Выбор

*** Вспышка Радужного моста гаснет, выплёвывая Тора с безжизненным телом на руках прямо на лужайку перед домом, в ту же секунду Джейн распахивает дверь и ещё шире – глаза, когда видит, с кем возвратился её мужчина. - Это… это… - девушка не находит слов, лишь бессильно тычет пальцем в бессознательного старика в золочёных доспехах, и отшатывается, давая дорогу. Тор хмуро кивает, вносит тело отца в дом, осторожно укладывает на диван в гостиной. Проверяет едва ощутимый на шее пульс, аккуратно убирает с глазницы защитную пластину, оголяя старый заросший шрам. - Прости, отец, здесь так не носят, - продолжает Громовержец разоблачать Одина из тяжёлых асгардских одеяний. Джейн на минуту исчезает из комнаты, чтобы вернуться с подходящей по размеру домашней торовой одеждой, помогает нарядить несостоявшегося свёкра. - Отнеси его наверх, - единственное, что говорит девушка, уступая гостю свою спальню. Расстилает постель, заботливо поправляет подушки, укрывает Всеотца одеялом. Нежно проводит рукой по седым волосам, одаряет бессознательное тело ободряющей улыбкой. И, только плотно притворив за собой дверь спальни, набрасывается на Тора с упрёками: - Что у вас там происходит?! - Локи, - отмахивается Громовержец, считая подобное объяснение исчерпывающим. Спускается вниз и устраивается в полутёмной гостиной на полу с бутылкой виски. Пьёт всю ночь, не получая ни удовольствия, ни забвения, просто потому, что нужно чем-то занять руки. Умница Джейн сидит рядом с ним, нежно гладит по волосам, ни о чём не спрашивает. Она чувствует боль своего мужчины, она готова разделить её с ним, она готова даже взять на себя заботу о его отце – только бы никогда больше не слышать это ненавистное имя, причину и источник всех её бед, имя зеленоглазого чудовища, которое наслаждается жизнью в Асгарде. Да где угодно – только бы подальше от неё, от них обоих. Но утром, проскальзывая в постель Тора, млея в объятиях его сильных рук, она слышит произнесённое сквозь сон: - Локи… - и ей хочется выть от тоски. *** Через пять дней из окружной больницы в пансионат для безнадёжных пациентов «Зелёные холмы» прибывает машина «скорой помощи» в сопровождении дорогого женского автомобиля. Из-за руля грациозно выходит миниатюрная кареглазая девушка и незамедлительно берёт под руку высокого атлетически сложенного мужчину с ярко-синими глазами. В вестибюле пара кивает строгой даме на стойке регистрации, и та незамедлительно расплывается в профессиональной улыбке. - Мистер и миссис Хемсворт? – уточняет она. – Я провожу вас к доктору Шарпу. Доктор оказывается совсем молодым человеком, лет тридцати, невысоким, невзрачным, но с той же любезной профессиональной улыбкой, демонстрирующей качественную работу ортодонта. Пожимает руки вошедшим, приглашает присесть, предлагает угоститься кофе. Девушка любезно соглашается, её супруг же сидит молча, и в его расслабленной позе доктору чудится скрытая угроза: как у тигра, затаившегося перед прыжком. Отгоняя странные мысли, доктор Шарп хватается за папку с историей болезни вновь прибывшего пациента. - Я просмотрел все данные из больницы, где ваш отец, - доктор адресует свой монолог даме, но та едва заметным кивком указывает на мужа. – Ваш, - поправляется доктор, - отец проходил обследование. В общем-то, предварительная картина ясна, но хотелось бы уточнить, как именно это произошло. Собеседник нехорошо прищуривает ярко-синие глаза на молодого доктора и процеживает сквозь зубы, словно врач только что нанёс ему смертельное оскорбление: - Отец приехал погостить на несколько дней. Мы поужинали, легли спать, ничего особенного. А утром он не проснулся. Вы же знаете. Доктор искренне не понимает, почему он должен это знать, но с обеспокоенным родственником предпочитает не конфликтовать. - Да, да, разумеется, - поспешно кивает он. – Если хотите, можете уже навестить отца в его новой комнате. Родственник решительно поднимается на ноги – доктор невольно любуется его скрытой грацией и недюжинной силой, но тотчас одёргивает себя: не хватало только, чтобы поползли слухи о его