Дрейф чёрной бабочки

«Странное… Очень странное чувство… — он, не отрываясь, смотрел на собственную руку, вытянутую ладонью вверх. Тонкие пальцы бывшего временного шинигами в считанные секунды сковала необъяснимая дрожь. Что-то происходило с городом этой ночью. Что-то происходило лично с ним. Автобус неспешно колесил по тёмным улочкам родной Каракуры, всё ближе и ближе приближаясь к заветной остановке — дому семьи Куросаки. — Меня как будто разрывает на куски. Что-то приближается… Что-то огромное…» В тот момент, когда двери автобуса распахнулись для своего единственного пассажира, в небесах будто бы взорвалась динамитная шашка — гром. На улицу обрушился целый шквал холодного дождя. В завываниях дикого ветра Ичиго послышалось что-то пугающе знакомое. Он вновь стоял на пороге собственного дома. *** В этой же части города дождь только начинался. Скупые моросящие капли разбивались о землю и напряжённые, покорёженные битвой, тела Штернриттера и темнокожей девушки, лежащей у его ног. BG9 занёс свой меч для последнего удара. «Сейчас!» Собрав все силы в левой руке и приподнявшись с её помощью немного вверх, девушка щедро разрубила воздух своей второй рукой с зажатым в ней потускневшим занпакто. Атака осталась бы неудачной, если бы именно в этот момент робот не задумал начать процедуру убийства и не привёл в движение руку с ножом. Оружия звонко столкнулись в воздухе. Вместе со звоном темноту поразили яростные искры, высеченные ударом металла о металл. Рука BG9, что сжимала лезвие, с хрустом переломилась у самого запястья. Отрезанная конечность Штернриттера исчезла, вращаясь в темноте. Меч Софи тоже пострадал от удара. И пусть сама девушка не получила никаких повреждений, сверх тех, что уже медленно вели её в могилу, её Азаякана Сэнши упал на землю лишь горсткой осколков. Сломанная рукоять, подобно кисти киборга, выскочила из размякших на холоде пальцев Куросаки. — Это был непредсказуемый удар, — голос квинси оставался ровным. — Твоё тело сработало сверх своих возможностей. Видимо, отрезанных ног недостаточно, нужно было лишить тебя ещё и рук… — У… Ублюдок… — прохрипела Софи, только сейчас в полной мере ощутившая то, что последний её рывок отозвался в кровоточащих культях целой феерией боли, поразившей искалеченное тельце мулатки до самого живота. Девушка прокашлялась бордовым месивом. Похоже, её дни, действительно, были сочтены. — Твои повреждения довольно серьёзные, — заключил механизм после короткого сканирования ран противницы. — Несмотря на то, что большая часть твоего тела ещё сохранилась, внутренние повреждения чересчур фатальны для твоей реяцу и внутренних органов. Доставка тебя в Зильберн ничего не даст — ты умрёшь ещё при переходе в наш мир, а твоё тело окажется негодным для исследований по нашим методам. «Умрёшь…» — девушка хрипло дышала, опустив голову. — Мои системы говорят, что наиболее продуктивным решением этого вопроса будет являться проведение наиболее полезных экспериментов прямо здесь. Начать мне нужно, пока ты ещё жива. Я хочу получить себе твою память… Из кончика пальца киборга показалась длинная игла, начинающаяся с нескольких миллиметров в диаметре, а к концу становясь настолько тонкой, что невидимой. Девушка попыталась отползти назад, но лапа врага безжалостно вцепилась ей в волосы и заставила запрокинуть голову. Игла скользнула в глазницу Куросаки, с хирургической точностью проходя вовнутрь, не оставляя ран. Микроскопические щупальца из реяцу присосались к глазным нервам девушки и понеслись по ним прямо в мозг. Тело Софи быстро сковала блаженная сонливость. Сквозь распахнутые веки она видела лишь град ярких звёзд. Удаляющиеся от её ушей звуки медленно складывались в едва различимые слова. — Процесс слияния разумов завершён. Степень свободы человеческого сердечника поднята до двадцати четырёх процентов. Начинаю процесс перекодирования воспоминаний. Дождь начал усиливаться. А затем из головы полезло что-то совсем уж стремительно изменяющееся… *** — Ну-ну, — темнокожая