Слепая реальность

- Скажите, насколько ощутимым будет результат? – Дженна внимательно вглядывается в мужское лицо, кое-где уже изъеденное морщинами. Медля с ответом, он аккуратно разрезает бинты на лице младшей сестры и осторожно, строго следуя направлению, снимает каждый слой. Именно этот хмурый мужчина в белом халате несколько дней назад оперировал и руководил процессом восстановления Эммы. Будь они в другом месте и в другое время, Джен даже сочла бы его сексуальным с этой благородной сединой на висках. - Разные случаи – разные результаты, мисс. А я не провидец. - Вы – специалист, которому заплатили за хороший результат, поэтому, пожалуйста, скажите, будет моя сестра видеть или нет. Обстановка накаляется, но мужчина никак не отреагировал на провокацию со стороны Джен, у которой вот-вот начнётся истерика. В конце концов, ему не привыкать выслушивать нервных пациентов и их многочисленных переживающих родственников. А Эмма боится лишний раз дернуться. Съежившись на больничной койке, она до боли в пальцах сжимает одеяло. На лице уже совсем не осталось бинтов, кожа чувствует легкий прохладный ветерок от кондиционера, только глаза открывать совсем не хочется. - Медленно открывай глаза. Веки дрожат после долгого покоя, ресницы спутались, но девушка послушно, хоть и не без страха, раскрывает глаза и приподнимает голову, чтобы яснее увидеть. - Ну как? – нетерпеливо вопрошает старшая, на лице которой так резко сменились эмоции: от нервного ожидания до долгожданного чувства надежды. – Что ты видишь? Брюнетка задерживается с ответом. В теле усиливается дрожь, а по щекам скатываются слезы. - Ничего, - тихий ответ раздается в пустой палате как крик, но в груди только начинается тяжелеть от накатывающего разочарования и неоправданных обещаний. – Ничего нет. Я не вижу. Как всегда. Дженна, почему я не вижу? Должно же… - Что за...? – на мгновение Джен охватывает ступор, но усиливающаяся истерика сестры постепенно приводит в чувства. Она переводит ошарашенный взгляд на хирурга, не замечая, что и сама начала дрожать. –В чём дело? Почему ничего не изменилось? - Данная операция не дает стопроцентной гарантии, - холодно произносит хирург. – Вас об этом предупреждали, это прописано в договоре. - Нет-нет-нет, мы так не договаривались! – девушка срывается, но не от злости – от разочарования. И тут же переходит на шепот: - Я же ей обещала… - Успокойтесь, или мне придется вколоть вам транквилизатор. Но предостережение уже не доходит до нее. Блондинка запускает руки в волосы, сдавливая виски, чтобы уменьшить пульсацию, взгляд потерян и мечется без цели от потока неутешительных мыслей, голос доктора превращается в что-то нечленораздельное и исчезающее, она его уже не слышит. Рядом Эмма не может совладать с собой и, кажется, уже впала в истерику, но и это ускользает от внимания старшей сестры. Она пятится к выходу и неожиданно выскальзывает за дверь палаты. - Мисс Мэйсон, куда вы?! – мужчина растерянно бросается за ней, а в потоке людей уже и след простыл этой светлой, испуганной головки. – Медсестру сюда, несите успокоительное! Будто незрячая, Дженна натыкается на прохожих по пути. Больница уже за спиной, впереди шумные улицы, только все словно потеряло свои звуки. Взгляд не может ни за что зацепиться, а глаза уже застилают накатывающиеся слезы. Не сработало. Все, что было сделано, чем она жила последние года, резко оборвалось, не принеся никаких плодов. Она подвела ее. Дала надежду и не выполнила обещание. - Девушка, вам помочь? – парень заглядывает в лицо, пытаясь обратить внимание, и у него это получается: Джен концентрируется на этом славном малом, таком взволнованном и невинном. - Да пошел ты, - отчеканивает она и отталкивает недоспасителя. Тот лишь разочарованно смотрит в спину. Она не покажет сестре их скромную квартирку, не докажет, насколько та красива, и не объяснит, как выглядит голубой или зелёный. А ведь сколько планов было. Джен по-детски утирает слезы, скопившиеся на подбородке. В голове мелькает мысль о наивном желании сдохнуть, но это будет слишком просто для ее грешной душонки. Медленно она продолжает плестись вперед, подгоняемая потоком людей, которые то и дело озираются на растрепанную, зареванную блондинку. И послать бы их всех, да сил нет. И сердце предательски не подводит, чтобы отключиться и забыться. Деньги – в больнице, а значит напиться тоже не получится. - Сука, - бормочет себе под нос, плача и опустошенно усмехаясь. В бесцельном брожении проходит час, наступает второй. Над городом сгущаются сумерки, а впереди виднеется Бруклинский мост. Плотность людей редеет, и дышать становится легче. Все также незаметно для нее самой, поток приносит Дженну на сам мост. Взгляд наконец-то цепляется за окружение в полной мере, и девушка фокусируется на видах города, открывшихся у воды. Толпа выталкивает ее к краю, как ненужную часть системы. Так вот что чувствуют суицидники: и правда, так и тянет перелезть за ограду и сделать решающий шаг. Может так и сделала бы, не будь очень крепкого якоря за спиной, ради которого