Дрейф чёрной бабочки

«Гордость… Что кричит моя гордость?..» *** — Чего? — поправляющий пряжку ремня Шаз Домино удивлённо обернулся. — Ты что, на батарейках, что ли? Я же попал в сердце! Или у всех шлюх оно находится в ДРУГОМ месте? Скривившись от боли и скособочась, словно дряхлая старуха, Орихиме снова стояла на ногах. Её тяжёлый взгляд исподлобья, который, что было силы, пробивался сквозь барьер тусклых волос принцессы, готов был, казалось, разорвать на куски. Нож по-прежнему торчал из-под левой груди Иноуэ. Брызги крови заливали ноги и живот умирающей девушки. — И что теперь? — Штернриттер хмуро посмотрел на недавнюю любовницу с плохо скрываемым раздражением и спросил: — Что ты собираешься делать, дохлая девочка? — Гордость… — слабо прошептали губы рыжеволосой. — Моя гордость хочет… ЧТОБЫ ТЫ НИКОГДА НЕ ПОКИНУЛ ЭТО МЕСТО! — истерично закричала она, неожиданно срываясь с места. Черпая силы из никому неизвестных источников в недрах своей души, отчаянная покойница бросилась на своего врага и сделала то единственное, что могла себе позволить в данный момент — поглубже запустила зубы в мускулистую шею мужчины, присасываясь к нему, будто комар. Целый ряд остреньких зубов Иноуэ прокусил кожу у самой гортани Шаза. Девушка, несомненно, пыталась перегрызть ему горло. Старая кровь, растёкшаяся по бёдрам принцессы, отпечаталась на белоснежной форме квинси. Домино закричал. Рукоять ножа в груди длинноволосой упёрлась в грудь её ненавистного врага, причиняя невыносимую боль самой Иноуэ. Руки обхватили его шею смертоносной петлёй, а ноги увились вокруг его спины. «Дело ведь совсем не в кресте…» Рыча и фыркая, словно дикое животное, Орихиме яростно рвала плоть мужчины. — Сука! — всё происходило слишком быстро. Пытаясь оторвать от себя дерзкого паразита с огромной грудью, мужчина кое-как нашарил ручку рокового ножа и выдернул его из раны Иноуэ. Спустя секунду, он повторно вонзил его в нежную девичью плоть где-то чуть ниже живота, поднимая ввысь новый фонтан алой крови. Девушка завопила, но челюсти её лишь сильнее сжались от этой боли. Рот наполнился свежей плотью и красной жижей. Её брызги залили линзы очков Штернриттера. Для него было бы разумнее защититься при помощи Блюта, но сорвавшаяся с цепи нахалка чересчур внезапно набросилась на него, не давая думать и действовать. Только чувствовать боль… Квинси нанёс ещё несколько колющих ударов, располосовывая груди и чресла принцессы, выпуская наружу что-то тёплое и склизкое. Что-то, что тягуче и тяжело оседало на землю, стекая по подкашивающимся ногам Домино. Собрав всю свою ненависть, девушка вырвала из шеи квинси кусок плоти… В этот самый момент нож вошёл глубоко под кожу Иноуэ и дважды повернулся прямо внутри неё, наматывая на себя кишки и возводя чувство нечеловеческой боли в абсолют. «Исида-кун… Исида-кун… Теперь я понимаю, что ты чувствовал ради меня…» — Блядская сука! — травмированная шея мужчины пульсировала. Кровь из размозжённых зубами артерий била во все стороны. — Сейчас ты подохнешь! — заорал он, резко выдёргивая нож с намотанными на него кусочками плоти девушки и готовясь проткнуть её ещё раз, окончательно превращая в фарш содержимое её живота. «Зачем ты это делаешь, дура? Зачем умираешь ради этого Урю? Ты же не…» «Он не очень хорошо занимался сексом, постоянно заставлял надевать резинки и иногда вёл себя в постели слишком приторно… Не спорю, он не был идеальным любовником, как его отец, Эби или кто-то ещё… Но я хотела вернуть его не как постельную цель… Как ты не понимаешь?» «Ложь! Тебе всегда важно было лишь это!» «Нет… Было что-то… С самого начала было то, что не давало мне бросить его! Я так долго пыталась понять: что же это на самом деле? Теперь я понимаю! Я теперь всё понимаю! Он единственный из всех… ПО-НАСТОЯЩЕМУ ЛЮБИЛ МЕНЯ!» «Что за дурь! Ты безумная!» «Даже после моего предательства. Даже тогда, когда ненависти в его душе было больше, чем всего остального! Он всё равно продолжал любить меня, хотя и ненавидел себя за это и хотел всеми силами изменить!» — ДА КОГДА ЖЕ ТЫ СДОХНЕШЬ? — Шаз всеми силами продолжала кромсать её беззащитное голое тело, сжимающееся вокруг него, словно ядовитый плющ и обильно орошающее его кровью. «А я… Не смогла оставить его, потому, что тоже очень сильно его люблю!» Скорее всего, она