Горькая сладость родственной связи

- Согласен ли ты, Мичиру Курамори взять в жены Сузуну Катсураги? Будешь ли ты любить, уважать и нежно заботиться о ней и обещаешь ли ты хранить брачные узы в святости и нерушимости, пока смерть не разлучит вас? Если это так, подтверди перед Богом и свидетелями словами "Да, обещаю". Торжественный голос священника, глухим эхом, раскатывался под высокими сводами церкви. На длинных рядах резных скамеек, сидели гости. На дальних, у входа, щелкали объективами папарацци. Я мельком взглянул на побледневшую от волнения невесту, почти законную жену, вцепившуюся ногтями в мои ладони. Совсем ещё ребенок: пугливый, наивный и очень хрупкий. Пару дней назад ей исполнилось восемнадцать. Она явно сильно нервничала. Но какая невеста не будет волноваться на собственной свадьбе? Наверное, та, что выходит замуж по расчету? А если так, то это утверждение фальшиво. Потому что моя свадьба - это фикция чистейшей лжи. Два клана решили объединиться после долгой и кровопролитной войны, и не нашли лучшей возможности скрепить отношения, чем породниться. В итоге: скоропалительная свадьба с огромным количеством гостей, назойливыми папарацци, нервная невеста на грани обморока и весьма недовольный жених, даже не скрывающий этого. Обязательства перед семьёй? Ха-ха-ха! Плевал я на все их обязательства, но ублюдки нашли мою слабость, и я смирился. Неприятно, но терпимо. Иначе клановая междоусобица возобновиться и посыпаться чьи-то пустые головы. Например, моих старших братьев, которые сейчас смотрят на меня затаив дыхание в ожидании ответа. Ведь от одного неосторожного слова, свадьба, может обратиться в кровавое побоище. Такой ценой получить свободу? Я конечно ещё тот праведник, но вешать на себя столько душ не собираюсь, поэтому ответ очевиден. - Да, обещаю. - Согласна ли ты, Сузуна Катсураги взять в мужья… Дальше, я старался не вникать в слова священника. Что толку, всё равно не интересно, когда тебя практически насильно заставляют делать то, что ты не хочешь. Да, невеста неподражаема: невинна и красива, как первозданный цветок. В шикарном бледно-голубом платье, с россыпью молочно-снежных волос и взглядом шоколадных глаз, таких глубоких с влажной поволокой, что можно легко забыться. Но есть одно такое совсем не маленькое «но»: я её не люблю, не ненавижу, не призираю, просто, эта девочка, что так мило бледнеет и, заикаясь, повторяет слова священника, мне вообще не интересна. Мне нравятся красивые и властные женщины, знающие себе цену. Однако, как бы там ни было, у меня не осталось выбора. Мицуки Ясиродзи, высшее звено над кланами, отдал приказ, и я его выполняю, как могу или как умею. Не нравится? Пусть сам и женится, ведь до сих пор без жены ещё, а других заставляет. Вон как снисходительно смотрит, на губах легкая улыбка, а взгляд льдистый, колючий, до озноба противный. Вот его я действительно ненавижу и убью когда-нибудь, возможно. Слишком он «большая шишка» и охраны у него не маленькая, но даже на такую еловую побрякушку, найдется управа, знать только с какой ветки её стряхивать. - Д-да, обещаю, - согласилась всё же невеста после полуминутного молчания. Её тихий, неуверенный голосок и прокатившийся по залу вздох облегчения, вызвали у меня желание покромсать всех на кровавые куски, и свалить отсюда подальше. Мы обменялись кольцами, затем поцеловались, хотя это был не поцелуй, а лишь легкое прикосновение к уголку сомкнутых и сухих губ. - Перед богом и людьми, сидящими здесь, объявляю вас мужем и женой! Священник положил руку на наши сжатые ладони и улыбнулся. Вспышки камер раздражали до безумия, так и хотелось засунуть объективы в причинное место и щелкать, щелкать, щелкать... - Это таинство закончилось. Теперь вы можете идти с миром. Не успели мы с новоявленной женой обернуться, как двери церкви резко распахнулись, впуская внутрь поток холодного воздуха и охапку пожухлых осенних листьев, что взметнувшись вверх, осыпались хрустящим дождем к ногам человека, который так бесцеремонно вторгся в