Дрейф чёрной бабочки

Его широко распахнутые глаза пристально смотрели за неясными переливами синего пламени, заточённого вовнутрь крупного ледяного осколка на его ладони. Этот шип практически полностью истощил свою магию, и Эс Нодту приходилось напрягать зрение, чтобы фигуры в пламени оставались для него чёткими и узнаваемыми. Сейчас из кристалла на него смотрел угол дома в земном городе Каракура и едва заметные зыбкие силуэты на его пороге плясали для него в огне. Двери покоев неспешно открылись, и Штернриттер, до сих пор сохранявший полную неподвижность, медленно поднялся с колен и выпрямил спину. — Сон Его Величества только что прервался. Хашвальд велел мне тотчас же позвать тебя, как только это произойдёт, — донёсся до него скрипучий старческий голос. Его обладатель — морщинистый мужчина с густыми шёлковыми усами и причёской цвета пшеницы поправил свои строгие очки на переносице и вошёл в комнату «F». Этого человека звали Роберт Акутрон, и Эс Нодт знал его как преувеличенно таинственного человека, который ни разу не показывал ему свои силы в настоящей битве, но, тем не менее, занял свой пост Штернриттера одним из первых. Остановившись в нескольких шагах от собрата, Роберт бросил презрительный взгляд на стекляшку в его руках. — Ты снова разжёг Пламя? — спросил он у мужчины. — Слишком грязная техника, тем более для этих мест… — Он вернулся, — выждав секунду, Эс Нодт раздавил свой морозный шип в руке, и тот просыпался на пол невидимыми осколками. Улика была уничтожена. Рука квинси после этого оказалась залитой чем-то густым и тёмным, походящим на чернила смешанные с кровью. — Он вернулся в свой дом… Не говоря второму Штернриттеру больше ни слова, черноволосый направился прочь по коридору Зильберна, оставляя Акутрона под густым колпаком многозначительного молчания. Как бы там ни было, свою работу он выполнил в полной мере. А теперь доклада его ждал кайзер. *** Страх… Страх… Страх… Безумие… Страх… Его сон был тёмным, как ночь, и отвратительным, как стакан перемолотых промытых кишок. Ичиго снилось, что он был тараканом. Большим рыжим тараканом с мохнатыми ногами, ползающим по гладкой столешнице на чьей-то кухне. Эс Нодт, одетый в длинную поварскую рясу и с колпаком на голове корпел с ножом над очередной жертвой. Ичиго опасливо выглянул из-за массивной деревянной скалки и остолбенел от ужаса. Левой рукой Эс Нодт прижимал к доске миниатюрную Тацуки с роскошными перламутровыми крыльями, как у бабочки и коротенькими усиками, выбивающимися из-под волос. Девушка стонала и отбивалась тоненькими, как спицы, голенькими ножками. Издалека Ичиго видел, что живот у Арисавы-бабочки был очень круглым. — Нет, — прошептал он. — Пожалуйста! Нож Штернриттера безжалостно прошёлся по доске, и Тацуки закричала. Громко и пронзительно. Не так, как должна была кричать крохотная антропоморфная букашка. Мужчина отрезал ей обе ноги… Что-то напевая себе под нос, Нодт взял окровавленные ошмётки бабочки и подошёл к двери кухни. Из кармана он достал обычную булавку. Ичиго, не мигая, следил за ним. Мужчина вогнал железку в середину груди Тацуки и пригвоздил её искалеченное тело к двери, словно экспонат в музее… И она была там не одна. Боже, Ичиго готов был выцарапать себе глаза! Иноуэ, Чад, Карин, Юзу, Урю, Рукия, Ренджи, Хирако и другие предстали перед ним в виде лишённых ног насекомых с крыльями. Крыльями, чёрными как смола, и хрупкими как увядшие листья. Большинство из них были уже давно мертвы, но кровь некоторых стекала по двери ещё совсем свежей. Сотни крохотных крылышек бессильно трепыхались по ветру. Стоны и плач друзей вдруг стали для его ушей громкими, как никогда. — Наверное, ты хочешь узнать, куда я деваю их ноги, не так ли? — усмехнулся с Нодт. — Ты ведь это так сильно жаждешь узнать? — Нет! Я не… Прошу тебя! Не надо! — Они здесь. — Мужчина указал своим длинным крючковатым пальцем на кипящую на плите кастрюлю. Крышка на ней опасливо вздымалась, выпуская розовую и красную пену. — Я знаю, как сильно ты боишься, что кому-нибудь здесь не хватит ног… Мы с тобой… Отведаем их вместе! — Нет! — закричав не своим голосом, Куросаки Ичиго резко поднялся на кровати, прогоняя ночную тень безумия, всё ещё циркулирующую по его жилам. Шипы Эс Нодта всё ещё не до конца растворились в его крови. Страх… Страх! Страх!!! СТРАХ… — Ичиго… — Арисава Тацуки — настоящая, а не та, что была бабочкой в его сне, нежно обняла его за спину и поцеловала в шею. — Всё хорошо… Кажется, они оба были в его комнате. Ах да, он ведь и забыл, что Унагия успела отвести его домой и передать Тацуки до того, как он лишился чувств от усталости. Нужно было что-то делать… Счёт, возможно, шёл уже на секунды. В Каракуре становилось всё опаснее… Но что-то внутри не давало ему покинуть это место. Слишком страшно… Он слишком устал… Слишком… Девушка встала с кровати и набросила на плечи домашний халатик. Она вышла из комнаты, но спустя минуту вернулась со стаканом в руке. Ичиго хотел было спросить у девушки, что это, но та одарила его не терпящим возражений взглядом. Парень увидел у неё на лбу лёгкую ссадину. Должно быть, она осталась у девушки после взрывов, устроенных Бамбиеттой. Сердце Ичиго ощутимо сжалось. Будто бы его собственный лоб только что разрезало блестящее лезвие. Бабочки… Тацуки укрыла рану волосами: — После вчерашнего нападения я… Я уж было поверила, что ты в самом деле снова меня оставишь… — очень тихо сказала она. — Ичиго… Как я рада, что ты вернулся ко мне… Силой опрокинув жгучее содержимое стакана в рот Куросаки, Тацуки снова уложила его в постель, легла рядом с ним и прижала его голову к своей тёплой груди. Тело, что изничтожает страх… Да… За окном уже совсем рассвело… Перед тем, как отключиться во второй раз, рыжеволосый, вроде бы, услышал что-то похожее на «твоя женщина». Борясь со сном из последних сил, он крепко ухватился за талию Арисавы и замер. Его война… Окончена?.. *** Почему, интересно, он не мог остановить время и прожить в этом моменте хотя бы тысячу лет?