил, - согласилась я. Осторожно, стараясь не шуметь, мы двигались по усыпанному камнями проходу, прислушиваясь к каждому шороху. Здесь были свои источники света – не гаснущие светильники, но освещавшие чуть более, чем ничего, только помогали отбрасывать окружающим предметам зловещие тени, давя на психику и давая простор больному воображению – лишь бы не зомби, я все переживу, кроме них. Они такие мерзкие, и, наверняка, воняют. И покрыты плесенью. Вообще, я видела тех ещё зомбаков по утрам в метрополитене, но они же не кусались, а эти будут… Рядом, почти вплотную заскрежетал знакомый потусторонний звук, намекающий заднице, что пора нырять за камни в поисках укрытия. Из воздуха формировались призраки, готовые вот-вот броситься в атаку. Их лица, бледные, скорбные, в свете факелов и собственной подсветке, выглядели зловещими. Вот не спится же им спокойно! Геральт крутился между ними, стараясь попасть разу по всем и увернуться от каждого в отдельности, поэтому я просто физически не успевала следить за ним взглядом. На ходу выпивая какое-то зелье, ведьмак лихо свистнул и продолжил атаку на совершенно сумасшедшей скорости, проносясь мимо, как ураган, сметающий на пути всякую падаль. Отвлекаясь на друга, я не заметила, как сзади подкрался неупокоенный дух. Опасность я ощутила в самый последний момент, когда призрак уже занес меч. Мягким местом я почувствовала, что сейчас будет жестко. Меня отбросило на полметра вверх и я приземлилась на спину прямо посреди прохода, сбивая убогую каменную кладку, ведущую в одну из старинных зал, стараясь уже в полете отползти назад, подальше от опасности. Вокруг образовалось золотое поле, отражающее любой штурм извне – ни мертвяки, ни каменная кладка теперь не были особой помехой. Призрак, пытавшийся напасть, вдруг страшно закружился и сгинул, оставляя противно пахнущую сигаретами дымку. - Курить — здоровью вредить, - философски заметила я, принюхиваясь. – Вот Черчилль много курил, и умер, а Ленин почти не курил, и вон – живее всех живых. Однажды снова возглавит народ, и на планету упадет ядерный коммунизм. Геральт разнес голову последнему призраку и кинулся ко мне, на ходу роняя меч, пытаясь узнать, что произошло. Думаю, ведьмаку некогда было в драке разглядывать задний план и массовку. Пройти, правда, не удалось, барьер друга тоже не пустил – подкинул, как воздушный шарик и отправил в кратковременный полет с незамысловатой траекторией, по параболе. Кое-как откопавшись из камней, Волк вытаращился на меня, осторожно приближаясь к барьеру и занося меч, в безумном желании проломить непонятную фигню. «Коснись Сердца» — я услышала знакомый голос, чаще приходивший во сне, чем в реальности. Последовав совету вечно мятежного принца, притронулась к разогревшемуся украшению. Барьер исчез, распадаясь на осколки и впитался в камень, как в губку. - Можно я озвучу общую мысль? – спросила я, раскинув руки в позе: «ну, блин, ну бывает». – Что это такое щас было за светопреставление с элементами Мэри-Сью? - Ты лучше должна понимать... – не менее удивленно проговорил Геральт, протягивая руку, чтобы поднять с пыльного прохода. Опираясь на друга, я приподнялась, параллельно поднимая с земли упавшую челюсть. От барьера не осталось ни следа – в месте, где он впитался, не было ничего, что могло намекать на его существование. Прикинув, что с ума сходят по одиночке, а коллективных глюков не бывает, я ответила сама себе: - Да черт его знает! – и тут же озарила внезапная мысль: – Прикинь, он бы сам собой сработал? Когда я спала, к примеру. - Или против тебя, - Белый Волк подобным случаям не доверял, предпочитая вообще не связываться с внезапными проявлениями магии в каком-либо