женщина поглаживала свою малютку, пока та медленно теребила губками её сосок. Маленькая Софи медленно насыщалась сытным и ароматным молоком матери. — Не так сильно, детка, а то всю до костей высосешь. Тебе нужно много есть. Поняла? «Мама!.. Так вот, как ты выглядела… Ты такая… — Софи продолжала пить из груди женщины, наполняясь, впрочем, совершенно осмысленными мыслями. — Ты такая… Красивая…» Она, кажется, начинала вспоминать… Прядь длинных волос женщины коснулась смуглого лба грудной девочки. Такая мягкая, шелковистая. Цвета, чем-то похожего на её собственный, но намного ярче. А ещё волосы женщины были прямыми. Софи тоже хотела себе такие, но её кудряшки больше смахивали на взлохмаченные патлы отца. Отец? Где он? У неё вдруг появился шанс увидеть и его, но он, похоже, снова засел за свои исследования. Точно… Он ведь любил свои исследования… — Храни, Азаякана Сэнши! — с десяток лет пролетело за тот отчаянный миг, когда она лишь на секунду закрыла глаза. Теперь она стояла посреди просторной пустой комнаты. Такая маленькая бойкая девочка, держащая свой впервые освобождённый занпакто в обгоревших дочерна руках. — Хорошо, молодец… — отец медленно двигался к выходу. Как только он покинул её, руки сами собой разжались, выпуская раскалённый меч на пол. Она упала на колени и скорчилась от боли. Почему он ушёл? Она сделала что-то не так? Или… Он всегда так уходил? — Нет! Папа! Пожалуйста! — задыхаясь, выкрикнула она. Сейчас она была ещё старше. Бледно-фиолетовые кудри были отпущены на такую же длину, как и у матери сорок лет назад. Она попыталась было отстраниться, но лицо её словно залили раскалённым воском. Девушка закричала. Крик этот разнёсся по убежищу зловещим потусторонним воплем. Так, на её памяти, вопили пустые. А потом появился меч! Мужчина бесстрастно насадил дочку на лезвие, заставляя её превращение отступить. Как же было больно! Теперь она находилась в огромной прозрачной колбе, наполненной голубоватой вязкой жидкостью. Ужасная рана на животе была наскоро залатана, но продолжала очень сильно болеть. Мужчина в шляпе склонился над окровавленной кушеткой с парой хирургических приборов в руках. Он что-то усердно выковыривал из открытой раны на животе человека, лица которого Софи не могла увидеть. Видела она только кроваво-красные перчатки отца, от вида которых, вкупе с собственными болевыми спазмами, её невольно начинало рвать. — Это и есть та самая «Мудрость?» — к колбе с девушкой подошёл какой-то мужчина с зализанными назад тёмными волосами. На шее его болтался амулет в виде скошенного на бок креста. — Какая жалкая. Она точно овладела банкаем за трое суток? — он недоверчиво посмотрел на мулатку через стекло. — Эй, Урахара, можно мне и её трахнуть, раз уж она провалила испытание с пустым? Она выглядит крепенькой, внутри у неё, наверняка, очень узко и приятно? А? Скажи, думаю, ты знаешь ответ! — Не несите чушь, Гинджоу-сан. — Киске даже не смотрел на своего компаньона и продолжал заниматься операцией. — Она всё равно моя дочь… В ответ на это человек по имени Гинджоу мерзко расхохотался. Какой же он был отвратительный! Сейчас Софи даже стыдилась своей парализованности и того, что она не могла даже прикрыть свою наготу от его пожирающего взгляда. — Дочь, — мужчина утёр притворную слезу умиления. — Насколько мне известно, ты был не прочь обрюхачивать своих дочерей в «своей прошлой жизни». И не только дочерей. И внучек, и правнучек… В конце концов, ты ведь впервые женился на собственной сестре, которая до этого кормила тебя грудью вместо мёртвой мамаши. И как ты отблагодарил её за это? Присосался к этим же грудям, как возмужал, уже чуть по-другому, а потом вставил свой член в её щель и заставил рожать тебе детей, чтобы твоя «подземная община» не лопнула, как вагина той, что произвела тебя на свет. Прошло всего-то пару тысяч лет, неужели ты обо всём позабыл? — Кууго мечтательно зажмурился. — Помнишь, это ещё из той эпохи, где «Урахара» было не фамилией или титулом, а именем. Припоминаешь? — Всё