День X

Идя по тошнотворно светлому просторному коридору школы, я тяжко вздохнула. Снова эти желтые стены, пропахшие книжными листами вперемешку с отвратительным запахом затхлой скумбрии из столовой. Кругом царствовало умиротворение: урок шел уже более двадцати минут. Я опаздывала и прекрасно осознавала, что Джекобсон будет остаток урока разглагольствовать о моем бесстыдстве и безразличии к учебе. Бесконечное множество раз мне хотелось ответить под стать ему, но нет. В конце концов, я не из тех, кто так себя ведет. Я - примерная ученица, как правило, жалобы никогда на меня не поступают. Учусь отлично, выполняю всегда все задания, мне открыта дорога в лучшие университеты страны. Мечта каждого двоечника. Я просто посланник Иисуса. Но когда ты сам оказываешься в такой ситуации, своя гениальность не кажется такой уж гениальной. Даже когда учителя ставят меня в пример моим одноклассникам, которые так и не могут добраться до моего «уровня», если это можно так назвать, я чувствую себя как вермишель, вывалившаяся из тарелки. Порой, надо мной подшучивают, будто бы в моей голове установлен Widows 8. Это действительно смешно, ведь как можно такое сказать про человека, все еще смотрящего детское «Спокойной ночи!». Мне кажется, что глупо определять свой интеллект по оценкам в школе. Ум определяется жизнью. Только она подскажет тебе твой личный iq. И да, еще одно, – я, по сравнению со своими одноклассниками, просто монашка. Конечно, я не хочу накачиваться наркотиками ради веселья. На самом деле я вообще не знаю, чего хочу. Собственно из этого я и поняла, что не очень-то отличаюсь своим интеллектом. Есть определенная группа людей, которая утверждает, что жизнь состоит в адреналине. Ну да. Возможно. Конечно, можно было бы покорить какую-нибудь, хоть самую маленькую гору. Прыгнуть с парашютом. В конце концов, поплавать с акулами. Я бы смогла. Хотя нет. Хрень это все. Конечно бы я не смогла, кого я обманываю. Единственная гора, которую я смогу покорить – детская горочка во дворе, высотой в метр. Прыгнуть я могу от силы со скамейки, а про акул вообще молчу. Я даже руку в аквариум засунуть боюсь, потому что мне кажется, будто бы эти маленькие рыбешки слопают ее. Глупо? Естественно. Жизнь состоит из череды глупостей и еще больших глупостей. Так вот, вернемся к школе. Что же, в социальных сетях пишут абсолютно правильно – это как беременность. Длится девять месяцев и с третьего постоянно подташнивает. Даже отличники так думают. Даже те, которые носят круглые очки с толстым стеклом и жилетки в клетку. Поверьте, школу ненавидят абсолютно все. Это как американские горки – взлетев, ты уже падаешь и орешь от страха. Мне, например, хочется лезть на стенку при виде нашего историка. Он настолько отвратительный, что унижать меня каждый урок стало привилегией для него. На самом деле, когда я только перешла в старшую школу, он уже относился ко мне не так, как к остальным. Но с начала его отношение ко мне было несколько иного рода. Он еще совсем молодой, и устроился работать в эту школу в тот же год, что я поступила сюда. Честно говоря, мне до сих пор стыдно вспоминать тот ужас, который я пережила первые полгода в старшей школе. Я сразу ему приглянулась. Но, к сожалению, не как ученица, а как девушка. Каждый урок он бросался в мою сторону похабными шуточками, так что к концу первого триместра вся школа гудела о нашем «романе». Естественно, никаких отношений между нами и быть не могло. А тем временем он увеличивал напор. Часто оставлял меня после урока, заводил примитивные разговоры о том, как он хорош, и что я бы идеально его балансировала. Мне ничего не оставалось, как тонко намекать ему, что он слегка староват для меня. Как-никак ему уже двадцать шесть лет, а мне едва ли будет семнадцать. И все же мне приходилось это терпеть. Но после того как однажды он чуть не поцеловал меня, я поняла, что пора переходить в наступление. Жаловаться директору или родителям я не стала – такая огласка мне не нужна, все-таки я не хочу, чтобы оставшееся время в этой школе на меня тыкали пальцем, мол, я не могу сама за себя постоять. Я придумала план