Чужими глазами

Колин сидел, бездумно глядя на стену перед собой. Он, словно послушная марионетка, позволял Джеймсу снимать одежду, поднимал и опускал руки, делал всё от него зависящее, как человек, который давно привык к вынужденному обнажению и больше не видит смысла сопротивляться. Когда они приехали домой, альфа первым делом пожалел, что отпустил своего единственного домработника на выходные. Джеймс, конечно, желал сам позаботиться о Колине, отогреть его и доказать, что всё прошлое обращение осталось позади, как только они переступили порог его жилища. Но как омега, переживший насилие, Колин нуждался в чьем-то нейтральном участии, например, того же домработника Джеймса, который был бетой. И теперь, переодевая омегу ко сну, Джеймс действительно жалел о собственном участии. С каждой минутой обнажая очередной участок тела Колина, он всё больше пропитывался яростью к тем, кто оставил на бледной коже следы кровоподтеков, несколько затянувшихся шрамов и сломленный взгляд светло-карих глаз. Альфу буквально резало без ножа отношение омеги к происходящему: казалось, житейские передряги вытрясли из парня душу. Её вытравили побои и проклятия пьяниц-родителей, выцарапали жадные прикосновения разномастных подонков. — Пожалуйста, сделайте это быстро, — сухо прозвучало в тишине комнаты, когда Колин наконец подал голос. — Чт... — альфа запнулся на полуслове, а затем до боли стиснул пальцы на снятой футболке в сеточку, потому что только сейчас понял, как выглядят его действия. А главное, просьба Колина будто прорвала дамбу терпения, наружу рвалась какая-то совершенно безумная нежность, а в горле стоял ком. Сколько раз он просил других вот так? Как много ему отказывали в просьбе, растягивая удовольствие на несколько часов истинной пытки? — Дурашка, я просто хочу переодеть тебя ко сну, — прошептал он, прислонившись лбом к плечу сидящего на диване омеги. Тот даже не дрогнул, лишь едва уловимая искра удивления скользнула в выражении лица и тут же погасла. Наверное, Колин расценил эти слова как откладывание непосредственно полового акта на потом. Ведь зачем тогда его выкупили? — Послушай, я не причиню тебе вреда, не собираюсь делать тебя рабом или кем ещё. Я хочу... Спасти тебя, — уверенно произнес Джеймс, подняв глаза на Колина. — Спасти? — неловко повторил слово омега, будто произнося впервые, вспоминая его смысл и вообще, значит ли оно для него что-либо. — А кто вам сказал, что меня нужно спасать? Я уже спасся однажды, от этого стало только хуже. Память подкинула Джеймсу ту самую фотографию двух безумно похожих на друг друга мальчишек, борющихся за плюшевого зайца, общую картину травли Колина родителями... — Послушай, произошедшее с тобой ужасно, но ты не должен себя корить, — Джеймс осторожно продел голову омеги в вырез своей флисовой кофты, так как другой одежды для сна в экстренных условиях придумать не удалось. — Теперь всё будет по-другому, слышишь? — По-другому, — также незнакомо повторил Колин. Не выдержав, Джеймс поднялся с корточек, притягивая хрупкое тело в объятия, уткнувшись губами в волосы парня. На отливающие медью в приглушенном свете гостиной пряди упало несколько капель. Разрывало на клочья где-то под ребрами, слева, и ныло тупой болью за разрушенную жизнь, которую отныне будет так непросто восстановить. Видя мир глазами Колина, Джеймс одновременно с этим видел его сущность: обычного смышленого паренька, которому просто не повезло, чью судьбу перемололо жерновами череды несчастных случаев и их последствий. Омеги, который даже в самый темный час мог улыбнуться, чтобы просто не забыть, как это делается; который мечтал, несмотря ни на что, и всегда болел за храброго рыцаря, надеясь, что он таки вызволит свою любовь. Много позже, когда Колин, наконец, уснул в гостевой комнате, Джеймс ещё долго стоял в тени ночника, глядя на умиротворенное лицо спящего омеги. Тот весь как-то сжался в позу эмбриона, поджал ноги, словно желал исчезнуть, зарыться в сон без сновидений и навсегда остаться в коконе из теплых одеял. Преодолев несколько метров, альфа склонился над парнем, невесомо целуя в макушку. И в который раз удивился тому, что кружащий голову приятный аромат омеги был еле различим лишь в непосредственной близости с его телом.

***

— Он в плохом состоянии, — резюмировал доктор, глядя поверх отчетов о состоянии прошедшего необходимые обследования омегу. Поутру Джеймс соорудил быстрый завтрак, надеясь, что Колин откормится, когда вернется управляющий домом бета, и они вместе отправились в частную семейную клинику. Джеймс был бы рад никогда больше не возвращаться к больницам, но парень нуждался в медицинской помощи хотя бы на базовом уровне, мало ли как ещё повлияла тяжелая жизнь на молодой организм. Колин неохотно последовал за доброжелательным персоналом в белых халатах, и альфе было бы приятно, если бы тот в попытке успокоиться хоть раз обернулся, ища поддержки своего спасителя. Но для подобного жеста доверия было пока слишком рано. — Не знаю, из какой передряги вы его вытащили, но следы побоев и криво сросшийся безымянный палец правой руки — не самое страшное, — поджав губы, продолжил медспециалист и вздохнул, словно перед прыжком на глубину, озвучкой горькой правды. — Похоже, у Колина был выкидыш. Возможно, плод просто не прижился из-за недостатка питательных веществ, ведь парень питался скудно, даже чтобы поддерживать активность собственного организма, что уж говорить о ребенке... Слова острыми иглами впивались в слух, проникали глубже, заставляя воспринимать информацию даже через "не хочу", через отрицание и недоверие. Дитя насилия пустило корни в том, кто сам перестал быть ребенком слишком рано. — Но как такое возможно? — приложив усилия, переспросил Джеймс. — Я знаю, что Колин пережил... В общем, его изнасиловали, но это было не во время течки. — Даже если и так, сперматозоиды способны пребывать в активном состоянии семь дней, течка могла начаться позже, но один экземпляр её, видимо, дождался, — вздохнул врач. — Из-за выкидыша произошел гормональный сбой. Вы говорили, что слабо ощущается запах, это тоже один из симптомов. Да и вообще, у Колина теперь будут проблемы с течками, а следовательно, и со способностью иметь потомство. Эта новость потрясла не меньше, но уже на выходе, увидев одинокую фигурку омеги в приемной, перехватив его безмятежный смирившийся взгляд, Джеймс не отступил. Он лишь укоренился в мысли, что теперь, когда Колин рядом, в его надежных любящих руках, даже нечто подобное не сможет ему помешать вернуть омегу к нормальной жизни, а не тому безобразному существованию покинутого всеми юноши.

