*
Крошечный зал "Starbucks" радовал в поздний час одним — отсутствием бесконечной толпы посетителей. Забившись за дальний столик, я хмуро сверлила взглядом потрясающий моккачино и сэндвичи с капкейками. Домой отчаянно не хотелось. Жить, впрочем, тоже, но самоубийство — это слишком просто. Лёгких путей я не искала. Завтра данные об общем состоянии Зимнего и документ, подтверждающий дату испытаний проклятой сыворотки, отправятся на утверждение на стол Пирса. Ночной город продолжал жить. Словно все в порядке. Словно сраный хаос не касается людского муравейника ежедневно, не вызывает желание бежать сломя голову на край света. Я отвернулась от панорамного окна только когда услышала, как кто-то нагло приземлился за мой столик. Надо признать, у Роллинза был выработан потрясающий иммунитет по отношению к начальству, периодически или систематически смачно и со вкусом трахающему мозги подчиненным. С невозмутимым видом проигнорировав мой охреневший и полный ненависти взгляд, он придвинул к себе мой заказ и с выражением блаженства на лице отпил ещё горячий кофе. — Дыру просверлишь, — пробормотал он, вгрызаясь в первый сэндвич. — Да чтоб ты подавился, — ласково поприветствовала я. Ползти к стойке за новым заказом было отчаянно лень. — Как ты меня нашёл вообще? — Трекинг никто не отменял. Ты в Нью-Йорке и работаешь на первую по выпендрежу организацию в стране. Ещё есть вопросы? — Если у тебя свистит в ушах, то это сейчас Шмидт в гробу вертится. Или в айсберге, хрен знает, где его там Роджерс упокоил. — Надеюсь, его дряхлый череп давно сожрали рыбы, но вообще-то я из Щ.И.Т.а, — Роллинз выразительно приподнял бровь. Я раздражённо закатила глаза в ответ. — Неприкосновенность частной жизни для тебя пустой звук? — Лучше ненавидеть весь мир молча, — отбрил никогда не лезший в карман за словцом Джек. — И хорош уже пиздостраданий, ей-богу. Вот уж никогда бы не подумал, что квалифицированную стерву вроде тебя может так серьёзно пробить на типичные бабские заморочки. Он не отвел взгляда от моего, в котором явно отражалось пожелание ему обратиться кучкой пепла на стуле, только с прежним упоением продолжил жрать. — По тебе можно сверять систему незаслуженных пропиздонов от Пирса, чтоб ты знала. Пока ты миролюбива и маячишь где-то рядом с ним самолично — всё пучком, но когда ты начинаешь выкидывать финты и дёргать его за хвост — у него, знаешь ли, подгорает. И ебёт он нас во все щели без смазки. — Бедолага, я сейчас заплачу, — процедила я сквозь зубы, раздирая салфетку на мелкие кусочки. — Я терпелив, проницательная ты наша. А вот Рамлоу огребать за чужое подпорченное настроение порядком заебало. — Так он поэтому при виде меня корчится так, будто лимон с кожурой на ходу жрёт? Джек кивнул, краем глаза следя за хорошенькой бариста за стойкой. Девушка явно давно наблюдала за ним, и я стала свидетелем дистанционного флирта в виде подмигивания и лёгкой улыбки. Удивляло, как меняло такие моменты не колыхающийся эмоциями даже в бою кирпич Роллинза. — Что? — он приподнял бровь, заметив мой взгляд. — Всегда интересно наблюдать за обезьяной в естественной среде, — я демонстративно поморщилась. — Особенно за брачными играми в круглогодичный период спаривания. Сарказм касательно извечного покер-фейса Роллинза уже давно не задевал. Сейчас же малахитовые глаза отчетливо потемнели от тщательно скрываемой злости, но вызвана она была явно не моим острым языком. — За твоими брачными танцами тоже. Самой ещё не надоело? — Знаешь, мне порядком надоела твоя болтовня. И вся эта ситуация в целом. И если ты вдруг возомнил себя парламентёром, то можешь катиться обратно под крыло Брока. — Видал я твой эгоизм знаешь где? — неожиданно рявкнул Роллинз, впечатывая кулак в несчастную столешницу. Столик жалобно скрипнул, но устоял. За стойкой позади нас чем-то