это уже не важно, — тихо отрезал Урахара. — А слепая привязанность к воспоминаниям делает людей очень ограниченными. — Наша история всегда была бесконечно длинной. Мы те, кто мы есть по жизни, а не те, кем пытаемся стать в последние пару столетний… Софи вслушивалась в странные речи отца и этого мерзкого парня, стараясь понять хоть что-нибудь. Однако единственное, к чему она пришла — это то, что оба они были куда больше, чем просто людьми… — Как бы там ни было, твой последний «выкидыш» склеился от одной только капли реяцу пустого, что ты поместил в неё, — не унимался Гинджоу. — Третья испытуемая проекта «Король» оказалась пшиком. Конечно, она не умерла, как «Ярость» и «Честолюбие», но всё же… Думаю, следующим должен стать «Бессмертие»… — И ты, конечно же, сейчас попросишь… Договорить мужчине не удалось. Что-то огромное вдруг вырвалось из-под накрытого простынёй тела на операционном столе. Что-то тёмное, безликое, с огромным количеством щупалец, мгновенно заполнивших собой помещение. Это была… Тень? Женщина. А по крику, поднявшемуся в комнате, Софи поняла, что это женщина, изогнулась неестественным образом, повисая над потолком, на собственных нитях. Из открытых разрезов на её теле лилась кровь. — Блядская квинси, — проворчал Кууго, в считанные секунды обращая свой медальон в меч «Крест Казни». — Так ты платишь мне за то, что я на своих горбах унёс тебя от Удильщика? — мужчина недовольно оскалился, направляя тесак на женщину. Урахара тоже принял оборонительную позу. Одно из щупалец тени ударило по колбе, в которой была Софи. Картинка вновь переменилась. — Я нашёл замену для Гинджоу в моём проекте, — странно. Почему вдруг он захотел поделиться с ней этой новостью? — Он рождён от шинигами, запертого в теле человека, и квинси с пустым в своей душе. Если моя давняя задумка удалась, то мальчик окажется носителем всех четырёх форм. Он станет пятым испытуемым проекта — «Отторжением». Я отправил твою мать и остальных за ним в Хуэко Мундо. Когда его силы окончательно пробудятся, я призову его для выполнения предназначения. Это будет совершенное тело для Короля… Совершенное тело, способное носить Суппиэро и Хогиоку… Взрыв! Она шла босиком по холодным плитам, едва не лишаясь чувств от опустошающей усталости. Кто она? Куда идёт? Откуда? Она помнила только одно слово… Мудрость… «Софи…» То, как её однажды назвал кто-то из смешанного с землёй прошлого. Девушка шла по опустевшей Каракуре, перемещённой на время в Общество Душ. Пока, наконец, не была найдена Тоусеном Канаме — человеком, которого привлёк запах её странной реяцу, так сильно отчего-то походившей на реяцу ещё одного невольного участника таинственного проекта «Король». Куросаки Ичиго… *** — Ошибка, ошибка, слишком много несистематизированных данных, — голос робота вернул Куросаки к реальности. Правый глаз заплыл и воспалился от иглы, сердце стучало в бешеном ритме. Ливень успел охватить весь город. Его агрессивные капли мяли волосы Куросаки и рикошетили от изрешечённой брони робота. — Я должен поскорее вернуться в Ванденрейх! — испуганно дёрнулся BG9, поднятый уровень человечности в этот момент отчётливо дал о себе знать. — Его Величество должен… — Я всё вспомнила… — не своим голосом прошептала Куросаки. Вмешательство киборга в её память сломало в мозгу невидимый барьер, отделяющий опасные воспоминания Софи от действительности. — Всё вспомнила! «Невероятно! Этого просто не может быть!..» Темнокожая резко тряхнула головой, ломая призрачную иглу киборга прямо в своей голове. Когда она в следующий раз моргнула, из-под века полилась кровь от застрявшего внутри наконечника. Глаз налился красным. Теперь она знала, что ей следовало делать. — Банкай! — прошипела она, наполняя ладонь острыми осколками своего меча. Девушка сжала кулак, высвобождая из него что-то ослепительно яркое. — Аминонако де Кира! Безликая ночь Каракуры на одну сотую секунду окрасилась в цвет ста тысяч молний, высвободившихся из брешей между окровавленных пальцев девушки.