Назад в будущее или перипетии судеб

- Чувак! Да я теперь на горшок неделю не сяду. - Стайлз пытался придать себе более вменяемый вид, мышцы в ногах как будто исчезли, став непонятной мягкой лужицей, голова немного кружилась, пространство вокруг слегка колыхалось, но к своему немалому удивлению, Стилински почувствовал себя бодрее, как то энергичнее, но не в плохом смысле, когда энергия плещется через край, руки и ноги неестественно дергаются, а мысли скачут с одной на другую, а в хорошем, когда ты собран и даже немного уверен в себе, - И Габриэль, хватит лазить в мой мозг! - Умный мальчик, - Гейб слегка улыбнулся. Стайлз, приняв более менее вертикальное положение, огляделся, и первое, что он увидел, и единственное была дверь. Белая дверь, прочная, Стайлз знал, ведь такая же была у него дома. Они стояли на крыльце, было немного прохладно, Габриэль держал руку на дверной ручке и казалось он задумался, или к чему то прислушивался. Его губы как-то особенно растянулись в озорной улыбке и Стайлз мог поклясться, что несмотря на короткое знакомство, он уже научился их различать. - А почему не внутрь? - Стайлз сказал это шепотом, что-то в Гейбе подтолкнула его не шуметь. - Ещё несколько секунд...3...2....1 - Гейб нажимает на ручку, хватает Стайлза за локоть, буквально впихивает внутрь и громко кричит. - А вот и мы! Сердце Стайлза сделало кульбит, ладони мгновенно вспотели и стали противно липкими, щёки и шею покрыл жгучий румянец. Дыхание стало прерывистым и нет, Стайлз не знал, что чувствует. Потому что в его собственной гостиной, пока конечно не его, но всё же, так вот в его собственной гостиной его собственный отец делал минет папочке, с такой самоотдачей, что Стайлз в своём времени видел похожее самоотречение лишь несколько раз, когда разрешал шерифу съесть что-то уж очень запретное с большим содержанием жиров и холестерина. Стилински не был уверен, что хотел или был готов увидеть отца с широко распахнутыми глазами, и припухлыми раскрасневшимися губами испачканными в смазке. Папочка не сразу среагировал на крик Габриэля, видимо он открыл глаза и выпрямил запрокинутую шею лишь для того, что бы узнать почему столь приятный акт меж его ног остановился. Когда его синие, почти чёрные, от расширившихся зрачков остановились на Стайлзе, Стилински пережил микроинфаркт. Папочка был именно такой, точно такой каким его помнил Стайлз. Чудесный, милый, красивая линяя шеи, родинка под правым соском... У Стайлза в голове мелькнула лишь одна разумная мысль: "Дядя Питер по мне плачет". Неловко. Стайлз дошёл до точки кипения, к такому жизнь его не готовила. Прошла минута этого странного молчания, пока Дин, всё ещё стоя на коленях перед обнажённым папочкой, вместе со Стайлзом, громко не сказал: - Пиздец! - папочка, что то пискнув исчез в тот же миг. Габриэль громко засмеялся, и если бы он до сих пор не держался за локоть Стайлза, наверное упал бы, как мешок картошки. Стайлз конечно поспешил вырвать свою руку, но к немалому его сожалению Гейб не рухнул на пол, а кое-как прополз к дивану и начал смеяться уже там. Дин с нескрываемым раздражением и показной враждебностью посмотрел на него, потом прошёлся взглядом по Стайлзу. У Стилински мурашки побежали от этого взгляда, отец никогда не смотрел на него ТАК. Он как вкопанный стоял у входной двери, желая смалодушничать и сбежать в неизвестном направлении, пока из головы не выветрится этот ужасный, отвратительный и немного возбуждающий образ. Он успокоил себя мыслью, что человек перед ним, не его отец, пока не он, так что стоит к нему относиться, как просто к парню мужчине, немного старше самого Стайлза. Взглянув на Дина Винчестера под этим углом, всё что увидел Стилински - это красивого молодого мужчину с россыпью веснушек по всему телу, которые делали его невероятно милым, несмотря на жестокий казалось всеубивающий взгляд. Этот Дин, Стайлз сделал себе зарубку называть его Дином, что бы неловкое "отец" не просочилось в разговор, который теперь если честно был под вопросом, так вот этот ДИН быстро одевался, и да Стайлз заметил каменный стояк, посочувствовал, не самые приятные ощущения. Дин оделся уселся на диван