***
Эмма четко помнила советы мистера Альфреда касательно реабилитации, когда стучалась в спальню Миллс. Получив положительный ответ, она вошла. — Доброе утро, Регина! Но Регина, казалось, уже давно не спала. — Доброе, мисс Свон! Эмма укоризненно посмотрела на неё, но промолчала, вместо этого подойдя к окну и приоткрыв шторы. — Мне сегодня нужно будет отлучиться. Ты не против? — Регина лишь покачала головой. — Я ненадолго, обещаю. — Ты вовсе не обязана носиться со мной, как с ребенком. Я вполне могу побыть одна. — Я знаю, — Эмма постаралась улыбнуться. — Мне не в тягость, Регина. И если тебе нужно помочь, ну там… — она замялась, — сходить в душ и все такое, то я с радостью тебе помогу. — Спасибо, но я в состоянии справиться сама, — слишком поспешно ответила Миллс. Эмма кивнула и вышла из комнаты, но уже через минуту вернулась, неся в руках какой-то сверток. Она тяжело вздохнула и повернулась к кровати. — Доктор сказал, чтобы миновать беды, твоему организму требуется как можно больше жидкости. Мне нужно поставить тебе капельницу. Ответа не последовало, и Свон принялась к приготовлению. Она методично раскладывала предметы, попутно стараясь унять нахлынувшее волнение. И когда все было готово, она присела на край кровати. Женщина сама протянула ей руку. Эмма так и замерла — на сгибе над тонкими венками красовались следы от таких же уколов. Игла в ее руке задрожала. Их глаза встретились. По щеке Регины беззвучно покатилась слеза. Она замерла, ожидая дальнейших действий Эммы. И Эмма первая не выдерживала, отводя взгляд. «Я принесу воды.» Регина облегченно выдохнула. Черт бы тебя побрал, Вэйл! Эмме очень хотелось сейчас что-нибудь разбить, но она подавила бурю эмоций внутри себя и спустилась на кухню.***
… земля ему пухом. Спи спокойно, малыш!» — закончил доктор Хоппер. Их было всего четверо. Эмма настаивала, чтобы похороны проходили закрытым образом. И оставалась непреклонной, несмотря на просьбы Мэри Маргарет почтить память Генри. Сочувствующие взгляды, речи, чей-то немой укор в толпе — последнее, что нужно было Свон, когда все нервы натянутой струной звенели внутри. Глаза жгло от слёз и от обиды на весь мир. Не так это всё должно было закончиться, совсем не так. Ведь Эмма почти смирилась с мыслью, что возможно, в один из таких вот отвратительно серых дней, они будут стоять и смотреть, как земля падает на крышку гроба Миллс, но не это… Не Генри… Её бедного мальчика с яркой судьбой и несчастной участью, волею судьбы обреченного быть преданным Эммой и во второй раз. Милый мальчишка, отчаянно веривший в высшее предназначение своей матери и погибший под гнётом своей веры, вдребезги разбившейся о неспособность спасителя быть Спасителем. — Эмма, — Мэри Маргарет тронула её за плечо, — пошли, дорогая, всё закончилось. — Я хочу побыть немного одна… — еле слышно говорит она, и мисс Бланшар безмолвно удаляется, оставляя чуть живую Свон наедине со своим горем. И сил держаться больше не остается. Эмма падает коленями на мерзлую почву, и отчаянный крик оглушает кладбище. Мэри Маргарет вздрагивает и оборачивается. Сердце её обливается кровью при виде этой картины. Она рвется назад, однако доктор Хоппер мягко берет её за руку и качает головой. И они уходят. »… Прости меня, Генри! Прости меня…» как заклинание повторяет Эмма, покачиваясь из стороны в сторону.***