звякнули. — Простите, пытаюсь вправить мозги жене друга. Разводиться собрались, — Джек внезапно виновато улыбнулся девушке за моей спиной, приподнял ладонь, показывая, что все в порядке, и понизил голос. — Сколько ты ещё будешь всем мозги дрочить? — Пока не разведемся, сам же сказал. — Брок хороший мужик. Ты не стоишь его. Даже определиться с приоритетами не можешь. Скачешь между одним и вторым и ждёшь, когда проблемы рассосутся сами. Или ты думаешь, что кто-то будет за тобой разгребать? — Ты что несёшь?! — кровь медленно, но верно закипала в венах, и перспектива разнести крошечный зал и раскроить спецназовцу попутно башку маячила вполне реально. — Думаешь, для кого-то секрет, что ты Пирсу давала? А после при нём же прыгнула под Солдата? Крыть было нельзя. Приготовленную брань в адрес Джека пришлось затолкать обратно, ограничившись коротким: — А ты не охренел ли? Несмотря на дружбу, о некоторых подробностях и тайнах моей жизни ни Джеку, ни Броку знать ни к чему. — Что, истина всплыла внезапно? Упс. Под тяжёлым пристальным взглядом находиться было невыносимо, хотелось крушить всё подряд, но, как ни странно, меня хватило даже на нечто приемлемое: — Ты так яростно защищаешь честь и чувства друга, наверное, он сам не способен. Можешь даже ему своё очко подставить для снятия напряжения после выволочек у начальства. Кирпич заиграл новыми брутальными движениями желваков и раздувшимися ноздрями. По идее, его зубы должны были раскрошиться от силы сжатия челюстей. — Да пошла ты. — Повторяешься. — Я тебе это спущу только из-за свидетелей, имей ввиду. — Позже в спарринге мне нос сломаешь. Принеси что-нибудь, а? Мне весь день кусок в глотку не лезет, и ты тут ещё со своими наездами. Джек прибил меня к месту горящим взглядом и поднялся, уходя в сторону стойки. К разговору я не прислушивалась. Перед моим носом шлёпнули на стол новую порцию кофе и пирожные. Джек взял их нам обоим, обновил свой стакан напитка и тяжело уставился на меня. — Перекипела? Или ещё пар выпустить хочешь? Истерический смешок сдержать не получилось. — Ты мне в личные психологи записаться решил? Плохая идея, Джек. — Нахер иди. Твоя неспособность собрать свои яйца в кулак меня напрягает. — Не отрастила я их себе еще, — запал пропал. Отпив мокко, я потянулась за сладостями. — По мне, они у тебя титановые. Кендра, — позвал Джек. — Мне правда настопиздела твоя хандра. "Страйк" переживёт выволочки, любви у ребят к тебе не добавляется, а они, несмотря ни на что, тебя уважают и ценят по своему. Ты себя под угрозу ставишь, понимаешь? Глупо делать это из-за обученного убивать куска мяса, который грохнет тебя после обнуления, сколько бы ты не раздвигала под ним ноги. Я со стоном уронила голову на подставленные ладони. В жопу всё. — У меня что, личная жизнь на лбу написана в подробностях? — Да мне по хрену, ты же знаешь, — буркнул Джек. — Спи с кем вздумается, но не имей привычки гадить в родном гнезде. Парни не догадываются ни о чем, да и никто их не посвятит в подобное, но если кто-то пронюхает... — И почему ты жив до сих пор, прозорливый ты наш? — я устало вздохнула, отпивая кофе. — Хватит сопли на кулак наматывать. Все мы принимаем решения — вынуждены принимать — которые нам не нравятся. Каждый знал, на что идёт, подписывая бумаги. Тебе рано или поздно оторвут башку за твои выебоны, если ты не придёшь в себя. — Клин клином предлагаешь? — глухо пробормотала я. — В сутенёры метишь? — Ещё я сводничеством не занимался. — Всё-таки подставляешь ему что-то, что ли, ревнивец? — ухмыльнулась я, поднимая глаза на Джека. — Ты реально на всю голову отбитая, — тяжело вздохнул он, отправляя в рот капкейк. Несколько минут мы хранили молчание, прихлебывая кофе под шум проезжающих за окном машин. — Брок реально неплохой мужик. Не предел мечтаний, никто не спорит. Но вы как два сапога