поинтереснее, когда узнала о его самой большой любви. К алкоголю. Однажды, мне с моим отцом пришлось забирать маму с праздничного ужина, проходившего в честь десятилетия ее фирмы. Ужин проходил в ресторане, находившемся за девять миль от нашего дома, неподалеку от двадцатого шоссе. Мама тогда была немного пьяна, поэтому самостоятельно доехать до дома она бы не смогла. Так вот, когда мы туда приехали, помимо нас там оказалась полиция, приехавшая по причине дебоша в соседнем секторе заведения, исполнявшего роль бара. Мне удалось аккуратно пробраться туда, чтобы заглянуть, что же там происходит. Какого было мое удивление, когда я там увидела своего учителя по истории, стоявшего посередине барной стойки с разбитой банкой шампанского в руке. Но это было еще не самое странное. Он был почти голым, лишь в одном нижнем белье и рубашке, что выдавило из меня тихий смешок. Я тут же схватилась за телефон, чтобы запечатлеть этот исключительный момент на видеосъемку. Конечно же, Рик (это его имя) был очень пьяный и совершенно не отображал, что он вытворяет. Поэтому в том, чтобы станцевать стриптиз на барной стойке и разбить бутылку себе об голову, для него не было ничего странного. На следующий день я показала Джекобсону, как его под руки выкинула из ресторана полиция. Я сказала, что никому не покажу эту запись при условии, что он больше никогда даже глазом не поведет в мою сторону. Ему пришлось принять мои условия, но спокойствие длилось не так долго, как я предполагала. Буквально через полмесяца я разрешила моей младшей сестре Тине сыграть на моем компьютере в ее любимую игру “My Sweet Monsters”, что кончилось для меня плачевно. После того, как она наигралась, ей захотелось посмотреть видеозаписи на моем компьютере, и, когда она наткнулась на полуголого мистера Джекобсона, ей вздумалось отправить это своей подруге, но по ошибке она нажала на рассылку всем контактам, которые есть у меня. Ладно, моя бабушка не сильно бушевала, когда я прислала ей видеозапись молодого раздетого танцующего парня, а вот мои одноклассники раздули вокруг этой записи настолько сильный шум, что после выходных это видео разлетелось по всей в школе, даже учителям и директору. Я думала, что благодаря моим стараниям Рика Джекобсона сразу же уволят, но, как узналось позже, тот не просто однофамилец нашему директору – он его родной сын. Так что, теперь не понятно, для кого мой план оказался хуже, ведь с того самого дня я для него вечная мишень для посмешища. А сегодня начался мой учебный год, хотя остальные учатся уже с десятого сентября. Дело в том, что я только вчера прилетела из Лос-Анджелеса с летних каникул. Там невероятно жарко. Просто убийственно. Погоду я люблю пониженную, вообще-то. И я говорила об этом родителям. Не мороз, конечно, но и ни как не +40 С!Я люблю что-то спокойное. Например, когда вокруг пахнет сладкими запахами шиповника или обыкновенных полевых ромашек, а температура держится не более двадцати градусов. Поддувает легкий ветерок, и ты чувствуешь сладкую прохладу в своих плечах, а одежда, сопротивляясь дуновению ветра, обтягивает все тело и немного поднимется вверх, давая небольшим струйкам воздуха подобраться ближе к твоей коже, благодаря чему по телу начинаю бежать мурашки. Вот это для меня отдых. Обязательно на следующих каникулах поеду в Японию. Я много читала о ней и мечтаю проверить все это на себе. А на уговоры родителей поехать в какую-нибудь другую столицу жары, как с Лос-Анджелесом, больше не поведусь. Там я целыми днями сидела с книгой дома возле кондиционера и ждала, когда наступит вечер. Лишь тогда я решалась выползти из своего убежища и поддаться окружающему меня веселью. Этот город действительно по-своему прекрасен: огромные парки, карусели, живые переулки - для буйных, пытающихся всячески выделится людей, это рай. Но не для меня. И вот, когда закончились эти ужасные, по моему мнению, каникулы, я вновь в школе. Ад - одним словом. На конец-то я дошла до двери класса и, постучавшись, вошла. - Добро пожаловать, королева! Все хорошо прошло? Ноготь по дороге не сломали? - мистер Джекобсон оторвался и, как всегда, «очень