Дрейф чёрной бабочки

Её просторная светлая комнатушка, примыкающая к просторному коридору особняка Кучики, была куда больше, чем покои остальных служанок. Здесь всегда было свежо и чисто, несмотря даже на то, что хозяйка комнаты редко когда поднималась с кровати и чаще просто лежала, наблюдая за потолком из-под целой горы одеял, принесённых заботливыми сёстрами и собственных тяжёлых век, которые давили на глаза ничуть не хуже. Сейчас Кучики Орооре — старшая из Увядших и первая дочь Бьякуи — уже не спала. — Простите, старшая сестра-сама! — в дверную щель просунулся чуть вздёрнутый кверху курносый нос ещё одной Увядшей — низкорослой девчушки Хелми. — Господин из семейства Омаэда прибыл в поместье. Госпожа Рукия уже встретила его. — Вот как? — женщина медленно повернула голову вправо. — Славно. — Вы не хотите?.. — Хелми, — негромко прервала её Орооре. — Помоги мне. — Да… Чуть помедлив, вытянутая тень девочки просочилось в комнату. Сестра обняла её за шею, не без усилий, приподнялась на кровати и села, сбрасывая на пол кипу одеял. Под ними на женщине оказался тёмный халатик, поверх голого тела. Орооре тяжко вздохнула и зажмурилась. Первые несколько секунд голова у неё очень сильно кружилось. Всё прошло, когда на лбу женщины выступил первый пот: — Что-то произойдёт, — картонным голосом вымолвила Увядшая. — Воздух над Сейрейтеем давно уже не был настолько тяжёлым. — Что вы имеете в виду? — Хелми выглядела немного озадаченной. — Госпожа Кучики сегодня станет настоящей женщиной, — ответила Орооре. — Наш святой долг — защищать эту женщину, что бы ни было. — Да… Я знаю… — девочка до сих пор не понимала, что нашло на сестру. Хотя она вскользь догадывалась, что причина этих её слов ровно та же, что заставила отряды рекрутов мобилизоваться по всему Обществу душ за считанные часы. Но могла ли глава Увядших знать о нападении квинси, если толком не покидала своей комнаты с тех самых пор как участвовала в «Ритуале Очищения» для Куросаки Ичиго. Орооре неуверенно поднялась на ноги. На пол упала её тяжёлая накидка, и Увядшая предстала перед сестрой абсолютно нагой. Смолистые волосы заструились по лицу и сероватой коже на спине Кучики, а хрупкие кости опасно хрустнули, рискуя любой момент переломиться. Хелми неуютно заёрзала. Женщина, тем временем подошла к небольшому шкафу у стены комнаты и, взявшись за ручки, открыла его, демонстрируя Хелми содержимое. — Сестрица… — солнечный блеск донёсся до глаз девочки, отскочив от сияющей поверхности того, что она увидела. «Теневой доспех!» — она слышала об этом только из фолиантов клана. Кто бы мог подумать, что образец этой удивительной брони хранился прямо здесь? И почему сейчас? — Позови своих сестёр, дитя, — сказала Орооре, расправляя плечи. — Тучи сгущаются. Увядшим Цветам пора вспомнить, каково их предназначение на самом деле… *** Омаэда Мареджиросабуро был немногим ниже своего покойного брата и немного стройнее его. Половину лица этого рыхлого аристократа закрывали утолщённые линзы крупных овальных очков, под которыми виднелись крохотные наивные глаза. Губы юноши были припухлыми и слегка оттопыренными, а нос казался безгранично широким. Он стоял прямо перед ней в своём цветастом лазурном кимоно и походил, казалось, на целую гору, одного вида которой должно было бы хватить на то, чтобы раздавить её, не оставив и мокрого места. Ей не полагалось ничего говорить. Во всяком случае, это было именно тем, что вбивали её в голову старейшины клана и люди, которых те нанимали, чтобы подготовить Рукию к этому дню. Казалось, что их сухие асексуальные лица смотрели на неё с потолка и стен. Морщинистые, глухие, скрипучие… — Я собираюсь взять тебя… Он толкнул её на кровать и принялся водружаться сверху. Из его широкого рта пахло вином и травами. Запах этот заставлял кишки девушки сжиматься внутри живота в сухой потный узел. Омаэда наклонился над неподвижным телом Рукии и поцеловал её. Шинигами закрыла глаза и попыталась не думать. Юноша заметно напирал на неё и