Игры

- Гавно! - ору не своим голосом сквозь бездушную музыку, звонко ставя стакан на стойку. - Да пошло всё на хуй!       Даже сквозь алкоголь, ультрафиолет и вибрирующую стену звуковых волн ненависть к ублюдку успела просочиться в меня. Господи, как же мне хочется выжечь его глаза этими сраными вишнёвыми сигаретами!       Я бы умер прямо сейчас, но прежде бы нашёл этого выблядка в этом огромном мёртвом городе и попытался убить ещё раз.       Лишний стакан виски тянет вниз на холодный вибрирующий пол, и если он не приедет прямо сейчас, то я свалюсь прямо здесь - среди алкоголиков и шлюх, ручаюсь.       Ну где же он?! Почему так долго?!       Глаза застилает пеленой и я чувствую, как по сосудам мозга лихорадочно течёт кровь. Цепляясь барную стойку, я думаю, всё могло получиться гораздо лучше, как тошнотворный запах вишни успевает выловить меня сквозь зелёный дым. - Идём, - гаркает прокуренный голос прямо над ухом. Чьи-то сильные руки рывком поднимают меня с колен и швыряют в сторону выхода из клуба.       А я лишь тихо радуюсь.       Мне можно было бы списать весь этот цирк за душевную боль - вечные ссоры и крики, скорый распад группы и тонну прочего дерьма. Любой бы человек уже потерял при таком раскладе нервы, но для меня - слишком высокого о себе мнения - легче было подумать, что это «обычный творческий кризис с парой-троечкой рюмок».       Хотя оба мы отлично знали, что это не так       Он небрежно кидает меня на заднее сиденье. Я чувствую запах кожаного салона и свежий ветер из окна. Мне плохо. Наверное, сейчас стошнит куда-то в сторону, и братцу придётся выплатить уйму денег за мойку авто.       Рука лихорадочно нащупывает окно       Он просто был моим старшим братом. Так уж мать-природа распорядилась всеми этими предписаниями про «брачные узы» и всё такое. У нас с Вадимом всё было по-другому. Не буду банальничать, что это было чем-то большим. Просто по-другому.       Я закатывал чисто мужские истерики с виски из-за скандалов в студии. Напивался в хлам. И ждал.       И он приезжал каждый гребанный раз, кидал как какую-то блядь на заднее сиденье, волочил на крепких плечах до дома. Попутно включал свет в коридоре, успевал сбросить с меня ботинки и пропахшую куревом куртку. Укладывал в постель, целовал в лоб, по-братски, как и полагается неписаным законом. И уходил.       Хоть я и был пьян в дерьмо, но его грубые с толикой нежности движения шершавых рук я всегда запоминал.       До моего этажа сто двадцать пять ступенек. - Вадь, мне плохо, - говорю это просто так, дабы обратить внимание. - Потерпи, - в его голосе сталь и равнодушие. Как всегда. Вижу, как предательски подрагивают его пальцы на руле. - Мне настолько плохо, - голос срывается и я начинают пьяно растягивать окончания, - Что я сейчас выброшусь из окна. - И зачем ты мне такой нужен? - сквозь лунный свет и идиотское второе кресло вижу, как лица брата касается улыбка. - Ну, к примеру, чтобы трахать, как последнюю шлюху, - на последней ноте я тяжело вздыхаю, - Люблю я тебя, Вадь.       Нет, мне не стыдно. Пьяным не должно быть стыдно за то, что они нажрались. Я в стельку - и могу делать всё что угодно. От невнятных сопливых разговоров, которые нахрен никому не сдались, до поглаживаний его нежных сосков сквозь рубашку.       В пьянстве всё забывалось. Вадим, забывая все ссоры и злые слова, приезжал за мной, а я, злорадно опуская еще одну бутылку, только этого и дожидался.       Мне нужно было чувствовать, что он мой       И если бы это даже не было душевной невменяемостью, то психологическим расстройством мозга точно. Потому что он его отравил. Потому что я попросил.       А так это - обычные игры. Я напиваюсь, он отвозит меня домой. По пути - признания в любви, пахнущие противным алкоголем. На утро лишь жестокое похмелье и шея в его засосах. Не больше.       Это были лишь крайности. Голый факт без зацепок. Не больше.       Я замечаю, какие на улицы красивые быстро меняющиеся фонари и вывески забегаловок. Ещё машину немного заносит вправо и это почему-то возбуждает. Пересиливая стучащий в голове спирт, цепляюсь за водительское кресло. Закинув голову, нервно ищу знакомую ткань. Улыбнувшись, прислоняюсь лицом к прохладной коже сидения, вслепую ища молнию. - Так мы точно не доедем, - Вадим пытается подавить дрожь в голосе, но его тело уже отвечает мне. - Пожалуйста, не останавливай машину, - умоляю я.       Хватаю разгорячённую плоть.       Резкий свет впереди, металлический рёв, визг машин.

14. 09. 14.