пара, понимаешь? Что тебя останавливает? Пирса ты давно на хую вертишь. Неужели тебя действительно так Солдат приворожил? — Мне как-то в командировке китайский дипломат притчу рассказал, — Роллинз от неожиданности перестал жевать на пару мгновений, а потом чуть наклонил голову, показывая, что внимательно слушает. — Она о реке. Текла она через горы, леса и равнины, пока не добралась до пустыни. Но та была слишком горяча, и река не знала, как перебраться. Спросила она путь у солнца — он предупредил ее, что сожжёт её до конца пути, так как оно выжгло эту пустыню. И она для реки — смерть. Тогда река спросила у ветра, можно ли ей перебраться через пустыню. Ветер сказал, что видел много пересохших русел рек, пока летал над ней. А потом к реке подползла змея и предложила выход — умереть. Позволить реке впустить в себя змеиный яд, и мертвые воды дотекут до конца пустыни, и никто — ни солнце, ни ветер, — не рискнут их коснуться. Но река ответила, что лучше умрёт от солнца и ветра, чем от яда змеи. Я промочила горло остывающим кофе. Роллинз приподнял бровь и спросил: — И каков же конец этой истории? — Река сделала выбор и растаяла под лучами палящего солнца, поднялась вверх белым облаком, которое ветер перенес на другой край пустыни, и там оно пролилось дождём. Потоки воды соединились в одно, и река потекла дальше. — Редкостная хрень, — глупо было ждать, что Джек проникнется. — Стоит ли спрашивать, кто есть кто для тебя в этой истории? — Я передала документы Пирсу сегодня днем с курьером. Испытания назначены на эту субботу. Роллинз с минуту задумчиво сверлил взглядом столик. — После испытаний его уложат в криосон? Горло сжала железная рука. Справиться с голосом получилось не сразу. — Да. У него уже есть замена. И не одна. — Слушай, мне тоже непривычно сидеть тут и тебе сопли подтирать. Серьёзно. Ты не посторонний для меня человек. Как и для многих наших ребят. Ты нам нужна. Нам, понимаешь? Рамлоу переживет твои заёбы, поговори только с ним, чтоб он перестал всем вокруг хвосты крутить, а то, того и гляди, бросится на Пирса. Я кивнула. — Джек, — тихо позвала я, когда стало понятно, что беседу пора сворачивать. Смена очаровавшей Роллинза баристы подходила к концу. — Я не со зла. — Да на хер твои извинения, — хмыкнул Джек. — Не первый год одним воздухом дышим. Но вообще, просто подумай, чтобы вернуться к нам. Я в тебя верю. У всех бывают дерьмовые дни, Райт. Неважно, как они подкашивают тебя, важно, как быстро ты потом поднимешься. Пока тебе никто повыше голову не откусил. — Сейчас разрыдаюсь от твоего участия. Джек отошел, слегка сжав своей лапищей мое плечо. Нужно признать, что такая поддержка от него вообще дорогого стоила. Телефон завибрировал в кармане, и чутье сработало безотказно. Глубоко вздохнув, я проводила взглядом уходящую из кафе парочку, кивнула обернувшемуся ко мне в дверях Роллинзу, и его неожиданный ответный кивок позволил мне спокойно выдохнуть. — Надо же, кто ответить соизволил! Как же мне надоели твои истерики пополам с капризами, если б ты знала. — Я тоже соскучилась, пап. На том конце провода повисла оглушающая тишина. Удар ниже пояса. — Приезжай ко мне, — голос неожиданно смягчился. Обнял тёплым, уютным пледом вокруг плеч, и я поддалась соблазну выплакаться на родном и столь долго игнорируемом плече. — Хватит в одиночку сражаться со всем миром.*
