Дрейф чёрной бабочки

- Хуэко Мундо? – проскрипел в ответ бывший капитан. – Вот значит как… Он ни капельки не удивился. В этом был весь Куроцучи Маюри: он, если и не знал всего в этом мире, то, по крайней мере, никогда ничему не удивлялся, пряча свою холодную аналитику под чёрно-белой маской спокойствия. В такие моменты его мозг начинал работать на сто двадцать процентов, и решение всегда находилось ровно через секунду. - Могу ли я отправить тебя? – шинигами поднял глаза. – Разумеется… Но стану ли? – он вновь посмотрел на показания мониторов. – Нет. - Капитан? – Ичиго вновь попытался приподняться. Бесполезно. С двумя парализованными оглоблями вместо рук, временный шинигами чувствовал себя совершенно беспомощным. И тут он, кажется, вспомнил. Вспомнил момент, когда, не считая последние дни, видел капитана Готея в последний раз. Восемнадцать месяцев назад. В Мире Живых. В Каракуре. - Знаешь, почему твоё тело сейчас немеет? – медленно спросил шинигами. – Всему виной препарат из капельниц, замедляющий обращение духовных частиц внутри твоего тела. Будь ты сейчас в своей физической оболочке, то почувствовал бы просто лёгкое недомогание и спад своих сил шинигами. Но внутри Общества Душ реяцу – твоё всё. Без неё ты не просто не поднимешь свой меч, - Маюри кивнул на Зангецу, покоящийся на железной подставке недалеко от лежащего Куросаки. Его учёный, как видно, тоже забрал с поля битвы, - ты даже с кровати встать не сможешь. - Зачем? – оторопел Куросаки. – Зачем вам делать что-то подобное? Он действительно чувствовал, как медленно угасает. Сколько же литров этой странной жидкости закачали ему в вены посредством шести трубок, по три в каждую руку. - Зачем? – надменно произнёс учёный. – Чтобы спросить у тебя: каково это? Видеть и слышать всё, что происходит рядом с тобой, но быть бессильным как-то вмешаться в естественное развитие вещей? – губы капитана с отвращением разъехались. Ичиго увидел стиснутые от злобы жёлтые зубы. – Восемнадцать месяцев, - жестоко сказал Маюри. - Восемнадцать месяцев я провёл в той дурацкой колбе по твоей вине! Распуская по миру свою реяцу, я видел все сражения, все метаморфозы, тайны, загадки, новые великолепные образцы… - лицо Куроцучи пылало злобой. Ичиго было страшно просто находиться рядом с ним сейчас. - И всё это гнило, ржавело и разваливалось на куски. Ваши ноги втаптывали все эти сокровища в грязь, а я просто смотрел на это расточительство, не в силах протянуть руку и взять то, что моё по праву! Есть ли в этом новом неизученном мире большее унижение для учёного, чем связанные бечёвкой руки? Теперь всё становилось ясно. Именно за этим капитан и спас ему жизнь, не давая умереть от вражеской стрелы. Затем, чтобы самолично разделаться с ним посредством смертельной инъекции после прочтения морали о том, что донимало невменяемого шинигами на протяжении всего заточения. И опасения подтвердились. Практически. - К счастью для тебя, у Общества Душ теперь есть более весомые проблемы, - не дожидаясь оправданий Ичиго, выдохнул бывший капитан. – Враг вернётся сюда, желая доразвалить Сейрейтей, и в этой войне ты можешь оказаться полезным, – он говорил нехотя, словно терпя боль от каждого, проговариваемого им слова. - Поэтому я просто, - его рука коснулась резиновых трубок капельниц, - замедлю ток твоей реяцу и вымою из твоей крови все следы реяцу квинси. Нам нужен шинигами в этом бою… Само собой, ты не сможешь грамотно пользоваться реяцу какое-то время. Мне кажется, ты вернёшь свои силы примерно тогда, когда враг нападёт вновь. – Маюри поднялся с табурета и неспешно пошёл к двери больничной палаты. - Это даже к лучшему, - усмехнулся он напоследок. - Ты не создашь нам проблем своей опрометчивостью, Куросаки Ичиго. - М… Маюри-сан! - А теперь – спи! – пальцы Куроцучи обвились вокруг дверной ручки. – Я сбалансировал твоё внутривенное «питание». Галлюцинаций ты больше не увидишь, но отсутствие реяцу усыпит тебя на некоторое количество времени. А после я тебя отпущу… До поры до времени, разумеется… Маюри вновь оставил его одного. В небольшой палате с довольно низкими потолками. Очень сильно кружилась голова. Неосуществлённое подобие плана не давало ему покоя… - Зангецу… - негромко позвал Ичиго спустя десяток минут. – Ты слышишь меня? – спросил он у безмолвного меча, оставленного на подставке. Тишина… А ведь меч всегда прежде отвечал, если позвать его по имени, глядя при этом на его зеркальное лезвие и ловя в нём отражение своих собственных глаз. Но на этот раз он молчал… Из-за того ли, что он уже едва чувствовал тело и реяцу? Или же причина была в чём-то другом?