была уже давно мертва, но какая, чёрт возьми, разница, если зубы её продолжали рвать его горло? «Я… Отрицаю…» *** А затем произошло что-то невероятное: странный луч оранжевого света пронзил обоих врагов откуда-то с небес. Пройдя через Иноуэ, он не причинил ей никакого вреда, но как только его лучи коснулись плоти Шаза, как тот в считанные секунды истлел от их обжигающего огня неистовой силы. — Этого… Не было… В Датенах… В самый последний момент его глаза удивлённо расширились, будто бы он увидел перед собой ещё кого-то. Кого-то, кто одним своим видом поверг молодого мужчину в ужас. У Иноуэ же не было никаких сил обернуться. А даже, если бы она и смогла, её глаза сейчас всё равно ничего не могли видеть. Когда тело Домино исчезло и девушка мешком полетела на землю, прямо за её спиной загорелся невероятной красоты оранжевый шестиконечный цветок, в точности копирующий вид её запечатанного Шун Шун Рикка. Заколки Орихиме раскалились… Цветок был несколько метров в высоту. Он неподвижно висел в шаге от земли и словно в чём-то укорял принцессу своим безмолвным божественным светом. Словно маленькое солнце. Маленькое холодное солнце, которое собиралось просто смотреть. «Всё хорошо, всё хорошо…» — она не могла даже поднять голову или застонать от боли, расползшейся по каждой клеточке её тела. Рот наполнило кровавое месиво. По каплям оно просачивалось наружу и смешивалось с землёй. Каково это — умирать? Ей и в голову бы не пришло, что будет настолько больно и страшно. А где-то рядом, у холодной алой стены, продолжал неподвижно сидеть Урю. Его втоптанный в землю крест раскололся. «Всё хорошо, Исида-кун… Теперь мы с тобой никогда не расстанемся… Обещаю…» Всё хорошо… *** — Всё хорошо, всё хорошо. — Софи самозабвенно повторяла эту фразу, продолжая из последних сил ползти по земле, загребая её руками. Она всё ещё отходила от шока. Шока, сковавшего её, когда она обернулась назад, чтобы увидеть, сколько она проползла за этот час — всего пару метров. Но истинный ужас и позывы рвоты вызывало не это, а кошмарное кровавое пятно, что тянулось за ней всю её недлинную дорогу. Пятно, сочащееся из того, что когда-то было её ногами… В самый последний миг, когда Куросаки, минуя силки смертоносных пропеллеров, приблизилась к своему врагу и накрыла его волной реяцу, два лезвия квинси успели коснуться её до того, как выйти из строя. Обе ноги девушки были безжалостно срезаны выше колен. Кровь запеклась в коротких культях с чуть выпирающими из них косточками, которые лишь немного прокладывали из-под недлинной юбки темнокожей, закрывающей от глаз самое страшное. Сердце Софи бешено отстукивало ритм. Одна из её ног, левая, обтянутая капроновой частью колготок, валялась неподалёку. В полёте у неё слетела туфля, которая теперь лежала рядышком с отделённой конечностью в луже крови. Девушке было страшно даже смотреть на неё. Второй ноге, похоже, повезло ещё меньше. Отделившись, она попала под вращающиеся лопасти киборга и была измельчена на мелкие кусочки. Искать их глазами в темноте не было никакого желания. Ничто уже не будет таким, как прежде… — Всё хорошо, — повторяла она, уже совсем не сдерживая слёз. Её тошнотворные попытки ползти вызывали лишь отвращение. — Всё хорошо, Ичиго, я всех спасла… Всё хорошо… Я победила его… Всё хорошо… Всё хорошо… Ичиго! — она задохнулась рыданиями и уронила кудрявую голову на песок. Боли больше не было, она давно уже перестала чувствовать нижнюю половину тела из-за шока. — У меня получилось… — Ответ неверен! Девушку передёрнуло. Этого просто не могло быть на самом деле! Киборг стоял прямо перед ней. Потрёпанный, с начисто сорванными грудными пластинами и дымящийся, он всё равно был ещё жив! Половинка погнутой маски смотрела на Куросаки. Красный огонёк внутри неё полыхал так ярко, что разгонял темноту перед роботом. — Это была опасная техника, — заключил Штернриттер. — Теперь большинство моих систем вышло из строя и временно не подлежит починке. Мне нужно было сделать упор на Блют Вене, а не Блют Артерие. Как бы там ни было, у меня осталось одно оружие, которое я могу использовать. С этими словами квинси извлёк из себя до ужаса знакомую штуку — лезвие, которое больше уже не вращалось. Впрочем, оно по-прежнему оставалось грозным оружием для обессиленной безногой девушки.