слишком рано пустил в ход язык. До того, как губы невесты успели взмокнуть. Чуть сгорбившись, он придавил её промежность коленкой, не давая возможности свести вместе раздвинутые под натянутыми контурами платьица ноги, а сам занялся декольте девушки. Он прикоснулся к утолщённым накладкам платья на груди Рукии своими широкими потными ладонями и, тяжело сопя, начал довольно ощутимо мять их, параллельно смачивая шею Кучики своими губами. Ей не хотелось… Как бы сильно она ни пыталась себя заставить, единственное, что она могла почувствовать к своему суженному, невзирая на то, смотрела она на него или закрывала глаза, было отвращение. Он был тяжёл, был грузен и невыразителен. Чересчур быстро и напористо завладевал ей, не чувствуя, что удовлетворяет только себя. А сейчас он стащит с себя штаны и навеки опорочит её чресла своим семенем. Фу! Сам процесс секса между мужчиной и женщиной вдруг начал казаться ей невероятно отвратительным. Сейчас она не могла даже вспомнить, как ей удавалась получить удовольствие от этой бессмысленной потной толкучки тупой плоти. С братом, Ренджи, Каеном, капитаном Укитаке, Ханатаро и… Ичиго… Странно. Как только в её памяти вновь возникло это имя, ей неожиданно стало легче. Почему? После всего, что она сделала ему? Быть может, она начала получать удовольствие от того, что сейчас её постигнет долгожданная справедливая расплата за тот меч, который она воткнула в грудь настоящему Куросаки Ичиго и убила его, не колеблясь ни мгновенья? В то время, как пухлый жених смыкался над ней со всех сторон, она отчего-то совершенно перестала его чувствовать. Сейчас она погружалась в собственные мысли. Сомнительная альтернатива. Мареджиросабуро взялся за тоненькие бретельки платья Рукии и оттянул их вниз, оголяя партнёршу до самого пупка. Соски девушки были тверды как камень. Быть может, когда крепкие зубы толстяка как следует разомнут их, прокусив, если нужно, до самой крови, то её вдруг перестанут мучить кошмары об Ичиго и Каене, поочерёдно сменяющих друг друга на острие её занпакто? Да… Она, что было силы, вцепилась в прилизанные волосы Омаэды, когда тот принялся терзать её груди губами. Больнее… Ещё больнее… Это ведь… Наказание, достойное её… Если её искрящийся страстью муженёк надерёт её как следует, то она сама перестанет себя наказывать и найдёт покой где-нибудь за пределами этой комнаты, где любая левая мысль равносильна самоубийству? Сколько раз она уже звала Кионе, потому что не могла уснуть одна без кошмаров? Каждый раз… она не выдержала ни одной ночи… Жених перевернул её на живот и принялся стаскивать платье до самого конца, пока то не соскользнуло с острых бёдер и не запуталось где-то в лодыжках, освободив от своей бежевой клетки мягкую хлюпающую ложбинку между ног Рукии. Сабуро засопел втрое чаще. Вонь вина из его рта опьяняла и молодую шинигами. Она думала, что прощание с Ичиго успокоило её и дало ей сил, думала, что уход в последний отрыв с Ренджи упокоил её «Я» и дал возможность начать всё сначала. НЕТ. То, что произошло в ту ночь, не просто пошатнуло её. Ветра тех событий начисто её уничтожили. Толстые пальцы Омаэды просачивались ей под кожу, погружаясь куда-то вглубь. Стискивая зубы от боли, девушка что было сил жалась грудью к мягкой перине, а зад оттопыривала навстречу здоровяку, который уже готов был лишить её мнимой невинности одними лишь руками. И когда её лоно стало настолько мокрым? Бёдра тяжелели с каждым его движением. Смазка выдавливалась из неё с неприятным чавкающим звуком, растекаясь по растянутым половым губам и клитору, марая проворные руки юноши и его толстые пальцы-сосиски, какая-то часть которых была глубоко внутри неё и шевелилась там, дразня эластичные стенки матки шинигами. Её лицо было пунцовым. «Боже, нет…» Пальцы с хлюпаньем вышли из влагалища, таща за собой переплетённые цепочки из смазки. Плоть у промежности девушки налилась кровью. Вокруг её масляной щели образовалось воспалённое красное пятно. Голова Рукии тяжело опустилась на