Дрейф чёрной бабочки

— Через пять дней Ванденрейх уничтожит Общество Душ… *** — Осталась всего одна небольшая деталь. — Яхве прогнулся в кресле, сводя руки вместе и опуская бородатую голову на сцепленные пальцы рук. — Подойди… — обратился он к кому-то из своей свиты. Ещё один из Штернриттеров, тот, чей внешний вид сильно выбивался и привычного облика офицеров квинси, сделал несколько шагов вперёд. С первого взгляда сложно было понять, мужчина перед ним или женщина. У адепта сил Императора были длинные и гладкие чёрные волосы и тяжёлые веки. Нижнюю часть лица квинси скрывала шипованная маска с торчащими вперёд шипами посередине. Глаза были слегка расширенными, как у безумца, но со странными вкраплениями, во взгляде проблескивало устрашающее равнодушие, отчуждённое отдаление от всего, что в этом бесконечном мире льда и холода можно было бы назвать живым. Штернриттер остановился перед парящим троном Яхве и медленно склонился перед ним, демонстрируя, что готов немедленно выполнить любую задачу, какую кайзер ему доверит. — Штернриттер «F» Эс Нодт, — император назвал подчинённого по имени. — У меня есть миссия и для тебя. — Всё, что угодно, — тихо произнёс тот. По голосу стало окончательно понятно, что таинственный Эс Нодт — мужчина. — Приказывайте, мой повелитель. — Есть одно дело, которое я хочу выполнить перед нападением на Общество Душ, — сказал Яхве. — Ты и большинство Штернриттеров получили свой «Шрифт» много лет назад, и нет больше сомнений в вашей исключительности, — начал он. — Но есть среди моей элиты шестеро, что получили свои силы накануне. Их нужно опробовать в бою… — Как прикажете, Ваше Величество. Как именно это должно произойти? — Сейчас над нами вновь стоит рассвет, но как только на небеса опустятся сумерки, ты выступишь с новобранцами… — морщинистое лицо Яхве озарила мрачная улыбка человека, который медленно, но верно подбирает нужный комплект карт в жаркой партии заядлых шулеров. — Твой отряд отправится охотиться на «Полигон» в Мир Живых. В то самое место, которое лишилось своего Егеря, когда Эберн пожелал нас покинуть. В город Каракура… *** — Та-а-ак, а теперь все построились! — тонкий рот квинси растянулся в отвратной улыбочке. — Меня зовут Кирге Опьё, но тот из вас, отбросов, кто назовёт меня иначе, кроме как «Господином» — мгновенно лишится языка и обеих рук. Штернриттер стоял перед своей совершенно новой неотёсанной армией, целиком и полностью состоящей из до чертей противных ему дегенератов, не заслуживающих ничего, кроме слабенькой Хайлинг Пфайл в лицо. — Я думаю, наша задача вам понятна, — продолжал мужчина, поглаживая свою шелковистую чёлку обтянутой кожаной перчаткой ладонью. — Но со скидкой на то, что абсолютное большинство из вас — стадо малокомпетентных баранов, которых прирежут как скот ещё в первую половину дня, я повторю вам. Мы собирается в рейд на ваш родной дом — замок Лас Ночес, за головами двух животных, которых вы, бездарные бестолочи, вправе называть родителями. Посему должен сказать вам самое главное правило: Я! Лишь я решаю все ваши судьбы. Неповиновение карается мгновенной смертью. Если мой приказ не был принят к исполнению в первые десять секунд — я буду расценивать это как измену. Вы просто мусор. Надеюсь, это вам понятно, — желчно закончил квинси. — Но вы удостоены великой чести биться под знамёнами Ванденрейха, что уже должно греть ваши тухлые душонки, которые, волей его Величества, не испепелились нашими стрелами… Никто из арранкаров не отваживался сказать ни слова. Все прекрасно видели демонстрацию мощи квинси, которая унесла жизни генерала Людерса и их идейного вдохновителя Эберна, который, в узком кругу сыновей и дочерей господ Лас