готова горы свернуть. И ведь хватило же ума сбежать с больницы и оставить Эмму одну. А ведь ей сейчас куда страшнее. В глазах снова предательски щипит. - Что же я делаю. Идиотка, - произносит блондинка и шмыгает заложенным из-за плача носом. Толпа прохожих поредела совсем. Никто не окидывает презренным взглядом, не предлагает помощь, разве только редкая машина одарит оглушительным сигналом. Город погружается в ночь, а ком в груди завязывается все больше. Несдержанное обещание, предательский побег и многолетняя надежда, рухнувшая в один миг – все смешивается в сдавливающую тяжесть, от которой хочется бесследно избавиться. Изнутри разрывает желанием выплеснуть все это, и девушка не осмеливается сдерживать это: над Ист-Ривер раздается крик, больше похожий на вопль психически нездорового. Что вполне возможно, учитывая обстоятельства. В городе раздается полицейская сирена, и в голове мелькает встревоженная мысль, уж не за ней ли. В обезьянник сейчас никак нельзя. И говоря об обезьяннике, вспоминается другой зоопарк. Умеют эти фрики в чувства вернуть, с этим не поспоришь. Ногу неожиданно обжигает вибрацией: в кармане настойчиво трезвонит мобильник. Джен тянется к карману, не догадываясь об авторе входящего вызова. Она даже не смотрит на дисплей – автоматически подносит сотовый к уху и чуть охрипшим голосом произносит: - Да? - Где ты, Джен? Знакомый голос застает ее врасплох, и Мэйсон чуть мешкает, прежде чем ответить. - Лео? - Вообще-то, Дони, - блондинка стискивает зубы и опускает взгляд, ругая себя за то, что путает то, что путать нельзя. - Будет тупо, если я скажу, что сразу тебя узнала? – она легко усмехается, а вот другу на другом конце провода не до смеха, и она это быстро понимает. – Не переживай за меня, у меня сходка на Бруклинском с чайками. Фраза звучит так наигранно беззаботно, что губ касается легкая ухмылка. Неожиданная сосредоточенность на звуках заставляет услышать пугающий шорох сквозь шум воды, а следом за ним и глухой удар позади. - Даже не вздумай. Я не успею поймать тебя, - раздается уже не из телефона. Дженна оборачивается и сквозь решетку ограждения видит незваного, но вовсе не помешающего друга. Который, между прочим, принял ее за суицидницу. - Что ты удумала? - Господь Всемогущий, Дони, давай, угоманивай свои таланты, прыгать я не буду, - уже раздраженно отмахивает она. - Просто настроение такое. Разве тебе никогда не хотелось посидеть на краю, вот так, чтоб почувствовать эту грань… - Нет, не хотелось, - серьезно отрезает ниндзя и продолжает осторожно подходить ближе. – Потому что у меня есть семья, также, как и у тебя. И ты не можешь просто взять и подвести ее. - Да я уже ее подвела, понимаешь?! – неожиданно даже для себя самой, девушка срывается на крик. В груди тяжелеет, глаза наливаются слезами, и от накатившей злости она подрывается с насиженного места. Вцепившись в ограду, Джен фокусирует внимание на мутанте, стоящем почти вплотную к ней. Голос не утихает, и тихий мост продолжают разрезать громкие эмоции: - Я подвела Эмму! Пообещала и проебалась! Лицо краснеет от начавшейся истерики, руки, как и все тело, начинают дрожать. Донателло крепко обхватывает ее за плечи и медленно начинает подтягивать на себя, давая понять, что лучше той убраться от края подальше. На удивление послушно, блондинка перебирает ногами и скоро оказывается по другую сторону ограждения. Рыдания не прекращаются, и рядом с высокой фигурой ниндзя она чувствует еще большую ничтожность. Приходится задрать голову, чтоб встретиться с другом взглядом. - Операция не помогла, Дони, - теперь совсем тихо продолжает плачущая. – Эмма не видит. Все впустую. И только теперь мутант понимает причину такого срыва и сам проникается чувствами подруги. Ничего не отвечая, он притягивает ее ближе, укрывая крепкими объятиями, пускай и немного неуверенными. Как маленький ребенок, Дженна утыкается лицом в грубый пластрон, руками до боли сжимает ремни на груди ниндзя и заливается громким плачем. Донателло только мягко поглаживает спину, пытаясь утешить, хотя и сам очень огорчен этой новостью. Даже фактор безопасности был безрассудно опущен: обзор на пустом мосту был по-плохому превосходный. Постепенно плач стихает, но ощущение в груди не улучшается: от тяжести остается безнадежная пустота. Ночь сгущается, и вместе с ней все более ясным становится осознание того, что истериками ничего не исправишь. И вот девушке уже становится неловко от недавней слабости и продолжающейся невинной близости. - Мне нужно к ней, - коротко произносит блондинка и аккуратно отстраняется. В глаза другу смотреть ой как не хочется. - Извини, я не смогу тебя проводить, - с грустью констатирует мутант и тут же добавляет, уже привычным, нравоучающим тоном: - Но ты должна будешь отчитаться, как доберешься. Ну вот, и снова это проявление заботы от Дони. Мэйсон послушно кивает и поджимает губы, сдерживая чуть смущенную улыбку. Она уже разворачивается и делает первые шаги к городу, как со спины ниндзя добавляет: - Мне очень жаль. Только «жаль» - это очень мягко сказано.