Утро началось с ощущения тёплой руки в волосах. — Просыпайся. У тебя всё ещё есть работа и обязанности, Кьяра. Александр сидел на краю огромной кровати и ласково гладил меня по голове. — Тебе бы как следует выспаться пару дней, — мягко предложил он, проводя большим пальцем под моим левым глазом. — Похожа на панду. — Бессонница. Александр мягко угукнул, потрепал меня по волосам и поднялся. — Одежда в кресле, зубная щётка и полотенце в ванной. Стоило уронить голову обратно на упругую и манящую подушку, как от двери прилетело раздражённое: — Кьяра! Вставай! Я не могу нянчиться с тобой весь сраный день, у меня вылет через несколько часов! Глаза пришлось продрать. В гробу высплюсь. Душ мало-мальски привел меня в чувство. Старательно игнорируя отражение в зеркале, чтобы не портить самой себе настроение с раннего утра, я спустилась на аромат еды. Александр колдовал над завтраком. Выпив залпом стакан ледяного апельсинового сока, я почувствовала, что могу считать себя полноценным человеком, и стала помогать накрывать стол. — Прости, запамятовала, в какие степи ты летишь? — В Лондон. В следующем месяце в Нью-Йорке пройдет специальная сессия генассамблеи по вопросам безопасности, совбез решил собрать ввиду недавних арестов и неспокойной ситуации с Северной и Южной Кореей. — А в Лондоне ты что забыл? — Улыбки раздать и обзавестись поддержкой в некоторых вопросах. Не забивай себе голову всей это хренью, тебя внешнеполитические вопросы касаться не должны. Ты и так расхлебаться с проблемами не в состоянии. — Ну, спасибо. Александр поставил передо мной тарелку с яичницей с беконом и салат и упал напротив. —Полагаю, кофе ты не хочешь? Я так и думал, — с усмешкой резюмировал он, когда моё лицо скривилось в отвращении к вышеупомянутому напитку. — Соком обойдусь, — я отсалютовала отцу стаканом и принялась уплетать предложенное за обе щёки. — А если серьёзно, как ты? — Я запуталась, пап, — помолчав немного, выдохнула я. — Я устала и запуталась, и я такая дура, что вчера уже получила выговор от бойца на тему того, что пришла я в команду "бабой с яйцами", а теперь по итогу с койкой не могу определиться. То ли ты перестал устраивать и потому всем выносишь мозги на почве неконтролируемой ревности, то ли испытания с Солдатом на меня так влияют, то ли Рамлоу много хочет и ни хрена не получает. Как-то слишком много в моей жизни мужиков развелось. Пирс расслабленно хохотнул. — Тут не спорю. Я предупреждал тебя о привязанностях в этой работе давным давно, дитя моё. И сейчас, признаться, считаю себя самым плохим отцом на свете. — Не вини себя в отсутствии здравого смысла у меня. Александр задумчиво покрутил вилку в руке. — Ты моя дочь. И, признаться, я сам виноват в сложившихся обстоятельствах твоего выбора. Мне стоило предположить, что ты не я, что чувства и эмоции тебе не чужды и ты не сможешь их так просто подавить. — Давай без этого дерьма, а? — жалобно пробормотала я, утыкаясь в тарелку. — Мне даже как-то неловко сидеть тут и ныть тебе в жилетку о своей неразделённой любви и грузе ответственности. Ты всё ещё мой босс. — И отец, о чём я не давал тебе знать долгие годы. — У тебя были причины. Я не подарок, ты тоже, работа не потворствует наличию слабых точек рядом. Я не в обиде, правда, пап. Александр осторожно улыбнулся, словно не до конца доверившись моим словам, и поднялся из-за стола. Я уткнулась в свою тарелку под звуки моющейся посуды. — Я думала, у тебя тут есть прислуга. — Иногда нужно делать что-то самостоятельно, это помогает абстрагироваться от кучи дерьма в голове, — спокойно ответил он. Промычав что-то невразумительное, я вернулась к своему остывающему завтраку. — Доедай, — отец мягко поцеловал меня в макушку, окатив волной тепла и потрясающим ароматом одеколона. — Я отвезу тебя домой перед тем, как ехать в аэропорт. — Ты будешь на испытаниях? — Прости, политика требует моего присутствия в другом месте. Вопросы ядерного разоружения некоторых стран более приоритетны для моей должности. — Ясно, — пробормотала я, отправляя в рот кусок омлета. — Папа, — тихо позвала я. Слово с теплым привкусом все ещё непривычно было произносить вслух. Александр обернулся и вопросительно выгнул бровь. — Почему ты сделал именно тот выбор, а не поступил иначе? Так, как тебе действительно