Ночеса, слыл чуть ли не легендой — первым ребёнком, вынутым из огня, и бессмертным для всякого, кроме своих родителей. Увы, над преданиями арранкаров умело надругались. — Что же, с этим решили, — гробовое молчание в Зале Боевого Созыва заставило Кирге удовлетворённо кивнуть головой и приосаниться. — Теперь другое. Ваши чины и титулы ныне не имеют для рейха никакой ценности. Были ли вы гвардейцами или солдатами, главами кланов или пушечным мясом — отныне все вы обладаете равными привилегиями… — Р… Равными? — один из уже бывших арранкаров поднял голову. Выглядел он глубоко оскорблённым. Кирге узнал в нём того самого скота, который держал Эберна вместе с «Золотой сестрой», когда тому рубили голову. — Совершенно верно! — Кирге будто ждал, что кто-то из его слуг отважится подать голос. Он стремительно сорвался с места и выхватил своё оружие — длинную шпагу. — Вот видите? — арранкар за считанные секунды оказался нашпигован бордовыми точками и рухнул на пол с грудой рыхлого фарша на месте татуированной груди. Его длинные волосы устелили пол. — Он был генералом, а сейчас просто труп! Как и вот ты! — мужчина нанёс ещё удар, уже безо всякой причины. Шпага вошла в левую грудь ничего не подозревающей арранкарки с голубыми глазами и рожками, и та, испуганно булькнув, издохла, выстреливая тугой струёй крови, и пала к ногам садиста Кирге. — Видите? Вы дохнете совершенно одинаково, собачонки! — он убрал оружие в ножны и поспешил вернуться на своё место. Помощники Опьё подбежали убрать тела, но те превратились в пепел ещё до того, как молодые квинси прошли ползала. — Возвращаясь к вопросу этого дохлого животного: да, вы обладаете одинаковыми привилегиями — нулевыми! Больше никто не отважился подать голоса. — Но я милосерден, — усмехнулся солдат. — Так что сейчас я выберу себе двоих помощников, которые будут главенствовать над остальными и подчиняться моим «особым приказам». Умереть таким арранкарам будет немного сложней, нежели другим. Итак, отбросы: я объявляю свой отбор! Все, как один, подняли глаза на квинси. — А правила моего отбора достаточно просты: вы все сейчас снимете свои лохмотья, и станете раком, чтобы ваш командир смог выбирать, как следует. Ну же, пошевеливайтесь! — прикрикнул он. Все ужаснулись. Но медлить никто не стал. Арранкары закопошились. Робы, обувь, тяжёлые доспехи, оружие и элементы индивидуального обмундирования летели на пол. Тела детей Орихиме и Улькиорры стремительно обнажались. Мужские тела, женские, те, которые ещё сохранили какие-то особенности пустых, в виде необычного окраса или чешуи у ног и в интимных зонах. Были здесь и тела зверей. Были подростки и дети, которые, казалось, не так давно вылезли из утробы. Белые тела, негроидные, желтовато-серые, белые, как мел. Словом, это было удивительным многообразием рас, возрастов, этносов и извращений богов, которые осмелились создать что-то настолько отталкивающее. — Фу, сколько дыр! — квинси презрительно скривился. Действительно, не было ни одного тела без того самого заветного атрибута всех пустых — дыры. Они, как и сами арранкары, были разнообразны: большие и маленькие, торчащие в самых неожиданных местах. Все, как один, слуги Опьё медленно опустились на четвереньки, оттопыривая свои зады навстречу страшному суду, который готовил для них надзиратель-квинси. — Прекрасно. — Кирге потянулся к звездообразной пряжке своего ремня. — Так и стойте, лишь бы мне не видеть ваших уродливых дыр… Священный палач покарает вас своим светом правосудия, — ухмыльнулся он, спуская штаны. Пространство рядом с квинси неожиданно исказилось: несколько человек вышли из портала тени прямо возле него. — Ты, как всегда, чересчур паясничаешь, Кирге, — тихо