вопросе. У него это уже на уровне инстинктов — большой опыт, солидные проблемы. - Даже подумать страшно, - согласилась я и храбро задумалась о природе неизвестного доселе явления. Мы продолжили путь, не переговариваясь совершенно. Меня пугали подобные свойства Сердца – раньше их не было. Может, это связанно с Локи? Или с личным психоэмоциональным состоянием? Я всегда догадывалась, что я - маньяк и когда-нибудь возьмусь за ружье в надежде убивать. Душа чувствует, что лимит доброты привысился, и готова помочь в нелегком деле геноцида в рамках местной планеты. Геральт разнес какую-то стенку знаком Ард (интересно, как тут люди постоянно ходят на похороны? С кувалдой и мешком цемента?) и на нас новым потоком хлынули призраки, преграждая проход. Неуверенная в новых волшебных свойствах ошейника, я инстинктивно спряталась за стенкой до конца боя — на Локи надейся, а сам не плошай. Призраки гремели кандалами, при каждой атаке выдавая жуткие, скребущие звуки, услышав которые, любой фанат мистики перейдет на исключительно детские мультики, исключая «Каспера». Едва скрежет стих, я пугливым тушканчиком высунула голову из укрытия. Ведьмак нагло грабил останки врагов, выковыривая из вороха тряпок разнообразные ингредиенты для своих зелий да ценные вещицы. Мародер несчастный! Им итак досталось – уже дважды умерли, так еще и грабят почем зря. Миновав комнату, в которой разлагался один из главных свидетелей против Элеаса, мы вышли к видавшему виды мосту, а следом попали в большой, широкий зал, атмосфера которого вызывала истерические встряски поджилок. Саркофаги, стоящие вдоль стен не добавляли в интерьер жизнерадостности и позитива, скорее наоборот — хотелось просто бежать отсюда без оглядки. Им нужно срочно уволить дизайнера. Хотя, если такое чувство возникло, то, зачастую, это означало, что сюда нам и нужно. Словно подтверждая опасения, из темного угла нам на встречу шагнуло сумрачное нечто в броне: - Кто вы? – гнусаво вопросила тень. – И что вам нужно? - Да так, мимо проходили, решили узнать, как ваше здоровье, уважаемый - фыркнула я. – Нам нужно знамя Бурой Хоругви. А ты кто? - Экхарт Хеннеси, - представилась тень, слегка поклонившись на каэдвенский манер. – Знаменосец Бурой Хоругви, лучшего отряда из всех, что знала Каэдвенская земля, – да уж, не от скромности парень склеил ласты, определенно. Тень выглядела, равно как и призраки из Мглы: имела очертания крепкой мужской фигуры, в шлеме весело постукивал череп при каждом произнесенном слове. Тряпки и доспехи на нем заметно истлели. Странно, что сам он не испарился к ведьмаковой бабушке. - Может ты меня не помнишь, - насмешливо сказал Геральт. – Но я тебя — прекрасно. - Откуда бы? – с сомнением спросил призрак, вглядываясь тем, что было у него вместо глаз, в лицо ведьмака. Тот, не моргнув, деловито сообщил: - Я служил в Бурой Хоругви. - Лжешь, - лицо знаменосца приобрело зловещее выражение. Еще немного, и он раскатает нас на тесто, и мы будем тусить тут уже втроем. - Я сражался под этим знаменем под Бренной и Вергеном. - Битва под Бренной, — вспоминая, пробормотала тень. Если бы у знаменосца были мышцы лица, то кривая улыбка озарила лицо. Но их не было, поэтому у него получилось лишь оскалить зубы еще больше – Все нордлинги плечом к плечу против Черных. Реданцы под командованием де Рюйтера на правом крыле. На левом — Темерия во главе с Наталисом. Прекрасное зрелище, не правда ли? - Ошибаешься, - спокойно возразил новоявленный «папочка», разглядывая грязь под ногтями. – Реданские полки заняли место на левом фланге, Темерия по центру. - И то верно, - подтвердила тень и отплыла чуть назад. – Возможно, ты не лжешь. Скажи, а кто возглавлял