подушку. Шинигами дрожала всем телом. Кажется, он только что довёл её до оргазма… Как низко… Девушку несколько раз конвульсивно передёрнуло. Стало ли ей легче? У неё даже не было времени думать об этом. Мареджиросабуро снова начал обрабатывать её пальцами, явно собираясь дотрахать до полной невменяемости. И пусть. Воздух холодной комнаты болезненно прикасался к её нежной щели. Юноша больно расширил ей киску, натянув кожу у попы до невозможности. Сминая ягодицы Рукии руками, жених несколько минут просто смотрел на её щель и потел от восторга. «Что ему там так понравилось? Может, он душу мою там углядел?..» На всякий случай она выгнулась пониже, давая свету из окна озарить все свои прелести перед слюнявым лицом её мальчишки-мужа. Она даже не заметила, когда Сабуро принялся трахать её своим членом, умело заменив им свои рот и руки. Девушка была признательна, что тот взял её сзади, а не усадил сверху. Видеть голое тело партнёра и его свисающий из-под слоёв жира прибор, обрамлённый неровным юношеским пушком, ей сейчас не очень хотелось. Она апатично скользила щекой по простыне, ударяясь о матрас от каждого толчка парня, что как следует держал её под живот и насаживал на свой мокрый пенис, давая тому разбухнуть в её скользкой вагине от яростных потных движений, компенсируя размер и состояние одной лишь скоростью. Периодически он одарял невесту парой шлепков по ягодицам, от которых весь зад Рукии вскоре покраснел так же сильно, как и её лицо. Но юношу это не останавливало. Сегодня он хотел делать с невестой всё, что он только захочет. Поэтому он продолжал стегать её руками, сношая во все отверстия и не смотрел на то, что стоны Рукии были давно уже не стонами наслаждения. Даже её матка, казалось, начинала трусливо подрагивать в моменты, когда член Омаэды приближался к её стенкам, намереваясь отполировать её своей тонкой головкой. «Ичиго… — теперь она всецело думала о нём. Думала, пока её зад буквально разрывали на части. Похоже, этот Сабуро был сторонником одноразовых секс-программ… — Я хотела бы избавить тебя от всей этой боли. Хотела бы не приходить в Каракуру той ночью и не давать тебе никаких сил шинигами… Но я готова была принять всё, как есть… Я готова была бросить всё ради тебя… Сделать всё, что угодно… Помнишь, накануне нашей последней битвы мы были вдвоём? В этом особняке… В этой самой комнате… Здесь ещё тогда был кофейный столик и я хотела сделать это с тобой после возвращения этих злополучных сил… У тебя ещё тогда никак не хотел вставать, а я рассказала тебе историю нашего клана о том, что перед тем, как отправиться на свою первую войну, мужчина-глава клана должен был ублажить девушку, к которой имел какие-то чувства. Помнишь?.. И, если его член вставал и они страстно любили друг друга часы напролёт, то это означало, что с войны Кучики вернётся с победой и после этого возьмёт свою возлюбленную в жёны, если же у пары ничего не получалось, и член падал, то это был дурной знак того, что в бою Кучики тоже упадёт. На самом деле я всё выдумала… — тяжело дыша от секса, девушка медленно поднялась на четвереньки, обращаясь лицом к распахнутому окну, — но я не смогла, Ичиго… — она скривилась от боли, словно у неё разом заныли все зубы, в тот момент, когда самый последний толчок жениха наполнил её лоно чем-то горячим. Девушка закричала. — Ты ведь так и не понял тогда, да? Как и Ренджи… — густая сперма бурлила внутри её живота. Она чувствовала это как никогда отчётливо. Капля за каплей она всасывалась в неё. — Я не смогла, Ичиго… Не смогла избавиться от НАШЕГО ребёнка…» Падая на кровать, девушка что-то услышала. Шум, напоминающий синхронный взмах тысячи крыльев. — Ч… Что это? — Омаэда удивлённо повернулся к окну, но тут своды особняка задрожали под тяжестью какой-то странной энергии, появившейся, по всей видимости, во дворе поместья и принявшей облик высокого столба сверхплотной реяцу с пятиконечной эмблемой на своём конце, что упирался прямиком в небо. Этот столб увидело всё Общество Душ.