Регина уснула час назад, да и ей самой не мешало бы пойти лечь спать, но против ожидания, сон как рукой сняло. Она маялась меж кухней и библиотекой, засунув руки в задние карманы джинсов. В голове роилась куча мыслей, но ни на одной из них не получалось сконцентрироваться. В конце концов, Эмма решила выйти на свежий воздух. Щелчок зажигалки, и красноватый огонек засветился в темноте. Она курила долго, не торопясь, медленно выпуская густые облака дыма. Первый мороз давал о себе знать, и когда она собиралась уже было уйти, взгляд её остановился на пикапе Дэвида. И тут Эмма вспомнила… Она сидела в библиотеке прямо на полу, обложив себя кучей снимков. Эмма понятия не имела в каком порядке их снимали, поэтому взялась за первый попавшийся, который, по всей видимости, и оказался самым первым. На снимке Регина в черном платье сидела примотанная скотчем к стулу. Голова её покоилась на груди. Слегка вьющиеся волосы закрывали лицо, но и без того Свон понимала, что женщина без сознания. Позади Миллс свет выхватывал из полумрака фигуру, чья рука властно покоилась на спинке стула. Тьма скрывала его лицо, но не холодную улыбку. Без сомнения, это был Вэйл. И тут Эмме стало не по себе от осознания того, какую историю она сейчас узнает. Она долго перебирала снимки, мучительно вглядываясь в каждую фотографию, навеки запечатлевая в памяти каждую деталь трагедии. Регина была не просто красива. Она была божественно красива. Эмма стыдилась этой своей мысли, смело разглядывая женщину, но взяв в руки очередной снимок — снова начинала с этого. И потому, от снимка к снимку всё труднее было видеть, как Вэйл нещадно губил эту красоту; как на теле Регины постепенно начинали появляться первые синяки, которые в скором времени перерастали в ссадины; как запястья опоясали красные полосы и больше не сходили; и как на Регине становилось всё меньше одежды, и всё больше боли в глазах. Когда Эмма закончила со снимками, она ещё держалась. Но когда на «Диске 1» запустилась первая видеозапись — она поняла, что может и не выдержать. … Регина казалась сбитой с толку. Она щурилась от яркого света. На ней всё то же чёрное платье, но ни макияжа, ни следов укладки не было и в помине. Да и платье выглядело довольно помятым. Эмма не видела и следов побоев, вот только кисти мэра были перетянуты белыми бинтами. Что-то уже случилось… Виктор поворачивается к камере и, противно улыбаясь, глядит прямо на Эмму. — Итак, день первый. Ваше Высочество, будьте умницей, посмотрите в камеру. Миллс гордо отворачивается. «Молодец, Регина» — шепчет Эмма. — Регина! -Тишина. — Ваше Высочество, я сказал Вам посмотреть в камеру, — шипит он. — Я не подчиняюсь твоим приказам, Вэйл — незамедлительно следует ответ. Удар наотмашь выбивает Регину из колеи. Она тяжело сплевывает кровь, выпрямляется и в упор смотрит на Виктора горящим гневом взглядом. — Не советую Вам злить меня, Ваше Высочество. Я ведь вовсе не шучу. Виктор тащит Регину к стене на которой висит крест. Эмма нервно сглатывает. Нехорошее предчувствие холодом разливается по телу. — Крест? Ты распнешь меня? — Не в прямом смысле этого слова, однако ты в полной мере ощутишь, что значит быть пленницей креста. Раздевайся! Свон замирает, напряженно следя за реакцией женщины. — Регина, не вынуждай меня повторять дважды! Миллс переводит взгляд то на Эмму, то на Вэйла. И Эмме становится не по себе от того, как именно Вэйл расположил камеру, потому как испуганные глаза Регины смотрят сейчас прямо на нее. «Черт бы тебя побрал, Вэйл!» — шепчет Свон, немигающим взглядом глядя, как по ту сторону экрана лишенная выбора Регина медленно стягивает платье, обнажая перед мучителем прекрасное беззащитное тело. — Я рад, что ты начинаешь понимать правила! Вэйл подводит пленницу ко кресту и поочередно закрепляет ремни на запястьях. То, что дальше слышит Эмма о крестных пытках заставляет волосы на голове подняться дыбом. А через мгновение мужчина приводит в действие какой-то механизм, руки Регины оказываются натянутыми до предела, и лишенное опоры тело, непроизвольно передает всю тяжесть им. Лишь теперь Свон с ужасом понимает, в чем заключается пытка Вэйла. Ей не видно его лица, но зато хорошо видно, как он медленно водит пальцами по смуглой коже, обводя очертания груди, и как замирает Регина, с тревогой глядя ему в лицо. — Что ж, еще увидимся, Ваше Величество — Вэйл шутливо отвешивает поклон и исчезает из объектива. Слышится скрип закрывающейся двери. И последнее, что видит