войска Нильфгаарда в этой битве? - Мэнно Коегоорн, - ведьмак пожал плечами. - Гончий пес нильфгаардской своры. Великий полководец. Он еще не раз пустит нордлингам кровь. Ты согласен со мной? – продолжил допрос призрак, переводя взгляд пустых глазниц с меня на Геральта и обратно. - Не удобно с того света руководить армией, - заметила я. Кажется, еще недавно я где-то читала об этой битве, поэтому была малость в теме предмета разговора. Битва под Бренной. Переломный момент Нильфгаардский завоеваний, когда северяне таки смогли дать отпор захватчикам. Войска из Бругге сумели парировать армию черных, но их моральных дух был так низок, что нильфы почти сумели выбраться из котла и пойти в атаку. К счастью, Вольная Кондотьерская Компания прибыла с очень необходимой помощью и вражеские войска были остановлены. Бурая Хоругвь и Добровольческая Рать Махакама присоединились к бою, взяли верх на Ард Феаинн, сумев оттолкнуть батальон обратно. В ответ, фельдмаршал Коегоорн отправил эльфийскую бригаду "Врихедд"(эдакий аналог СС своего времени, у них даже эмблемы похожи — несколько молний), чтобы попытаться разделить темерскую и реданскую армии, но тщетно. Помниться, как-то Роше упоминал, что в этой бригаде Врихедд был замечен и Йорвет со своим отрядом, в очередной раз доказывая зверствами свою нечеловеческую сущность. Почему я опять о нем вспомнила? Эльфы надеялись прорваться на фронт до того, как подкрепление успеет прибыть на помощь нордлингам. Бригаде удалось нанести серьезный удар, и армия северян окончательно запаниковала. В ответ на этот шаг, король Фольтест (ныне покойный, надеюсь, ему там в Аду нормально живется) и Ян Наталис отправили в бой Бронибора и войска Редании. Тогда Коегоорн собрал оставшиеся войска («Наузикаа» и седьмую Даэрлянскую бригаду) и напал на то место, где недавно были разбиты их эльфы. Коегоорн не обращал внимание на войска Северных королевств, смело идущих против врага, превосходящего по численности, практически в полный рост. На левом фланге армия Нильфгаарда была разбита быстро, в пух и прах, и даже особенных упоминаний не осталось. Войска, сражающиеся на центральном фронте, понесли поражение собравшейся с силами армии нордлингов. «Наузикаа» была окружена и уничтожена, а седьмая Даэрлянская бригада – разбита и практически заживо похоронена. Вся нильфгаардская армия оказалась в окружении. Наши победили - Мэнно Коегоорн был убит при попытке к бегству с поля боя. - Может вы и были под Бренной, - призрак, кажется, начинал нам верить. – А вот под Вергеном – совсем другое дело. После смерти память начинает подводить. Стыдно признаться, но я забыл, кто командовал армией Каэдвена и Аэдирна в битве под Вергеном. А ведь это был самый важный день в моей жизни… и последний, - последнюю фразу он сказал очень плаксиво и через чур наиграно. «Не верю», — сказал бы Станиславский. Вот тут мои познания закончились. Я еще не догрызла гранит истории до этого места, а ведь именно эта битва раз за разом прокручивается сейчас рядом со стенами города, во Мгле. Я видела своими глазами лишь самую малость, но хватило демо-версии, чтобы понять, какая это была лютая бойня. - Зельткирк, со стороны Аэдирна и Вандергрифт с нашей стороны, - Геральт, судя по голосу, начинал злиться. Скорее всего, он не планировал так задерживаться и уже начинал размышлять над тем, чтобы просто отрубить призраку голову. - Хорошо, - расслабилась тень. – Обычно думают, что армией управляют короли или чародеи. - Сабрина Гливисик, например? – с любопытством спросила я. – Да, она не плохо покомандовала летящими с неба астероидами, разящими и противника, и наших. За это Хенсельт колесовал её, потому что нельзя быть