смешно пошутил». Повернувшись, он покланялся мне с сарказмом. При виде того, как он неуклюже растворяется в реверансе передо мной, класс покатился со смеху. - Нет, - едва сдерживаясь, ответила я, - Можно войти? Или мне тут стоять? - Проходите, Бриджмен, - строго ответил он и поправил воротник своей черной рубашки. Странно, в этот раз он на удивление спокоен. - Вы можете называть меня просто по имени? - выдерживая дистанцию, спросила я. - Нет, ваше имя меня менее вдохновляет, чем фамилия. Я не понимаю, как вы могли получить ее, ведь вы абсолютно ничего общего не имеете с таким прекрасным человеком, как Уильям Бриджмен, - он задумчиво сел на кресло, - прекрасный был летчик-испытатель… Ладно, Лиа, садись уже. - Вау! - с облегчением выдавила я, - Вы назвали меня по имени! Какой еще к черту летчик-испытатель? Мозг у него, похоже, уже засох. Расплывшись в улыбке, я уже было собралась к своей парте, на которой я всегда сидела, но не тут-то было: ее уже заняли. И учитывая то, что всех остальных сидящих в классе я знала, то этот парень мне на глаза попался в первый раз. Я злобно перевела взгляд с него на учителя: - Мое место занято вот этим... как там его... - я почесала затылок. - Аррон - выдавил тот. Знаете, он вызвал во мне такую бурю отвращения, что я думала, что еще чуть-чуть и меня вырвет от его широкой улыбки, миловидного личика и ярких, не смотря на то, что они серые, глаз. Боюсь ошибиться, но, по-моему, моя подруга была не против, раз он сидит здесь. Меня это настораживает. Русоволосый слащавый мальчик в бежевой рубашке, на которой расстегнуты первые две пуговицы, будто бы добавлявшие ему дерзости. Видимо, он решил сразу показать себя со стороны бронепоезда. Конечно, из-за того, что он сидел за партой, не должно было быть видно его низа, но он настолько деловито выставил одну ногу наружу, что я заметила его черные джинсы и кожаные ботинки. - Займи любое другое свободное место - раздраженно ответил Джекобсон, рисуя какую-то схему на доске. - Но там ведь моя подруга... - проронила я, но, кажется, я зря начала возникать. - СЕЛА НА СВОБОДНОЕ МЕСТО, Я СКАЗАЛ! - выкрикнул он мне в лицо. Я почувствовала, как задрожали уголки моих губ от обиды, а глаза остекленели от слез. Не осознанно. Просто такое бывает, когда тебе орут прямо в лицо. Едва моргнув, я потащилась к самой последней парте в пыльном углу. За ней ничего не видно из-за сидящего передо мной огромного парня Боба, вечно пахнущего солеными огурцами. Класс, год начался очень удачно. Бросив свою тушку на сиденье, я стряхнула слезу с ресницы и выложила из сумки тетрадь и ручку на стол. «Как же так?» - промелькнуло в моей голове. На перемене, когда я пулей вырвалась из класса и побежала к шкафчику, чтобы выложить всю тяжесть туда, меня кто-то одернул за плечо. Это оказалась моя подруга Делли. Резвая блондинка с заразительной улыбкой тут же подняла мое настроение и я, не выдержав, накинулась на нее с крепкими объятиями. Та ответила мне тем же. - О Господи, Делли, как я рада тебя видеть! - воскликнула я от счастья. - Я тоже, целое лето прошло, ты так загорела! - она разжала меня и радостно посмотрела на меня своими ярко-зелеными глазами. Мы дружим с Делли с начала старшей школы, не так долго, но вполне достаточно, чтобы все узнать друг о друге. Всегда со всеми трудностями она мне помогала. Не было ни одного раза, чтобы мы с ней ссорились. Из всей школы она оказалась единственным человеком, который меня понимает на сто и один процент. Никогда не осуждала, приняла меня такую, какая я есть. Я действительно это очень ценила. Поэтому тоже никогда не давала ее в обиду. Но мне кажется, что за то время, что мы с ней не виделись, она сильно изменилась. Она никогда не ходила на каблуках и никогда столько не красилась. В этот же раз она была в черной короткой юбке, белой кофте с внушительным вырезом и на каблуках, высотой около четырех дюймов. Ее глаза были жирно обведены черным карандашом и от души накрашены тушью так, что ее ресницы были почти до бровей, а губы накрашены нежной розовой помадой, переливающейся на свету. Это совсем не та Делли, которую я знала до