Эмма, перед тем как комната погружается во тьму, устремленный на нее, полный боли взгляд Регины. Свон жмет на паузу и переводит дыхание. Дышать, на самом деле, тяжело. Это лишь первое видео на первом диске, а их еще несколько. Ей страшно думать о том, что же скрывают оставшиеся видеозаписи. Эмма понимает, что теперь ей точно некуда деваться. Сегодня она узнает все. Она узнает, что же случилось в том проклятом подвале и, возможно, поймет, как ей быть дальше. Свет вновь озаряет комнату. Миллс по-прежнему висит на кресте. Голова ее безвольно опущена вниз. — Что ж, весьма неплохо. Пять часов и пятнадцать минут. Поздравляю, Ваше Величество! Вы полностью оправдываете мои ожидания! Боже, Регина… Эмма уже не может сдержать слез, глядя как Вэйл снимает с креста безвольное тело женщины. Эмма Свон повидала в жизни много дерьма. Она насквозь знала гнилые человеческие души, но такой бесчеловечности, такого зверства ей еще не приходилось встречать. Это была не просто импульсивная жестокость и не сиюминутное бешенство. Нет. Поступки Вэйла были куда страшнее тех ублюдков, каких знала Эмма. Это был зверь самой лютой породы, из тех, для кого человек не более чем кукла в его безумном спектакле, где превыше всего ценилась игра. А кукла… куклу за ненадобностью можно было заменить. Шел второй час просмотра. Эмма чувствовала, что прошла семь кругов ада вместе с Региной. Глаза уже изрядно болели, то ли от беспрерывного глядения в экран, то ли от слез, которые срывались без спросу. …Это была комната с крестом. Пыточная комната. Посреди нее стоял барный стул. Послышался скрип двери. Вэйл грубо тащил Регину, хотя она уже не сопротивлялась. Заломив ей руки за спиной, он стянул их браслетами да так туго, что сталь больно впилась в беззащитную кожу. Эмма с удивлением осматривала странный наряд женщины — длинный красный халат и кожаные плавки. Что-то было в этом странное, и веяло недобрым. Виктор подвинул барный стул и приказал на него сесть. Как только Миллс опустилась на сиденье, вторая пара наручников приковала ее к стулу. Обойдя пленницу сзади, доктор аккуратно спустил халат с ее плеч, полностью обнажая торс. Ткань прикрывала теперь лишь поясницу и стянутые за спиной руки. Регина молчала. Вэйл отошел куда-то в сторону, но уже через минуту вернулся с продолговатым контейнером. — Видишь ли, Регина, — начал он, приоткрывая пластиковый бокс, — за каждое неверное решение приходится платить. Это тот урок, который ты, дорогая, все никак не усвоишь. Но не переживай — есть я, и я помогу тебе. — Откинув крышку, Вэйл повернул к Регине контейнер. — Я полагаю, что лед — весомый аргумент против твоей холодности. Глаза Миллс расширились от ужаса, когда она поняла, что будет дальше. Вэйл вынул льдину. Его стальные глаза горели безумным огнем. Женщина почувствовала, как он потянул ее на себя, но возможности сопротивляться не было. Одной рукой Вэйл уверенно оттянул плавки, а другой… Эмма зажала рот рукой, чтобы не закричать при виде того, как доктор вонзает в тело Регины ледяной брус. Господи, Регина! Как?! Эмма видела, как напряглись тонкие руки, скованные стальными браслетами. Регина зажмурилась и… не проронила ни звука. Свон глядела во все глаза — там, по другую сторону экрана, беззащитная перед лицом мучителя, Миллс принимала поистине адские муки. Тем временем Вэйл толкнул Регину обратно на стул, и Эмма видела, скольких усилий ей стоило не закричать. Сам же доктор незамедлительно приковал ноги женщины, лишая ее всякой возможности встать. — Я полагаю, этот урок ты точно усвоишь, Регина. А пока я оставлю тебя хорошенько над этим подумать. С этими словами он удалился. На этот раз он не стал выключать ни свет, ни камеру. И Эмма видела, как по дрожащим ногам стали стекать первые струйки. Гримаса боли исказила измученное лицо Королевы. Она отчаянно стиснула зубы, не позволяя крику вырваться наружу. С ее лица непрерывно капали слезы.