святая-святых. В часовне наступила нагнетающая момент тишина. Незваного гостя знали все без исключения, но никто в этот день не посмел сказать хоть слово. Лишь громко и возмущенно шептались: Это, Алиса! Сам Алиса? Но что он тут забыл? Как вообще посмел здесь явиться?! Наконец-то прибыл самый важный гость, единственный, кого я сейчас хотел видеть. За прошедшие годы, мальчик, что утирал моим платком злые слезы обиды, вырос, стал уверенным в себе мужчиной, целеустремленно двигался вперед по карьерной лестнице, не растеряв себя как личность, не сломившись под обстоятельствами. Я горжусь им. Как отец гордиться сыном, или брат братом. Его походка больше напоминала подкрадывание хищника: легкая, пружинистая и абсолютно бесшумная. Россыпь длинных волос, черная рубашка навыпуск, узкие джинсы. Черное пальто, полы которого развивались при каждом шаге и высокие ботинки на квадратном пятисантиметровом каблуке со шнуровкой спереди. Как всегда кричаще, но одежда выгодно подчеркивала эксцентричный образ модели. Я заметил, как побледнела мать Сузуны, что сидела в первом ряду, а гости, пока он шёл по направлению к нам, бросали любопытные, порой презрительные взгляды. Подойдя по длинному проходу, он остановился, и лучезарно улыбнувшись нам, начал свою игру, удивленно спросив: - Я что не вовремя? – а в глазах смешинки. Вот же лисенок. Наши взгляды встретились. Сколько же там было обжигающего огня и обещания от которого холодок забрался под рубашку суля неприятности: – Да нет, кажется, я успел. Шагнув к Сузуне, он крепко обнял её, шепнув: – Люблю тебя. Если бы я не знал, что они брат и сестра, был бы крайне удивлен, нежностью и лаской, что прозвучала в его голосе. Вручив сестре громадный букет роз, он повернулся ко мне и внезапно обнял, открыто, не стесняясь камер, затем мимолетно скользнув щекой по щеке, отстранился и отступил, смотря мне в глаза, тихо произнес: - Желаю вам счастья. Подмигнув Сузуне, он одел очки и круто развернувшись, направился к выходу. После его ухода в часовне с минуту стояла глубочайшая тишина. Маленький проказник. Натворил дел и в кусты? Первой не выдержала всеобщего напряжения Сакура. Вскочив, она громко возмутилась: - Да, как только посмел явиться сюда?! – ее голос дрожал от накопленной ярости. Сомеджима взял мать за руку, успокаивая. - Мам, все хорошо. Не нужно срываться в такой день. Чтобы сгладить наряженную обстановку возникшую при появлении Арису, Джош – мой лучший друг и шафер на свадьбе, внезапно прокричал: - За новую семейную пару! – его громкий голос эхом раскатился под сводами, подхваченный другими гостями: - Счастья им и любви! И тут понеслось. Со всех сторон посыпались поздравления, обнимки, пожелания счастья, успехов в личной жизни. Спасибо, Джош, удружил. На окрик: Детишек вам побольше, я досадливо поморщился. О каких детях речь? Детей я не люблю и не хочу. Лучше завести собаку – хлопот меньше, а пользы хоть отбавляй. Надо будет заранее поговорить с женой, чтобы у неё ненароком не возникло планов по этому поводу. От навязчивых мыслей, меня отвлекли быстро, затолкали на пару с женой в машину и повезли типа веселиться. Ага. Кому веселье, а кому хочется зарыдать от бессилия. Хочу домой, хочу напиться и забыться, но кто меня отпустит-то? Боженька, я в тебя не верю, но всё равно спасибо. Наконец-то закончился этот утомительный ад под названием «свадьба». Я сидел рядом с притихшей от нахлынувшей усталости женой, в машине, что неслась по трассе к новому дому, где мы, в ближайшие два года, будем играть роль счастливой семейной пары. - Как здесь здорово, - Сузуна с любопытством осматривалась, - Всегда мечтала жить отдельно, но не ожидала, что для этого придется выйти замуж. Да уж. Мы поднялись по широкому мраморному крыльцу и вошли в дом. Я вроде тоже ничего не планировал, но обзавелся женой, с которой всего лишь пять минут наедине, а чувство раздражения зашкаливало свыше пяти баллов. - Мичиру, а давай… - Иди наверх, - прозвучало грубо, будто отдал приказ собаке. Сузуна, перестала