на свете красивой такой. И применять не конвенционные проклятия, да. - Король ненавидел ее, - призрак повернулся ко мне, его хищный взгляд как-бы ненароком заглянул в вырез майки. – Она могла ударить по столу кулаком, требуя короля замолчать. - Более того, Хенсельт так и делал, - про эту дамочку-магичку я слышала от Трисс, которая считала Сабрину своим заклятым другом, вечной соперницей. Подруга так сильно ругала каэдвенскую магичку, что могу представить, какая это была интересная дама. Чародейки вообще никогда не отличались теплыми отношениями между собой, но эта Гливисик была отдельной песней. Красивая, как ядовитый цветок, она была бесцеремонна и склонна к поспешным выводам, которые могла подкрепить парочкой крепких слов и проклятий. Чем и довела своего короля до ручки. Единорог избавился от нее при первой же возможности. Колесовал, как безродную шлюху. Трисс так же говорила, что солдат, который нанес ей последний «удар милосердия» даже устроил целый культ в честь Сабрины, не очень маленькой ведьмы, и теперь в отшельническом доме, где-то в Морозных Горах, расставляет миниатюрные копии и портреты своей госпожи. Тень долго оглядывала нас, переводя подозрительный взгляд с одного на другого, взвешивая ситуацию и серьезность наших намерений, и, в конце концов, спросила: - Зачем вам знамя? - Мы хотим снять проклятие, - вздохнул Геральт. - Мне нет дела до проклятий, - тень развела руками. Ну, блин, инсульт-привет. Что мы, зря тут распинались, что ли? А ну подать сюда знамя! Надо срочно что-то придумать, желательно аргументированное, имеющее железную, не пробиваемую логику, не имеющую ничего общего с женской. Что-то такое, что заставит нашего друга передумать, иначе Геральт от него не оставит никакого воспоминания – у ведьмака уже руки чешутся объяснить этому парню, что в ад - это вниз, прямо и направо до самых ворот. - Хенсельт пришел отомстить за нас, - слова вырвались сами собой. – Покарать убийц Бурой Хоругви. А проклятие мешает ему осуществить задуманное, не пускает к городу. - Единорог вернулся? – призрак словно ожил, на минуту показалось, что я увидела черты его лица, приятного, еще не старого воина, не раз прошедшего битвы и умудренного опытом. Когда-то были и усы, густые, чем-то похожие на усы Марио, с закручивающимися вверх кончиками. На носу - большой шрам, словно в бородатые времена ему перерубили лицо пополам, а потом криво, наспех сшили. И пусть это длилось лишь мгновение, но в эту секунду он был жив. Думаю, это дорого стоит. Глаза призрака загорелись недобрым светом и все его естество, воняющее тленом и разложением, подалось вперед. Умирать – умирай, но даже после смерти оставайся патриотом. Вот уж странный народ, готов был умереть за своего короля, и даже после смерти чтить монарха до безумия. - Не только вернулся – он готов дать бой, который сотрет Верген с лица земли, - подтвердила я. - Знамя лежит в саркофаге, - призраку указал на один, тот, что помрачнее и самый пыльный. – Возьмите его. Там же лежит меч полковника Гондора. Он может пригодиться вам. - Спасибо, - кивнул ведьмак и пошел извлекать артефакты. - Где вы оставили своего коня? – пытаясь найти новую тему для разговора, спросил призрак. Возможно, здесь довольно одиноко – сидеть одному столько лет, поговорить даже не с кем. Ну, не со Знаменем же, в самом деле, разговаривать? - Здесь нет лошадей. - И то верно, - согласился знаменосец. – Я бы выпил с однополчанином, но не могу больше пить водку. В загробной жизни этого не хватает больше всего, - тоскливо вздохнул фантом. – Берегите этот стяг. Я не выпустил его из рук даже после смерти, - назидательно закончила разговор тень и растворилась. - Довольно