хотелось? — Прагматичность. Выбор рационален, когда трезво оцениваешь ситуацию. Твоя мать знала, что не выберется. И моим приоритетом стало защитить тебя, любой ценой. Иногда решение, которое нам не нравится, единственно верное. Даже если оно причиняет нам боль. — Ты не раз шёл ва-банк в своей игре. — Будь наблюдательной. Оценивай игру на несколько ходов вперед, никогда не смотри на ситуацию с одной стороны. И не позволяй эмоциям брать верх. Я уже потерял однажды любимого человека, Кьяра. Я не хочу потерять дочь. А ты непременно проиграешь, если сейчас покажешь, что он значит для тебя. — Дай отбой Барб. Я хочу сегодня встретиться кое с кем самостоятельно. А судя по тому, как она распугивает людей вокруг, чтоб не выдать наш секрет, я скоро вообще без малейших признаков приятелей останусь. — А они тебе нужны? — отец приподнял бровь. — Ты прав в том, что нельзя иметь много привязанностей. Но ещё нужно поддерживать иллюзию совершенно нормальной жизни, чтобы никто не догадывался о наличии иной. Пирс усмехнулся. — Как скажешь. Не обожгись, Кьяра. И, Бога ради, отвечай на грёбаные звонки, пока меня не будет, иначе по возвращении выпорю тебя на глазах у всего Трискелиона и признаю дочерью. Чтоб потом тебе было стыдно так вести себя с отцом! — Ты не посмеешь, — легко рассмеялась я. Отец подмигнул и улыбнулся в ответ. — А ты не испытывай судьбу.*
Джеймс ожидаемо в квартире не появлялся. В попытках привести себя в божеский вид, я провела доме не меньше часа, и лишь перед выходом нажала кнопку, чтобы прослушать голосовые сообщения. Несколько сообщений секретаря, отчаявшейся найти меня, чтоб хоть как-то попытаться передать просьбу встретиться от Ника Фьюри, изнывающий от наездов Пирса Ситуэлл, ещё несколько подручных клерков с вопросами меньшей степени важности и... "Привет. Хм... Наверное, мы оба немного переборщили". Я замерла с расческой в руках, вслушиваясь в усталый голос Брока Рамлоу. "Я просто хочу поговорить. Ей-богу, блядь, я уже перестаю понимать что-либо, Кендра. Я не знаю, что делаю не так, потому что то, что между нами есть, сложно назвать нормой. Давай хотя бы мировую, пока я не ёбнулся, а? Я не знаю, чем это дерьмо кончится, но мне не хватает тебя". Блядство. Голова слегка закружилась от резкого падения в кресло. Если бы кто-то в прошлом сказал мне, что я когда-либо окажусь в подобном треугольнике — я бы подавилась смехом. И, разумеется, никогда бы не поверила в такую возможность. Потому что для здравомыслящего человека это попросту ненормально — не делать логичный выбор. Если бы знал, где упал, как говорится... Рамлоу всегда был, есть и будет самым логичным выбором. Так вопил разум при встрече с ним. Неравнодушное сердце заходилось ужасом, пока его кровь заливала мне руки на почти проваленном недавно задании, меня трясло так, словно от его жизни зависела моя, словно я не представляла себе мира, где он был константой моей нормальности. Так не относятся к простым приятелям или хорошим друзьям, нет. Между мной и ним всегда было нечто большее, начавшееся в тот момент, когда я совершенно случайно спасла его жизнь несколько лет назад на нашем первом совместном задании. И если так суждено, то пусть он и остается константой. По крайней мере, пока я ещё могу поддерживать легенду о собственной персоне. Автоответчик пискнул, проматывая последнее сообщение, и раздавшийся голос заставил сердце болезненно дернуться в груди. "Кендра, здравствуйте. Вы просили позвонить вам, если будут результаты. Перезвоните мне, а ещё лучше — приезжайте лично. Тестовые испытания прошли успешно". Мир резко перестал вращаться, замирая и концентрируясь на пульсирующей в подкорке мысли — всё еще может выгореть. Господи, если ты есть, благослови Шармэль де Ланж и её команду...*