улыбаться, а восторженный взгляд, сменился затравленным. Дерьмо. Знаю, что нет хуже, чем срываться на других, но так плохо мне не было давно. Я хотел тихого одиночества в темной комнате с бутылкой чего-нибудь крепкого, что поможет унять раздражение. - Извини, - а ещё я просто ненавижу извиняться, - у меня ещё работа,- наглая ложь во спасение, но думаю, будет лучше сразу, дать понять, что я не намерен играть во влюбленных, когда не наблюдают многочисленные родственники. - Х-хорошо, - и развернувшись, она практически убежала наверх. Шаги смолкли, хлопнула дверь. Долгожданная тишина. Я намеревался напиться и это, пожалуй, единственное, что я мог сейчас сделать не по приказу. Взяв из бара бутылку скотча, направился в кабинет. Закрыв дверь, устало прислонился спиной и потер пальцами лоб. Голова просто раскалывалась. В заднем кармане брякнул телефон, извещая о прибытии смс, невольно вызывая улыбку, потому что я знал, кто это был. Оттолкнувшись от двери, подошёл к столу и, поставив бутылку, вытащил телефон. Краткая смс гласила: Между нами всё кончено. Что ж. Весьма ожидаемая концовка дня. Ругнувшись, я швырнул телефон об стену, и, нащупав в кармане неснятого пальто, ключи от машины, направился к выходу. Через десять минут, я подъехал к бару «Источник». Приветственно кивнув шкафоподобному охраннику, спустился по лестнице в главный зал. Оглядел присутствующих беглым взглядом и нахмурился. На танцполе, среди толпы, я заметил знакомую рыжую шевелюру. Значит, мы играем сегодня по-крупному? Усмехаясь невеселым мыслям, я подошёл к бару, где верховодила Лирика. - Привет, Мич, - она радостно улыбнулась и, быстро обслужив пару клиентов, подошла, - как обычно? - Добрый вечер, Лика, - я продолжил следить за танцполом, - давно он здесь? - Почти три часа, - она тяжко вздохнула, - Я не знаю причину, но прошу, ему это очень было нужно. - Напиваться в говно? - Ты бы видел его состояние, когда он пришёл! - Приму к сведению, - Лирика обожала Арису и прикрывала по возможности, но я был не в том настроении, - виски, минералку и что-нибудь от похмелья. - Ок, Мич, - она улыбнулась, но натянуто, понимая, что другу сегодня достанется. – Полегче там с ним! Махнув рукой, я направился к танцующим, где веселился тот - кому я был готов голову оторвать за «такое» веселье. Зажатый с двух сторон полуголыми телами, он извивался в такт музыке, позволяя чужим рукам себя облапывать. Веселый, расслабленный, меня совершенно не замечающий, в отличие от других, что расступались, видя свирепый взгляд собственника. Сбросив пальто, проходящему мимо официанту, поднялся по ступеням, подошёл к высокому парню, что жался к Арису сзади, похлопал по плечу и, встретив несфокусированный, недоумевающий взгляд, улыбнувшись, резким кивком головы, попросил удалиться. Тот спорить не стал, а я, шагнув ближе и обвив руками тонкую талию, зарылся лицом в прокуренные волосы, вдыхая его запах. Арису дернувшись, замер. Мы слишком давно знали друг друга, а последние три года, жили в одной квартире. Он сразу понял, кто его держит. Сжался весь, опустил голову, будто пытаясь спрятаться, признавая вину. А потом… - Не хочу тебя видеть, - заявило это пьяное в бревно чудо и попыталось вырваться, - пусти! – но я лишь крепче прижал его к себе, на что, вызвал несокрушимый поток крепкой брани. И откуда только набрался? - Убери руки. Ненавижу, - его голос сорвался на крик, - Не-на-ви-жу!!! Ненавидишь меня лисенок? Поверь, себя, я ненавижу сильнее. Арису стал вырываться активнее, умудрился, попасть затылком мне по носу, усилив головную боль и это было последней каплей терпения. Вскинув на плечо, орущее и брыкающееся тело, я направился за барную стойку, где поднялся на второй этаж и, войдя в собственные апартаменты, сбросил его на постель. Когда, он тут же попытался вскочить, я не сдержавшись, зло рявкнул: - Не дергайся! – и пожалел, встречая ошеломленный взгляд, что сменился ещё большей обидой, но Арису больше не сделал ни одной попытки сбежать. Прижал ноги к груди и, обняв колени