каникул. Я отвела глаза в сторону и увидела, что к нам приближается… как там его… Аррон, кажется. Может быть, мне показалось, но Делли как-то странно посмотрела на него. Слишком внимательно. Обычно она не уделяла столько внимания парням, если они ей не нравятся. На секунду в ее глазах промелькнула печаль, надежда и нежность разом. Аррон замялся при виде ее, что опять же меня удивило, поэтому начала я: - Что-то забыл, может, еще у меня что-нибудь отобрать хочешь? - с обидой спросила я. - Во-первых, привет, - ответил он на мой грубый вопрос. - А можно сразу к сути? - я продолжала, не сбавляя оборотов, – Как тебе в нашей школе? Еще не со всеми учителями перелизался? - Вообще-то я не знал, что это твое место и хотел извиниться, - он разозлился, - Но тут вдруг понял, что ты сама виновата! Нечего по полмесяца на курортах во время учебы прохлаждаться! - он резко развернулся. - У тебя кое-что в штанах прохлаждается, а на меня не перекидывай свои проблемы, урод! – выкрикнула я ему вслед, - Народ вообще с катушек съехал - взглянув на Делли, я поняла, что она все еще смотрит на него, а точнее на то, как он отдаляется от места, где несколько минут назад стоял, - Ты чего? Она вздернула голову и оперлась на шкафчик. Потом посмотрела на меня и вспомнила, что я ее что-то спросила. - Нет, просто я задумалась. Зря ты так, он на самом деле очень хороший. - Что-то я не заметила его хорошести – я нахмурилась, – И вообще: с каких это чертовых пор ты манекеном стала? Я скрестила руки на груди, глянув на толпу девушек, стоявших неподалеку от нас. Все они были накрашены так сильно, что казалось, будто бы каждое утро они просто окунаются в ведро с косметикой. Каждая с идеальной осанкой, на высоких каблуках. А их главная фишка – это одежда, в которой обязательно видно почти полностью хотя бы одну часть их тела. Таких девушек я и называю манекенами. И Делли сейчас была точь-в-точь как они. - Возможно, - в ее, обычно веселых глазах, четко читалось разочарование, - Знаешь, за то время, что тебя не было тут, он по<b>явился и - она хлопнула в ладоши, – все. Во мне случился какой-то взрыв, от которого меня передернуло, и мое сердце начало бешено стучать. - Ого, - я улыбнулась, - Такие метафоры в твоей речи еще никогда не звучали, мне это не нравится. Ты что… влюбилась? – я застыла. - Не влюбилась, скорее всего, это просто симпатия. Хотя кого я обманываю - она отвела взгляд, - Да, я влюбилась. - Вот это поворот, - я округлила глаза и заправила кусок выбившейся рубашки назад в джинсы, - Правда? В него? - Да, а что? - она вновь на меня посмотрела, но в этот раз на ее лице была не безысходность, а непонятливость. - Просто он такой… - я замялась при выборе более мягкого прилагательного для его описания, чтобы она не обиделась. - Тебе он не понравился? - Мягко говоря, да. По-моему, он – просто отвратителен. Только не обижайся, - я искривила губы, будто бы передо мной лежала дохлая крыса, но тут же перевела тему, - А почему ты ему об этом не сказала? - Сказала, но поздно. Он отверг меня. - ЧТО? – на этот раз я действительно захотела его убить. - Он уже занят. Делли указала на девушку, абсолютную противоположность меня. Я шатенка. Она же имела блондинистые, почти белые волосы. Ее белоснежная кожа никоим образом не шла в сравнение с моим бронзовым загаром. Ростом она была гораздо выше меня, поэтому не носила каблук, как и я, но ей это даже шло, ведь она и ростом почти с нормального парня. Она целовалась с Арроном, обхватив его руками. Я не могла себе даже представить, что сейчас чувствует Делли, поэтому я, резко развернувшись, взяла подругу за руку и быстро увела ее оттуда. К концу учебного дня она рассказала все о нем, о том, что тут происходило без меня. В особое удивление это меня не повергло, но теперь я знала точно: если он ей так нравится, я сделаю все для того, чтобы он влюбился в нее тоже. И все равно, что он противный. Кошмар, даже подумав о нем меня передергивает. Но, в конце концов, не мне решать, кого любить Делли. Так пусть она уже заберет свое счастье. Каждый человек имеет право быть услышанным. Видимо, я ей помогу… вот черт.</b>