Дрейф чёрной бабочки

— Ну же, господин, не будьте таким безжалостным! — ворковала Масаки, спешно стягивая с Грандмастера Штернриттеров его слегка испачканное в крови одеяние. Сперва она сняла с Юграма длинный плащ, затем, разостлав его на просторной кровати как простынь и уложив на него любовника, полезла к его наглухо застёгнутой шинели. — Позвольте мне послужить Его Величеству… Её пухлая грудь лежала прямиком на груди Штернриттера. Пробивающиеся сквозь тонкое бельишко соски касались тела беловолосого.  — Я очищу вашу неприкосновенную плоть от запаха шинигами… Когда с шинелью было покончено, Масаки припала губами к открытому торсу Хашвальда, чтобы поскорее укрыть его от холода пеленой из поцелуев и огненных ласк своего тела. Для этого женщина решительно обнажила собственную грудь, тепла в которой было больше, чем во всём Зильберне, вместе взятом. Грудь озорной квинси «разъехалась» по телу Юго сладким и свежим желе. Масаки поцеловала Грандмастера. Теперь из одежды на ней оставались только тесные чулки и возбуждающие тонкие трусики белого цвета, не пропускающего света. Сзади Куросаки зачем-то пристегнула к ним небольшой значок в форме креста. Он, чуть скосившись на бок, украшал собой одну из великолепных ягодиц женщины. Руки Хашвальда медленно пришли в движение. Пройдя по кромкам тела неугомонной квинси, они остановились у зоны бикини Масаки и неспешно просочились под бельё, чуть оттягивая его вниз под своей тяжестью и заставляя тесёмки трусиков и их невероятно тонкую нижнюю границу, что было сил, впиться в мягкие прелести женщины. Половые губы Куросаки, разделённые барьером из намоченной ткани, вышли наружу. Они словно почувствовали восхитительный запах, исходящий из штанов Юго, и всеми силами захотели поглядеть, что же там такое сочное выпирает из чресл невозмутимого Грандмастера, заставляя ремень жать ещё сильнее. Тёплые, как солнечный свет, ладошки служанки-квинси довольно быстро сорвали пряжку с ремня и выпустили «бедного зверька» из своей неуютной клетки. Упругий член Юго крепко встал, направленный точно в центр сияющей, из-под трусиков Масаки, промежности. Опустив свой таз немного ниже, женщина слегка коснулась его шершавой стенкой трусиков. Её половые губки тотчас же сомкнулись поверх налитой головки пениса квинси. Масаки легонько насадилась на него, проталкивая, вместе с ним, часть белья в себя. Какое странное ощущение… Стенки матки Масаки добротно извергнули пахучую смазку, как только жёсткий материал трусиков коснулся их. Тоненькая прозрачная капелька вышла из тела Куросаки и медленно потекла по внутренней стороне ноги. Становилось жарко. Член Юграма «оттеснил» бельё, заставляя то съехать чуть на бок, и вошёл в Масаки уже куда свободнее. Ткань прижала его член, фиксируя его внутри лона восхитительной служанки. Избавление от навязчивой преграды напоминало дефлорацию в шутливой форме. Грандмастер будто бы в сотый раз лишил свою подчинённую девственности. Что до Масаки, то начальный этап секса сквозь бельё возбудил её с небывалой силой, заряжая энергией и непреодолимым желанием довести всё до конца. Сделав сложное движение бёдрами, женщина полностью насадилась на крепкое достоинство Юго и принялась жадно двигаться, давая своей половой системе в полной мере ощутить всё то, что будет происходить с ней ещё очень долго.  — Давайте же, — стонала она. Её коготки всё сильнее сжимались на плечах Хашвальда. — Трахайте меня! Прямо через бельё! Да! Скрипели ножки кровати, гремела колышущаяся пряжка на штанах беловолосого. Масаки сильно текла. Своими выделениями она добротно замарала тело Хашвальда и даже оставила пару глубоких пятен на его штанах. Но её это мало волновало. Она любила грязь, любила небрежность, любила, когда всё её тело, а не только её чувства, извергается целым фонтаном. Иначе как бы её партнёр понял, насколько ей сейчас было хорошо? Слов бы просто не хватило, чтобы рассказать об этом. Стонов, взглядов и жестов тоже.  — Грудь, — шептала она, ловя на лету руку Хашвальда и заставляя его себя облапать. — Трогайте мою грудь. Сожмите её! Чтобы все соки вытекли! Сильнее! Да! — она изогнулась в воздухе, не сбавляя оборотов. Сейчас она была словно отважной укротительницей быков, готовой до смерти загнать самого сильного и проворного. И, конечно, подобно каждой наезднице, её лоно испытывало прекрасное чувство дикой и глубокой вибрации — лучшее незабываемое чувство для западной девочки. Её соски стояли настолько твёрдо, что, казалось, кололи ладони Хашвальда, взывая приятную дрожь по всему великолепному телу Юго. Из всех обитателей Зильберна только она одна могла заставить несгибаемого Грандмастера дрожать. Только ей было открыто его тело и его изнанка… Мужчина перевернул её лицом к матрасу и поставил на четвереньки. Несколько брызг из лона девушки ударило по его разостланному под парочкой плащу. Он поднял одну из ножек Куросаки в воздух и немного отвёл в сторону, раскрывая её чарующее лоно во весь потенциал энергичной квинси. Та застонала ещё сильнее. Обуреваемый похотью, Юграм сорвал тонкий чулок с ножки Масаки и отшвырнул его прочь. Ногу он закинул себе за плечо, заставляя гибкую Куросаки выкладываться на полную. Его возбуждённый член драл щель служанки так быстро и сильно, как только мог. Температура внутри женщины росла с каждой секундой. Казалось, она в любой момент могла испарить его член или сварить его в своей кипящей смазке, но не делала этого лишь потому, что ещё не до конца насытилась. Из лона Масаки бил целый фонтан. Свербящее чувство в её промежности кружило голову.  — Ещё! Ещё! — скандировала она одними губами. Свой рот она давно заняла воротом плаща Хашвальда. Она заполнила его священным одеянием квинси, будто кляпом, чтобы на её стоны не сбежалось всё многочисленное население замка. Да, как же это заводило! Недотрога Грандмастер, по которому текут все девочки-квинси, тем более те, которым посчастливилось выбить свой «Шрифт» через постель Императора, так похабно трахает именно её! Её, а не Кендис, Менину, Жизель или кого-то ещё! Трахает, заперев в своей комнате. А за стеной — лишь зима. Зима и лёд. Взбрыкнувшись в последний раз, Куросаки обессиленно упала лицом вниз, захлёбываясь в экстазе. Её вспотевшая нога слетела с плеча Юго и свесилась с кровати. Он медленно высунул из неё свой член, давая ненасытному лону приток воздуха, а затем обильно кончил на её попу, заставляя уставшую Масаки вздрогнуть ещё раз. Вздрогнуть и тотчас же заснуть. ***  — Так почему? — они лежали, обняв друг друга на смятой сырой постели и оба смотрели в потолок. Девушка слегка обнимала любовника ногами. — Почему ты так отчаянно стремишься служить Его Величеству, Масаки?  — Почему? — женщина слегка улыбнулась. — Знаешь, это так странно, что ты спросил об этом только сейчас… Мы ведь спим вместе уже какое-то время, и ты…  — Так почему? — голос Юго оставался непреклонным. Масаки снова поцеловала его.  — Знаешь, я плохо помню свою прошлую жизнь в Мире Живых. Каждый раз, когда я пытаюсь вспомнить, в голове сразу же возникает образ лампы, бьющей мне прямо в лицо. Я словно была привязана к операционному столу, а потом… — женщина отвела глаза. — Боль, — коротко закончила она, — Много-много боли. Отовсюду, будто каждая клеточка тела разваливалась на куски. И чем дольше длилась эта боль, тем меньше от меня оставалось. Они словно забрали частичку меня… В конце я могла лишь кричать… Я кричала так сильно, что горло иссыхало и трескалось. Мне хотелось только одного — чтобы эта чудовищная боль прекратилась… А потом появился он… И спас меня, — очень тихо закончила Масаки, прижавшись лбом к плечу светловолосого. — И боль исчезла. Навсегда исчезла. Если я могу чем-то отплатить Яхве-сама, то я сделаю это. Если он хочет убивать шинигами, то я сколько угодно их убью для него! Я не шучу! Ты же видел мой Фольш? Я очень сильная! Умоляю, Хашвальд-сама, возьмите меня с собой в Общество Душ! *** «Ичиго… Ичиго… Ичиго…» Парень медленно открыл глаза и поднялся с кровати.  — Отец? — на несколько секунд он поражённо замер: прямо перед ним стоял Куросаки Иссин. — Ты жив? Мужчина не ответил. Увидев, что сын проснулся, мужчина, наоборот, поспешил поскорее удалиться из комнаты. Ичиго только сейчас заметил, что одет тот был в форму шинигами. «Не может быть!» Это… Всё объясняло? Он сломя голову бросился за ним.  — Остановись, Ичиго, — его внимание привлёк ещё один голос. Рыжеволосый обернулся на его источник и во второй раз остолбенел от удивления.  — Мама! Масаки держала в руках коротенький лук квинси и была облачена в белоснежную форму на манер той, какую в Обществе Душ носил Исида.  — Что здесь происходит? — отчаянно выпалил он, но оба его родителя больше не обращали на него никакого внимания. — ЧТО ПРОИСХОДИТ?!  — Ты не должен идти за нами, — его мама и папа взялись за руки и неспешно последовали к двери.  — Стойте! Что значит «не должен»?! — закричал он, хватая со стола своё удостоверение. Не сработало. Брусок остался бруском… — Чёрт! — и как он мог забыть? Дверь его комнаты медленно открылась и в глаза хлынул яркий голубой свет тысячи стрел… ***  — Ичиго! — голос Тацуки в трубке звучал обеспокоенным. — Ты пропадаешь!  — А… Прости, — растерянно пробормотал юноша. Он снова вспомнил этот сон… Сон, который терроризировал его уже несколько ночей подряд. — Я задумался…  — Доктор Шумера сказал, что у меня всё отлично! — повторила Арисава. — Это было просто лёгкое недомогание.  — Я ведь говорил, что ты просто слишком сильно себя накручиваешь, — он постарался изобразить в голосе привычную невозмутимость. — Угрозы для малыша нет… На самом деле, он чувствовал облегчение. С каждым днём ценность Тацуки в его глазах росла в геометрической прогрессии.  — Ах да, когда ты собираешься вернуться домой? — спросила девушка. Ичиго слегка задумался.  — Думаю, где-то вечером, — наконец, сказал он, окидывая тоскливым взглядом толстую кипу бумаг, лежащую перед ним на письменном столе. — Работы здесь оказалось больше, чем мы думали. Мастер Канаме оставил после себя столько незавершённых дел…  — Понимаю… — он буквально видел тот кивок, который изобразила его возлюбленная по ту сторону трубки. — Ты уже много дней подряд задерживаешься в приюте… Софи-тян ведь сейчас нелегко, да? От Вандервайса помощи не дождаться, а дела приюта очень быстро пойдут на самотёк, если всем бумагам не уделить достаточно много времени. Честное слово, Ичиго, я тоже хотела бы помочь, вот только…  — Ничего, — грустно улыбнулся парень. — Я передам Софи привет… Он быстро опустил глаза в нишу между собой и столом и на секунду встретился глазами с кудрявой мулаткой, примостившейся внизу и медленно обсасывающей возбуждённый член Куросаки своими губами. Греша с Ичиго, Софи слышала все до единого слова разговора любимых.  — Оу, чудно, — с небольшим запозданием ответила Тацуки. — Тогда скажи ей, что она очень сильная и со всем справится. Можешь ещё поцеловать её от меня… Шучу, — подчёркнуто громко произнесла девушка и вновь рассмеялась. Коротко хмыкнул и сам Куросаки. Под столом темнокожая издала какой-то сёрбающий звук, прежде чем вновь углубиться в оральную работу, желая доставить парню как можно больше удовольствия своими руками и ртом. — Ну, пока, в общем, жду.  — Да, до встречи. — Как только звонок закончился, мобильный телефон камнем выпал из его обомлевших пальцев и приземлился экраном вниз. — Ах, чёрт! — прозвучал всплеск. По губам, подбородку и воротнику коричневого пиджака Софи растеклась густая и липкая сперма бывшего временного шинигами. Куросаки Ичиго запрокинул голову…