руками, замер, заслонившись волосами. Всё-таки я сука. Самая настоящая тварь. Ведь знал о его чувствах, знал, как тяжело ему было узнать о предстоящей свадьбе и смириться, отдать другому возможность так же стоять у алтаря и произносить клятвы и так жестоко себя повел. - Блядь! – захлопнув дверь, я ударил по ней кулаком. На душе стало противно и тошно от того, что натворил. Нам обоим сейчас непросто. Обернувшись, я подошёл к постели и, опустившись рядом на корточки, убрал от его лица волосы, замечая: и слезы, и покрасневший кончик носа, и дрожащие губы, которые он нервно закусывал. - Лися? – в ответ только тихий всхлип, судорожный вздох и попытка отвернуться. Нет, мальчик мой, так не пойдет. Нам надо поговорить: - Лисеныш? - У-уйди, - произнесло моё чудо, заикаясь, и от умиления, я готов был его зацеловать, но нельзя, оттолкну ещё больше, - оставь ме-ня, - и зарыдало сильнее, заставляя душу наизнанку выворачиваться. Я впервые видел, как он ревет навзрыд, не сдерживаясь и мне хотелось, присоединиться, так было плохо. - Жестокий, - одной рукой, я убрал его волосы, другой приподнял за подбородок заплаканное лицо, - ведь знаешь, не смогу, а просишь. Сморгнув слезы, он как ребенок, начал тереть глаза кулаками, продолжая всхлипывать, но явно начиная успокаиваться. - С-свадьба. - Она давно закончилась. - А Сузуна? Самому плохо до одури, а он продолжает думать о других. Но в этом и весь Арису. Мой рыжий лисеныш, от которого, сердце заходиться в рыданиях. - Не знаю, - я убрал его руки от лица, встречая недовольный, встревоженный взгляд, - и не смотри так. Я, правда, не знаю. Обидел, хотел напиться, но кто-то это сделал за меня, - улыбнулся, когда он скривился, - хочешь пить? Получив утвердительный кивок, я поднялся и, подойдя к столику, взял с подноса пару таблеток, налил в высокий бокал минералки, вернулся. Арису спустил ноги с кровати и, уперев локти в колени, зарылся пальцами в волосы, о чем-то крепко задумался, потому что, не с первого раза отозвался. - Лися….Лииися? Вскинув голову, попытался сфокусировать взгляд, тряхнул головой. - Как ты меня нашёл? - У меня свои методы, - ответил я уклончиво, передавая бокал. Не обязательно ведь говорить, что на нем есть маячок и поэтому я всегда в курсе: где он и что с ним. Вопросительно вскинул бровь, заметив на ладони таблетки. - От похмелья. Нахмурившись, кивнул и, приподняв голову, высунул язык. Такой милый. Не сдержавшись, я закинул себе в рот таблетки, склонился и обхватил губами его язык, проникая вглубь своим и передавая маленькие круглые пластинки. Медленно отстранился, заметив вспыхнувшее золотое пламя, удовлетворенно хмыкнул: - Запей. Горько ведь. Арису пил жадно. Вода лилась по подбородку, и не успел он всё выпить, как я, рухнув между его ног на колени, обхватил голову лисеныша руками и принялся слизывать с губ и подбородка живительную влагу, отдаленно услышав, удар бокала об пол. Безумие. Чистейшее безумие и невозможно вспомнить, когда оно началось. Ведь раньше, я любил женщин, а сейчас, смотреть на них не могу. Теперь лишь лисеныш - был, есть и будет он. Сердце не обманешь, ему и не прикажешь. Оно всё равно не умеет слышать, только биться, то медленно, то быстро, иногда срываясь в режим истерии. Внезапно, он оттолкнул меня и, вскочив на ноги, помчался в ванную. Поняв в чём дело, я рванул следом и успел поддержать, когда его начало рвать над черным другом, выворачивая желудок и меня заодно от ненавистного бессилия, понимания, что ничем не могу пока помочь. Организм должен справиться сам. Через некоторое время, всё закончилось. Я не давал ему упасть, убирал от лица волосы, шептал успокаивающий бред. - Лися, - Он был полностью обессилен. Я снял со своих волос резинку и собрал его волосы в хвост, - нужно рот прополоскать. Станет легче. Он послушно следовал моим кратким указаниям. Такой слабый, ранимый, еле на ногах стоит. И где только все свои колючки растерял? - Может воды? - Н-нет, - теперь его начало трясти. Нужно срочно согреть. Начался стопроцентный