***

На самом деле отсутствие регулярных течек сейчас было даже в чем-то на руку Джеймсу. По крайней мере так он был уверен, что не спугнет недоверчивого омегу своим желанием близости, у них будет больше времени для того, чтобы друг к другу привыкнуть. Знакомство Колина с Энтони — домработником Джеймса — прошло без эксцессов. Другой прислуги, если не считать горничной, что проводила генеральную уборку раз в неделю, в доме не водилось. Энтони уже много лет прислуживал вначале всему семейству Фаррелов, а затем и одному Джеймсу, когда тот остепенился, начав жить самостоятельно. Бете было за пятьдесят, но выглядел и исполнял свои обязанности он не хуже шустрого молодняка. Этот высокий темноволосый мужчина с россыпью морщинок в уголках глаз всегда умел находить подход к людям, а посему альфа надеялся, что у них с Колином не возникнет никаких осложнений. Омега лишь кивнул вместо приветствия и чуть не отпрыгнул, словно пугливый звереныш, когда Энтони подошел ближе, чтобы потрепать мальчишку по волосам. — Эй, тише, — успокаивающе улыбнулся мужчина. — Совсем худенький ты у нас, ну ничего, это поправимо. Вот помню мистера Фаррела в твои годы... Джеймс только закатил глаза и предложил в качестве дани ностальгии приготовить его любимые блюда, вкус в которых с годами не особо изменился, а сам повел парня в комнату. — Смотри, вот твои рецепты, — на кровать высыпалось несколько листков с размашистым почерком. — Я принесу тебе необходимые медикаменты, их нужно будет принимать регулярно, хорошо? Колин лишь недоверчиво покосился на ни в чем не повинные бумажки, будто в тексте изъяснялась подробная инструкция по отравлению. — Ты ведь делал так раньше, употреблял лекарства по расписанию? — Нет, — тихо ответил омега, смутившись. — Не было... Возможности. Джеймс чертыхнулся про себя. Дурак, как можно было забыть о том, что у Колина попросту не хватило бы денег даже на жаропонижающее? А на родительскую заботу рассчитывать не приходилось. — Хорошо, у меня есть кое-что прямо сейчас, как раз примешь до еды, — альфа достал из кармана наскоро купленные пилюли, высыпал одну из них на ладонь и протянул белый шарик Колину. Тот робко взял, всё время смотря прямо в глаза Джеймсу, словно это помогало ему, придавало уверенности в своих действиях, послушно проглотил таблетку. — Вот молодец, — улыбнулся альфа, мягко поцеловав парня в щеку, поощряя. — Обед через пятнадцать минут, ждем тебя внизу. Сказал и удалился, не заметив напоследок жест Колина, что удивленно прижимал тыльную сторону ладони к месту поцелуя и едва уловимо вспыхнувшим румянцем скулам. Энтони воспринял рекомендацию Джеймса буквально, и поэтому обедали они излюбленными блюдами альфы. Колину они тоже пришлись по вкусу, правда, вначале трапезы омега боялся лишний раз коснуться приборов, избегал смотреть куда-либо, кроме как вперив взгляд в тарелку. Но по прошествии некоторого времени тот самый омега ел на максимальной скорости, как если бы чувствовал угрозу пропажи еды. Словно его хотели просто подразнить и отнять. От вида раздувшихся щек Колина наподобие хомяка, Джеймс прыснул, а затем и вовсе захохотал, потому что омега вновь принял всё на свой счет и неловко проглотил запасы одним махом. Удивительно, как не подавился. Сидящий по другую сторону обеденного стола, всё ещё утопающий в одежде альфы, с растрепанными волосами и немного сонным взглядом, он выглядел таким домашним, родным и уместным в этом доме. Своим. Под конец обеда Колин усмирил, наконец, свой темп поглощения пищи, и на его лице даже пару раз непроизвольно мелькнуло нечто похожее на улыбку: просто уголок губ приподнялся, но Джеймс замер, не донеся вилки до рта, так и уставившись — любуясь. Идиллию прервала внезапно раздавшаяся трель мелодии дверного звонка. Джеймс поднялся из-за стола и открыл входную дверь до прибытия Энтони. Лицо альфы удивленно вытянулось, когда он узнал пришедшего. На пороге, недовольно переминаясь с ноги на ногу в своих дизайнерских шмотках, придирчиво осматривая себя в маленькое зеркальце, стоял Лео. Бывший неудавшийся супруг Джеймса собственной персоной. — Ну привет, любимый.