Ни жив, ни мертв

Высокий холм с наслаждением подставлял свои открытые бока нежному ласковому солнцу. Даже идол Белобога на его вершине будто решил оставить свою вечную невозмутимость и отрешённость и тайком озорничал, пуская солнечных зайчиков от своих многочисленных амулетов. И у него есть прекрасный повод для такого озорного настроения – у подножия холма разворачивались празднества в его честь. Молодые колдуны и колдуньи водили хороводы, прыгали через костры, испытывая судьбу, старшие же вели неспешные беседы за праздничными столами. Но и эти разговоры то и дело прерываются весёлым смехом – старикам тоже не чуждо веселье, а где же ещё повеселиться, как не на празднике? Лишь один молоденький парнишка сидит в стороне, под вековым дубом, в полном одиночестве. Напрасно тёплый июльский ветерок ласково лохматит его чёрные волосы, зовя поиграть – зелёные глаза паренька устремлены вдаль, рука машинально теребит аккуратную серебряную серьгу в левом ухе, а в голове крутятся явно не праздничные мысли. Перед его внутренним взором опять, уже в который раз за эти три года встают события тех дней: красные глаза пожирающие душу, склизкая чешуя по бледному безжизненному телу. Это убогое создание, отбирающее жиз… - Гарри, - вырвал его из воспоминаний мягкий голос немолодой черноволосой женщины - что у тебя случилось? Вздрогнув, мальчик вскинул глаза – он так глубоко задумался, что даже не заметил, как она подошла. Смутившись, он заторопился встать, чтобы поприветствовать благородную госпожу как положено по этикету, но был остановлен мягким прикосновением изящной руки: - Мальчик мой, ты вошел в нашу семью, оставь это. Так что же тебя тревожит? – Присев рядом, графиня Вельяминова аккуратно расправила длинный подол тёмно-зелёного платья с серебряным шитьём, прежде чем притянуть на колени черноволосую голову названного сына. Бережно разбирая спутанные ветром пряди, она терпеливо ждала ответа. - Понимаете, матушка, я все думаю о задании, полученном от Императора и Волхвов, - паренёк замялся, но выжидающее молчание женщины заставило его продолжить. - Они желают, чтобы я вернулся в Англию и добыл активационные кристаллы для восстановления защиты над великой библиотекой Ариев, которые были украдены во время интервенции. Но поймите - я не могу… я не хочу! Я не хочу возвращаться туда! И как, как я добуду эти кристаллы?! – мальчик явно был напуган. Он даже попытался поднять голову, чтобы заглянуть ей в лицо, но женщина прижала его к себе, шепча успокаивающие слова и нежно гладя по обсидиановым волосам, пока он не утих. ** Елена Леопольдовна сидела в кресле с высокой спинкой, попивая чай с травами, и смотрела на языки пламени, танцующие в камине. Других источников света в комнате не было, и её богатое убранство прятал полумрак. Ярко освещённым был только небольшой пятачок пола перед камином, облицованном зелёной яшмой с серебряными накладками. Точнее не пола, а тёмно-зелёного ковра с высоким ворсом, в котором тонули резные ножки тяжёлого кресла. Пляска огня всегда успокаивала графиню, но в этот раз озабоченная складочка между бровями никак не хотела покидать её высокого лба. Она и раньше знала о задании, данном её приёмному сыну, но не ожидала такой его реакции – Гарри уже давно не тот испуганный и озлобленный на весь мир мальчик, которого она встретила два с половиной года назад. Он, несомненно, окреп, и духовно и физически – давно прошло то время, когда его фигура резко выделялась на фоне щеголявших военной выправкой старшекурсников Дурмстранга, а взгляд стал твёрдым и уверенным. Да и манеры стали куда лучше – она лично занималась с ним, не желая, чтобы её мальчик ударил в грязь лицом при встрече с высшими чинами империи, неизбежной для члена столь титулованного семейства. А оказалось, что тот перепуганный малыш всё ещё живёт в душе её приёмного сына. И испуг этот вызван не только мощным тёмным волшебником, безнаказанно убившим его друзей, но и тем, что он больше не знает, есть ли у него друзья. Если даже тот, кому он доверял больше всех – Альбус Дамблдор – считал его разменной пешкой в своей игре… От двери послышалось деликатное покашливание - домовой фамильной усадьбы Вельяминовых всегда был чуток к настроению членов семьи. Вот и сейчас озабоченно теребит подол идеально белой рубахи, расшитой на плечах красными петухами-оберегами, нервно переступает ногами в новеньких лапоточках. Увидев, что его заметили, степенно, с достоинством кланяется: - Молодой господин спит, барыня, с ним все хорошо. Мы можем начинать ритуал.