отходняк. - Посиди-ка пока, - усадив его на мягкий пуфик, я принялся регулировать подачу воду, набирая ванну. – Сейчас согреешься, и баиньки пойдем. - П-пф, ты прям, как мамочка. Обернувшись, я увидел самое прекрасное в жизни - его улыбку, и это было непередаваемое чувство. Будто стенобитным тараном под дых и чувствуешь, как перехватывает дыхание от переполнявших эмоций. Оставив наполняться ванну водой, я приблизился к Арису и прижался губами к насмешливым губам, смотря пристально, жадно, ожидая реакции, которая последовала незамедлительно - глаза удивленно распахнулись и я упивался разгорающимся возмущением, недовольством, и нежностью. - Это грязно, - хотел отвернуться, но я не позволил, удерживая лицо в ладонях, - я же только что…мнх… Мой! Любой: грязный, злой, смеющийся или насмехающийся, но только мой. Никому не отдам и сам не отпущу. Никогда. Я продолжал терзать его губы, посасывать язык и через минуту, он начал отвечать, смирившись, требуя большего. Чуткий, ласковый звереныш. Как же я его люблю. С трудом оторвавшись от столь желанных губ, я начал его раздевать. Сначала футболку отбросил куда-то в сторону, затем, пока терзал зубами и губами поочередно соски, оттягивая колечко пирсинга в правом, и слушая тихие ахи и вздохи, стащил джинсы, ощущая его возбуждение, натянувшее до предела хлопковую ткань трусов. - Ми-чи-ру, - его сладкий голос, звучал любимой музыкой, от которой, я заводился ещё больше, но сейчас, сцепив крепко зубы, пытался сдерживаться. Не животное ведь, чтобы трахать обессиленного партнера, страдающего похмельем. А что до него… Стянув трусы, закинул его ноги себе на плечи и со свистом втянул воздух от вида колом стоящего члена с темной головкой, блестящей от выделяемой смазки, набухших яичек без единой волосинки и любимой дырочки, что пульсировала от возбуждения. Дайте мне сил, чтобы не кончить в сухую! С трудом сглотнул, я склонился и лизнул головку, услышав судорожный всхлип. Да, мой маленький, сегодня всё и только для тебя. Наслаждайся. И он наслаждался, приподнимая бедра в такт моим движениям, а я заглатывал по самые гланды, стараясь доставить как можно больше удовольствия. Не прошло и пяти минут, как лисеныш излился, а я, проглотив, сыто облизывался, положив голову ему на живот, принимая ласковую благодарность в виде поглаживания меня любимого и довольного по голове. - У меня сил нет, - удовлетворенно выстонало чудо, вызвав у меня очередную улыбку. - Знаю, - я поднял голову и, поддавшись вверх, чмокнул его в губы, - а теперь мыться! Целый час ушёл на мытье, сушку и расчесывание волос. Он так и уснул, откинувшись мне на спину, пока я перебирал пряди, наслаждаясь тишиной и покоем, держа в руках самое дорогое и любимое создание. Осторожно уложив его и плотно укутав одеялом, поцеловал в висок, не забыв прошептать: - Люблю, - потерся кончиком носа о нежную щеку, - сладких сновидений, Арису. Выпрямившись, поднялся, взял со столика бутылку виски, достал из пальто сигареты с зажигалкой. Уселся со всем добром в глубокое кресло и, закурив с наслаждением затянулся. Долгий и трудный день закончился. Часы показывали три минуты первого. Новый день, новые дела, а с ними и новые проблемы. Открыв бутылку, ленивым взглядом скользнул по оставленному на столе бокалу, ну и ладно и так сойдет. Глотнул с горла, поморщился, когда крепкая дрянь обожгла горло, спустилась по пищеводу в желудок, распространяя тепло и отгоняя наболевшие мысли, а также головную боль, которая практически прошла. Ненароком вспомнил про смс. Все кончено, да? Горько усмехнулся. Нет, лисеныш. Уйти не позволю. Лучше придушу, чтоб никому не достался. Объект мыслей заворочался во сне. Я снова затянулся, глотая горький дым, запивая его вискарем. Поговорить придется, но это будет утром. Выкурив две сигареты и ополовинив бутылку, я поднялся с кресла и, не раздеваясь, улегся рядом с Арису, обнимая его сзади. Зевнув, улыбнулся. Всё будет хорошо, пока у меня есть он, остальное - не так срочно и по мере необходимости или надобности.