неприлично широко расставив ноги. - Дин-дин-дин, - Гейб отдышавшись, начал насмешливо тихо говорить ему, но Стайлз прекрасно всё слышал. - Твоя показная мужественность даёт обратный эффект. - Заткнись! Что за пацан? - Дин не сводил со Стайлза раздражённых глаз. А у того просто перехватило дыхание, и стало как то холодно, и наверное впервые, а нет второй раз в жизни Стайлзу было нечего сказать. Первый был, когда он увидел Дерека на одной из тренировок стаи, вся эта разорванная одежда, остатки которой Дерек срывает с себя, и все эти перекатывающиеся под кожей мышцы, сплошная механика, пряный мужской запах с налётом леса и странной свежести, нотками странно изысканного, но приятного и волнующего одеколона...он не осуждал себя, красиво, это всегда красиво, в тот момент он не думал, что шагнул за голубую черту, просто восхительное и прекрасное оно всегда таковое независимо от пола, о эти плавные линии триксилиона и капельки пота скользящие по нему...и так стоп! У Стайлза не было слов, а мысли на нервной почве отправлялись в сладкие воспоминания, наплевав на ситуацию. Габриэль взял себя в руки и от смешливой истерики не осталось и следа. - Пацан - сын охотника, и он как бы с экстраординарными способностями. - Брови Дина недоверчиво взлетели вверх, и нет Стайлз не научился особому бровному языку хмурых парней. Гейб продолжал совершенно спокойным тоном. - Он переместился назад во времени и пока не может вернуться. Ему нужна помощь. Дин сжал губы в тонкую линию и сверкнул на Гейба глазами. - Да-да, я знаю, мы не армия спасения, или, что ты там хотел сказать, но он вроде как наш с Касом родственник. Винчестер по-новому внимательно и без раздражения изучил Стайлза взглядом, буквально с головы до ног и обратно, и упрямо и пытливо смотрел в глаза. Видимо они, что то ему сказали, что, если честно Стайлз не знал, но отец, нет Дин заметно расслабился и даже уголок его губ замер в знакомой улыбке. - Родственники...значит, и кем ты говоришь, он приходится Касу? - Я такого ещё не говорил,- в тон ему ответил Гейб, - что-то типа племянника. - Получает он тоже анг... - Стоп! Парень устал, пусть отдохнёт до утра, завтра поговорим. - Окей, пацан, шуруй на второй этаж первая дверь налево, единственная свободная комната, - отец встал и протянул руку, - Дин Винчестер. И для твоего же блага - не твори здесь глупостей. Стайлз протянул руку навстречу и крепко пожал руку в ответ. - Стайлз Стилински. А я и не собирался. Гейб нарочито громко кашлянул, привлекая внимание, покивал головой на лестницу. Стайлз понятливо кивнул и буквально вбежал на второй этаж, но всё же успев расслышать насмешливый голос Дина: - Какой идиот назовёт сына Стайлз Стилински? Габриэль снова зашёлся приступом хохотящей истерики. Стайлз зашёл в комнату и буквально охренел. Это же его комната, хотя сейчас она меньше всего на неё походила. Скудность гостиной Стилински конечно заметил, но голые родители немало его отвлекли, но вот, что блин с его комнатой. Дом совершенно новый, это видно, но стены обшарпаны, везде валяются обломки стройматериалов, обрывки газет, какая то странная зеленоватая субстанция в углу, по центру стоит продавленный диван и Стайлз готов поспорить на сотню, что его увели, перед носом мусоровоза. Но Стилински слишком устал. Он сел на краюшек, достал из внутреннего кармана лёгкой куртки кожаный дневник, пару минут он смотрел на обложку, прокручивая в голове, этот странный день, который начался так привычно, с такой теперь далёкой драки с незнакомыми омегами, и теперь ужасающая феерия крови и криков так манила его обратно, к себе, в своё время, к Дереку, к отцу, не этому секси-мостро-охотнику, а к шерифу, который как Стайлз думал ничего не знал, только волновался и улыбался уголками губ. Странное не прекращалось, мысли о том как папочка переместился из гостиной быстро уступили место мыслям о сладком сне. И отложив всё на завтра Стилински вздохнул и спрятав дневник под пыльную подушку, лёг и уснул, не услышав шелеста фантомных крыльев, не почувствовав как кто-то заботливо укрывает его тёплым мягким пледом и не увидев синих глаз смотрящих с нежностью присущей только любящим родителям.