приятный малый, - заговорила я, выходя из склепа, на почтительном удалении от Знаменосца. Геральт, пыхтя, нес тяжелое древко знамени, размером в два с половиной ведьмака и еще одно попугайское крылышко. – Не считая того, что он мог нас убить. Куда теперь? - Я — к Филиппе, скорее всего завтра рано утром пойду во Мглу, - ведьмак подставил свободную ладонь под капли еще не закончившегося, а скорее разродившегося с новой силой, дождя. – Ты – домой, а то простудишься. - Завтра будет битва? - Определенно. У самых ворот в город нас настигла серьезная гроза. Небо, от краешка горизонта до противоположной стороны заволокли тяжелые серые массы облаков, бесформенные, без просветов. Полил дождь, почти как из душа, омывая улицы и заставляя короткими перебежками добираться до входа в таверну. Там под крышей – тут под крышей, постояла и дальше – вперед, к победе. Молнии, с оглушающими хлопками, вырывались из туч и угрожали ударить в какую-нибудь высокую постройку. Народ с интересом поглядывал в окна, наблюдая прекрасное природное явление. И плевать людям на процессы, порождающие такую красоту – им нужно только смотреть. Хлеба и Зрелищ! И природа любезно дает им это. В таверне почти не слышно молний, не слышно и собственных мыслей – кругом только галдят, выясняют отношения, словестно трахают мамок друг друга. Восхитительное ощущение, когда ты не отвлекаешься ни на что в голове – пропадают просто любые всплывающие воспоминания. Оставив одну, Геральт обрек меня на копание в себе совковой лопатой, но у ведьмака не было выбора. Йорвет и Саския вновь попытались поселиться в мыслях, но я отогнала их. Оставаться одной даже в голове – самый лучший вариант из представленных. Заперевшись в номере, я грустно села на кровать, не сменив промокшей одежды. Вода струйками стекала с волос, пробегая по коже куртки или вырезу майки, затекая в грудь, падая на пол. Моя мама предпочитала лечить разбитое сердце лаской, едой и хорошими фильмами. Соседка –алкоголем, подпеванием унылым попсовым песням и танцами вокруг ноутбука. Друг, один из многих, оставшийся там, в прошлой жизни, любил по такому поводу переставлять винду. Каждый имел личный рецепт. Пора создавать свой собственный, но лучше, конечно, заняться плагиатом и собрать воедино все самое лучшее. Хорошо, что здесь еще не изобрели телефон, иначе истеричные звонки и безумные смс-ки Йорвету были бы обеспечены. Эльф бы, конечно, не отвечал – и мое, без того накрученное, состояние бы пружинило. Поздравим, друзья, нашего красавчика с достижением – так низко, как сейчас, Йорвет еще не падал. Сколько таких умных в жизни было, царство вам небесное! Ну да, молодец, Аника. Не смогла сохранить отношения – обосри, что от них осталось. У каждой девушки должен быть кретин, который ее чему-то научит. Итак, пора лечить свою болезненную зависимость. Не знаю, как у вас, но мои нервные клетки не только восстанавливаются, но и пытаются отомстить тем, кто их разрушил. Но придётся отложить сие действо на потом, а пока — плюшки и музыка. Я потянулась за гитарой, которую так давно уже не видела. Деревянный гриф легко, по-знакомому лег в руку, согревая теплом. Струны радостно загудели, приветствуя. Я привычным движениям задергала натянутые металлические волоски и, на слух подбирая мелодию, заголосила: When you try your best but you don't succeed When you get what you want but not what you need When you feel so tired but you can't sleep Stuck in reverse And the tears come streaming down your face When you lose something you can't replace When you love someone but it goes to waste Could it be worse? Lights will guide you home And ignite your bones And I will try to fix you** </center>