Трискелион встречал привычной суетливостью офисных клерков и сухими разговорами за спиной. Группа агентов стихла и смерила меня многозначительными любопытствующими взглядами, стоило только распахнуться дверям лифта. Холодно кивнув всем собравшимся, я хотела было отказаться от мысли и проехать на свой этаж, но... Рвение следовать сраной логике засело в голове приставучим репейником. — Спортзал. Полагаю, место моего назначения будет самой обсуждаемой темой в кулуарах Щ.И.Т.а весь остаток дня, исходя из слов Барбары о том, что буквально все сотрудники участвовали в неких тотализаторах, наблюдая за развитием моих отношений с Рамлоу. А точнее, за их отсутствием. Белоснежный пиджак, словно броня, отбрасывал от себя любопытные взгляды, которые я буквально ощущала спиной. Никогда ещё прибытие в пункт назначения не вызывало у меня такого вздоха облечения. Хотелось повернуться и сказать какую-нибудь гадость, но усугублять и без того напряженную атмосферу не хотелось. Да и давать повод кому-то думать, что непрошибаемая стерва переживает не самые лучшие времена и срывает говнистый характер прилюдно, не хотелось. С чего начинается встреча с боевыми ударными группами Щ.И.Т.а в Трискелионе? О, даже если вы не знаете, в каком направлении вам необходимо двигаться, смело опирайтесь на собственное обоняние. Не подведёт, проверено. Сбивающее с ног амбре из смеси тяжелых запахов тренирующихся ударило в нос стоило только покинуть лифт. Поморщившись, я прошла по коридору, минуя несколько залов, но незамеченной не осталась — спасибо стеклянным стенам. Вторым порадовал изумленный взгляд Роллинза, когда я, цокая каблуками, проходила между разбросанными по полу матами, к одному из которых боец прижал истово сопротивляющегося соперника. В душе кольнуло удовлетворением, когда вышеозначенный лузер врезал таки Джеку по квадратной челюсти, перенимая внимание на себя, за что и поплатился полетом в глубокий нокаут. Боец догнал меня за несколько шагов, игнорируя выразительные взгляды команды. — Мне стоит радоваться или уводить команду? — настороженно спросил он вместо приветствия, пристальным взглядом ощупывая моё лицо. — Я не пророк. Твой командир соизволил вытащить голову из задницы, кто я такая, чтоб отказать ему в беседе, — зуб даю, что за попыткой равнодушно пожать плечами Джек с лёгкостью рассмотрел мою нервозность. — Стерва ты. Он в тренерской, имел разговор с Фьюри. Говорят, нам готовят новое задание где-то в Афганистане, но подробностями ещё никто не делился. — Опять? — Ты полегче, ладно? — не слишком уверенно, но максимально вежливо попросил Джек. Покусав губу, я кивнула и быстро пошла в указанном направлении. Рамлоу пил воду из бутылки и умудрился поперхнуться, когда обернулся на звук открывающейся двери. Как два барана с разных сторон одних и тех же ворот — наверняка именно так можно было охарактеризовать нашу встречу со стороны. — М-м-м... Привет, — на самом деле, я рада была его видеть. А потому моя улыбка, хоть и напряженная, вполне могла посчитаться за искреннюю. Брок жизнелюбием не блистал, лишь настороженно окинул меня тяжелым взглядом и отставил бутылку на стол. С его лица градом катился пот и, судя по паре приметных ссадин, он недавно закончил весьма трудный спарринг. Серая футболка была мокрой почти насквозь, да и тренировочные перчатки все ещё были на руках. — Привет, — хрипло выдавил мужчина. — Какими судьбами? — Прослушала автоответчик. В глазах Брока мелькнуло некоторое подобие сожаления. О его причинах я постаралась не задумываться. — Сейчас не самый подходящий момент, — немного зло буркнул мужчина, забрасывая полотенце на шею. — Другого в ближайшее время может не представиться. Пожав плечами, я присела на край стола, стоявшего у окна с видом на спокойные воды Потомака. — Роллинз насвистел? — Ты действительно только об этом сейчас поговорить хочешь? — признаться, наша с ним неспособность признавать