произнёс один из вторженцев, снимая маску. — Хашвальд? — усмехнулся командир Ягдарме, замирая с наполовину спущенными штанами. Никто ничему не удивился. Все давно привыкли к извращениям эксцентричного Опьё. Не впервой было слышать тревожные перешёптывания молодых квинси из его подразделения. Кирге был болен. Болен самой ужасной для живого существа болезнью... Окончательно обнажившись ниже пояса, надзиратель подошёл к своей первой жертве из арранкаров — худенькой девочке французской внешности с осколком маски, пробивающимся через нижнюю губу, словно широкий пирсинг, и крохотной дырой пустого в левом плече: — А ты уже закончил? Стало быть, всё прошло быстрее, чем полагало Его Величество. — Не дожидаясь от длинноволосого Грандмастера ответа, квинси погрузился в тоненькое лоно своей первой партнёрши, заставляя ту всхлипнуть от страха и ужаса. Внутри она была достаточно сильно разработана. Должно быть, постарались её дражайшие братья. «Какой срам!» — подумал Опьё, сжимая ногтями зад девочки, маленький и тощий, и принялся сношать её по-собачьи, глупо пыхтя и фыркая. Доставая головкой члена до самой матки. — Ну, так как? Ты выглядишь уставшим. — Не имеет значения, сколько времени это заняло. — Хашвальд отделился от своей группы и поспешил покинуть зал первым, завернувшись в плащ. Вслед ему доносилось завывание изнасилованной. — Обществу Душ, в любом случае, конец. Мне просто тошно было смотреть на их жалкие попытки… — Хех, понимаю, — усмехнулся Штернриттер, — Если бы послали меня, то я уж точно заблевал бы пол Сейрейтея под впечатлением того, во что превратились шинигами с нашей последней встречи. По сравнению с этим, — он высунул свой член из француженки, оттолкнул её так сильно, что она протянула лицом кровавый след по полу, и выбрал новой жертвой своего священного отбора симпатичного паренька с заостренными ушами, пока та оплакивала свой размозжённый в кашу нос, — даже эти арранкары вызывают меньшее отвращение, уж я-то знаю… Эй, солдат, принеси-ка сюда смазку и две пары перчаток. Поживей! — Есть! *** «Всё очень скоро закончится…» Именно с этой мыслью Юграм Хашвальд вошёл в свои покои — тёмную комнату, которую Грандмастер Штернриттеров пожелал оставить тускло-освещённой, чтобы его глаза иногда могли отдохнуть после слишком яркого блеска убранств Зильберна. Со стороны зала всё громче слышались крики истязаемых пустых. Будто их мучал не один невменяемый Кирге, а целый легион падких до плоти извращенцев. — С вами всё в порядке, Хашвальд-сама? Он моргнул. Странно, обычно он всегда замечал свою бойкую служанку, если она была здесь во время его возвращения. Сейчас же она каким-то образом сумела ускользнуть от его пристального взора. Женщина лежала на кровати Юго и весело болтала ногами в матовых тёмных чулочках. Её пристальный взгляд с интересом осматривал уставшее лицо квинси. — Всё в порядке, — негромко ответил светловолосый, закрывая дверь. Женщина перевернулась на живот и подпёрла голову руками. — Мы скоро выступаем, да? — деликатно осведомилась она. — Верно… — И мне тоже разрешат, правда? Юграм сел на кровати. — Тебе бы этого хотелось? — кажется, мужчина искренне не верил в это. — У тебя ведь даже не будет «Шрифта», — тёплые руки собеседницы быстро обвили его шею и притянули к себе. — И пусть, — легкомысленно отозвалась служанка, целуя хозяина прямо в губы. — Я всегда была способной девочкой. Уверена, что смогу быть полезной для Его Величества… — Не рвись в бой, — глухо ответил Хашвальд. Его глаза, наконец, привыкли к темноте. Но единственное, что он смог разглядеть — это её длинные вьющиеся волосы каштанового оттенка. — Мне кажется, у Императора на тебя особые планы, Масаки…