… *** «Ты не настоящая… Фальшивка… Просто фальшивка… » - с этими словами в голове она и проснулась. …Должно быть, она спала не одни сутки. Пружины лёгкого матраса просели, образуя под её телом небольшое углубление. Простынь и задняя часть её лёгкой больничной сорочки были очень горячими под её неподвижным телом. Во рту она чувствовала невероятно сильный больничный привкус, а голова трещала так, будто по ней били, как по наковальне, маленьким молоточком. В ушах по-прежнему шумело. Где она? Как здесь очутилась? Её не покидала ощущение, что всё, что было с ней до этого, сводилось к сильно тяжёлой голове, которая потащила вниз и вызвала обморок от слишком сильного удара о землю… Боль, словно ничего и не было… Девушка неловко встала, касаясь босыми ногами ледяного пола. Холодно… Пошатываясь, она вышла из своей палаты. Теперь холодный ветерок был не только на ступнях, но и на всём остальном. Она чувствовала его под одеждой. Такой неприятный, сильный, простреливающий её худенькое тело насквозь. Прогулка ещё сильнее закружила голову. Даже мир ей виделся каким-то не таким, как прежде. Да что с нею? Коридоры будто водили вокруг неё хоровод… зацепившись за свою собственную ногу, девушка потеряла равновесие и едва не упала на пол, лишь в последнюю секунду зацепившись, словно хмельная, за ручку какой-то двери. Хм, может, так всё и было прошлый раз? Она тоже проснулась в больнице, вышла в коридор, а потом потеряла равновесие и ударилась головой, чтобы потом снова проснуться в больнице? Какой-то дурной круг… И, судя по всему, ещё и длинный. Голова болела как от десятков ударов, а не от одного-единственного… Как бы там ни было, петля была разорвана. Девушка вновь поднялась, оперевшись на ручку, как на костыль. «Женский туалет» - гласила табличка, которую она едва смогла прочитать из-за ускользающих от раскосого взгляда букв. Что же, вполне неплохо… До первой кабинки она добралась почти без приключений. Бум-бум-бум! Шум в голове ужасно раздражал… Девушка аккуратно подняла крышку на унитазе и начала медленно закатывать полы сорочки. Сейчас она была даже рада узнать, что трусиков под ней не оказалось. Иначе бы она снимала их до ночи своими деревянными пальцами. Присев на краешек унитаза, девушка впервые спросила себя, зачем она это сделала? Ведь сейчас ей совершенно не хотелось. На всякий случай она потужилась. Потужилась и… зашипела от ужасной боли! Всё содержимое её живота будто бы активировалось и заныло, как внутри большого сжимающегося кулака. Пока она спала, кто-то словно аккуратно вскрыл её брюшко и достал оттуда все внутренности. Достал, а затем положил назад, ничего не тронув. Да, точно! Каждым своим органом она почувствовала прикосновения чьих-то пальцев. Лёгкие, но причиняющие хрупкой девушке очень сильную боль. Это… Было на самом деле? В этих безумных агониях из неё вышло немного жидкости. Уже вставая, она обернулась назад и поняла, что это была кровь… Девушка завопила не своим голосом и пулей выскочила из кабинки, выбивая дверь лбом. Всё ниже живота пульсировало одной сплошной болью. Вот сейчас ей действительно стало не по себе. - Хватит… Пожалуйста! – жалобно прошептала она. Голос походил на шелест наждачной бумаги. Голова от волнения снова закружилась, и девушка припала руками к неожиданно подвернувшейся раковине. Её затошнило. Пересиливая себя, девушка подняла глаза на висящее впереди зеркало. Вот теперь, кажется, она вспомнила… На неё смотрела осунувшаяся черноволосая особа с широкими скулами, чуть приоткрытым от тяжёлого дыхания ртом и широко раскрытым глазом. Одним. Правый был целиком залеплен широким квадратиком бинта, который был приклеен к лицу двумя вертикальными и двумя горизонтальными полосками узкого пластыря. Так вот почему ей казалось, что она видела как-то иначе… Ей тут же захотелось снять этот бинт. - Рукия-сан! – зажимая глаза и отчаянно краснея, в дамскую комнату ввалился её старый добрый маленький друг Ямада Ханатаро. Должно быть, именно он занимался её лечением. – Вам нельзя было уходить из палаты! – смущённо прокричал он девушке. - Да… Прости… - податливо пробормотала Кучики, попытавшись при этом улыбнуться, – У меня сейчас, - она аккуратно отклеила полоски пластыря сверху, - каша в голове… - А? – он только отважился открыть глаза. Женский туалет изнутри он видел впервые. – С… Стойте! – тут же выкрикнул он, видя, что творит девушка. Предупреждение немного запоздало… Отведя бинты от своего лица и увидев, что находилось сейчас под ними, Рукия задрожала всем телом и попятилась прочь от зеркала, а изо рта у неё вырвался ужасный испуганный крик…