собственные ошибки начинала конкретно подбешивать. — Поговорить? — Брок едко ухмыльнулся и покачал головой. — Окей, давай поговорим, — он встал напротив меня, на расстоянии, оперевшись спиной о дверной косяк и сложив руки на груди. Плохой признак. Очень плохой. Но была не была. — Ты был прав. Мы оба переборщили. Расположить собеседника к себе через утверждение касательно его правоты. Сделано. — Продолжай, — Брок благосклонно кивнул и выжидающе уставился на меня. — Я с отрицанием, ты с наступлением. Так себе вариант. — Дай мне закончить, пожалуйста, а? — я старательно изломила брови в страдальческой гримасе, когда Рамлоу открыл рот. — Для меня этот разговор такой же дико непривычный, как и для тебя. — Хорошо, — благослови Пирс твою выдержку, Брок. — Я никогда не старалась оскорбить или унизить тебя. Я всегда видела и вижу в тебе классного мужика, верного соратника и друга. — И только? Вот кто я для тебя, значит? Я потупила глаза, уставившись в натертый до блеска паркет. — Ты знаешь, что нет, — тихо признала я. — Но я просила отсрочку и возможность расхлебаться с собственными проблемами. — И прискакала нас спасать в Афган по доброте душевной. Ты для начала из чужих проблем выберись, а потом пытайся играть по своим правилам. — Вас бы убили там, Брок. Я не могла этого допустить, я не... Мне было страшно потерять тебя, понимаешь? Страшно потерять команду. Несмотря на всё то, что обо мне говорят, у меня есть сердце. Есть привязанности. Есть люди, которые напоминают мне о том, что есть человечность. От волнения мерзко скручивало желудок. — Это типа признание? Ну... Привыкла к определённому образу жизни и поскакала за нами из нежелания после провала собирать себе новую подставную ширму из мнимых друзей? — К дъяволу, — прошептала я и оттолкнулась от стола. — Постой, постой, — Брок перекрыл мне путь, встав у двери. — Ладно, прости, это был удар ниже пояса, прости. Я знаю, что ты вправду любишь команду. — Брок, — Рамлоу нахмурился из-за явной растерянности в моих глазах, когда я всё же проглотила болезненный комок в горле и подняла лицо. — Я не обвинениями пришла швыряться. Я не лучший выбор, который ты мог сделать, понимаешь? У меня слишком много дерьма за плечами, слишком много ответственности и проблем, и ты прав, не стоило все закручивать настолько сильно. Ты не безразличен мне. И он тоже, как бы тебе ни было неприятно слышать это. Так было и так будет. Я не могу предсказать все последствия сейчас, я не могу сказать, что перечеркну и забуду, потому что... Он моя константа. Он точка средоточия моего внимания в кадре. Всегда и везде. Он не боится терять — он сплошные голые инстинкты, а я не боюсь потерять его, так как знаю, что это неизбежность. Я не знаю, как сложится жизнь, но если ты готов принять меня со всей этой грязью, зная, что ничего не сможешь исправить — это только твое право. Я не пытаюсь делать шаги навстречу не потому, что мне не нужна болевая точка, а потому, что я не хочу причинять боль тебе. А это тоже неизбежность, Рамлоу. — Ты говоришь так, словно на карте твоя жизнь, — по сумрачному лицу мужчины сложно было что-то понять. — Так и есть. Я сделала ставку, едва вступив в эту игру, ещё до знакомства с новыми горизонтами работы. И ничью другую жизнь тащить за собой я не хочу. Услышь это и постарайся понять. Всё, что делаю я, может вернуться к тебе, а я этого не хочу. — А чего ты хочешь? — грустно улыбнулся Брок. — Не знаю. Не. Знаю. Я хочу тишины. Хочу сосредоточится на чём-то одном, потому что в последние месяцы мое внимание рассредоточено на слишком большое число лиц и дел. И личные чувства сейчас у меня не в приоритете. Ты ведь должен это понимать. Я отошла к окну, выдыхая сквозь зубы. — Скажи что-нибудь, а? Блядь... Я никогда ещё не была настолько откровенной, просто скажи, что услышал и понял то, что я хотела до тебя донести? — Я услышал. Тихий голос раздался практически над ухом, и я нервно вздрогнула от неожиданности. Я ведь даже не расслышала его шагов. — И я бы грохнул его спящим. Откровенность за откровенность, так сказать. Но я тоже не хочу причинять тебе боль. И это невыразимо меня бесит. Я его ненавижу, чтоб ты знала. Ненавижу так сильно, сколько и недоумеваю, почему ты то сиськами передо мной демонстративно машешь, то даешь от ворот поворот, но я переживу. Веди свою игру, только не пожалей о ней. Потому что я могу в любой момент из неё выйти, оставив всё так, как было до этого. У меня есть гордость, Райт. И я терпелив. Но не пытайся больше делать из меня марионетку для личной выгоды или утешения собственного самолюбия. Как ты сказала — ты без сомнений убьешь меня? Так вот, я тебя тоже. И за тебя — тоже, не сомневайся. Я кивнула отражению тёмных карих глаз в оконном стекле. — Сделаем вид, что мы друзья. Это лучший вариант. Я не отказываюсь от своих слов в Сеуле. Я не отказываюсь от возможности быть с тобой, но быть запасным аэродромом не собираюсь. Определись с приоритетами. Я всё приму, если ты, такая упрямая стерва, решишь проявить свою твердолобость. Но больше никаких игр со мной. — Обещаю, — прошептала я, оборачиваясь. — Ну нет, только не глаза на мокром месте, — поморщился Рамлоу и развёл руками. — Блядь, ты точно та Кендра Райт, с которой я был знаком? Иди сюда, — он попытался приобнять меня, но я уверенно выставила ладонь вперед, пресекая касания. — Отвали, знаешь стоимость этого костюма? — я шутливо пихнула мужчину в обтянутую влажной футболкой грудь. — У меня ещё куча встреч, а твоя вонь слышна за километр, уж прости, "Вествуд" чересчур чувствительна. Мне потом никакая химчистка не поможет. — Вот и пытайся тебя утешить, — ухмыльнулся Рамлоу. — Злишься? — На правду не обижаются. По крайней мере, я рад откровенности, Кендра. И я серьёзен. Выбор останется за тобой, но учти, что терпение у меня далеко не ангельское. — И я буду рада, когда какая-нибудь очаровательная девушка окончательно собьёт тебя с этого пути. — Я тоже. А теперь топай, не мешай мне гонять парней. — И, да, кстати... — я притормозила у дверей, наблюдая через приоткрытые жалюзи за спаррингующим Роллинзом. — По крайней мере один из твоих друзей был бы очень счастлив, если бы ты после разносов перестал бы трахать парней в мозг без смазки. Или куда ты их там обычно без настроения имеешь? — Нарываешься? — Упаси Боже. Прошу. Я сниму с вас часть обязанностей по выслушиванию выговоров в ближайшее время, так как планирую прочно осесть за своим рабочим столом, а взамен — я тебя умоляю — будь помягче с парнями. — И кто ж тебе плакался? Ужели Роллинз? — Брок заинтересованно сканировал взглядом моё лицо. — Скорее, вправлял мне мозги касательно тебя. И неуместности боевых действий в сложившихся условиях. — Джека прибью. Остальных, так и быть, помилую. Топай, пока я в настроении, ты куда-то собиралась, — кивнул Брок, подталкивая меня к двери. — Спасибо, Рамлоу. За понимание. — Ох, сейчас расчувствуюсь, — Брок картинно закатил глаза. — Вали уже давай. Из зала я выходила если не с хорошим настроением, то точно с улучшенным. Одной головной болью на какой-то период времени меньше. Кажется, жизнь определённо начинает налаживаться. Осталось только проглотить самый острый и раскалённый клинок, что она мне готовит, и можно жить дальше. Как — уже совсем другой вопрос. Злость толкает на чудовищные поступки, вынуждая примерять различные роли и чувства в попытках добиться нужной цели. Недоумение о том, когда жизнь успела привить мне замашки мазохистки, давно сошло на нет, осталась лишь концентрированная и ядовитая злоба где-то у самой поверхности кипящего котла лавы внутри. Любое спасение временно. Из своего я выжму максимум. Чего бы мне этого ни стоило.