интимных предпочтениях, так и места недолго лишиться – и выходит за дверь. Визиты к новому пациенту клиники имеют ту же тенденцию, что и раньше: сперва обеспокоенный, но надеящийся на чудо родственник приезжает каждый вечер, затем – несколько раз в неделю, спустя время – пару раз в месяц. Счёт на содержание пациента оплачен на год вперёд, и у администрации клиники нет причин беспокоить родню, пациент стабилен, не выказывает ни малейших изменений состояния, и доктор Шарп, за которым закреплён старый мистер Хемсворт, лишь по привычке проводит еженедельные обследования в дополнение к ежедневному обходу. Или для того, чтобы, выявив малейшие изменения, иметь повод набрать номер красавца-сына и пригласить его в клинику для приватной беседы. Но повода нет, красавец-сын изредка приезжает сам, внимательно выслушивает шаблонные фразы тонущего в ярко-синих глазах доктора, хмуро кивает и удаляется, и всякий раз, глядя в окно на высокую статную фигуру родственника, доктор Шарп замечает низкие грозовые тучи и первые капли дождя. *** Тор всегда возвращается из клиники под проливным дождём. Джейн всегда встречает его на пороге, ни о чём не спрашивая: раз дождь идёт, изменений нет. Но на этот раз вскоре после приезда тишину дома разрезает телефонный звонок. Тор с мрачным видом выслушивает собеседника на другом конце линии, и мгновенно небо за окном прорезают ослепительные вспышки молнии. Наблюдая с ужасом, как, озаряемый яркими всполохами, Тор мнёт в кулаке неповинную телефонную трубку, Джейн опять ни о чём не спрашивает. Она бросается к нему, обнимает руками его шею, заставляя склониться к ней (и откуда столько силы в хрупкой девушке?), осыпает его лицо поцелуями, зарывается пальцами в его волосы, прижимает его голову к своему плечу. Слышит сдавленный полурык-полустон отчаяния. - Он мёртв, мёртв, отец мёртв… - повторяет Тор, не в силах смириться с этим фактом. - Я знаю. Это ужасно, но ты ни в чём, ни в чём не виноват, ты сделал всё, что мог, - пытается утешить любимого девушка, но тот отстраняется. - Не всё. Я не защитил его от этого мерзавца. И тут Джейн охватывает ярость. Она размахивается и с силой залепляет пощёчину своему мужчине. - Прекрати! – зло выплёвывает она, и глаза девушки мечут молнии ярче, нежели те, что бушуют за окном. – Скорби об отце, которого любишь, жалей себя, если так угодно, но не смей в этом доме поминать твоего проклятого брата! - Вот уж действительно проклятого! – усмехается Тор, и хохот его вызывает раскаты грома над самой крышей. Сигнализация у машины воет всю ночь, линии электропередач восстанавливают только к утру, и ближе к полудню Джейн удаётся дозвониться до клиники и узнать подробности. - У него не было посетителей, кроме его лечащего врача, - устало сообщает она сгорбившейся спине Тора. – Кремация завтра в четыре. *** Скорбящего родственника доктор пытается утешить, но тот не слышит, продолжая винить себя в случившемся. Доктор сам не знает, почему эти слова срываются с его уст: - Вы ничего не могли сделать, сэр. Дело в том, что с первого дня пребывания вашего отца здесь его жизненные показатели были, мягко говоря, необычными. – Доктор опускает слово «странными», чтобы не шокировать родственника. Голубоглазый блондин реагирует неадекватно: усмехается и переспрашивает: - Необычными для человека? Доктор пожимает плечами, мысленно приписывая скорбящего сына к легиону одержимых инопланетным заговором, и осторожно отвечает: - Необычными… для живого человека. – И под пристальным взглядом немигающих ярко-синих глаз выдаёт то, чего никогда не сообщил бы ни одному адекватному родственнику даже под угрозой потери залогового дома и лишения практики: - У меня сложилось впечатление, что жизнь вашего отца изнутри поддерживал некий прибор, а вчера он начал издавать сильные помехи и отключился. Внезапно лазоревые очи родственника наливаются свинцовой яростью, и со звериным рыком: «Локи!» он хватает незадачливого врача за горло и припечатывает к стене. У доктора немедленно темнеет в глазах, лёгкие горят от недостатка кислорода, но, вместо того, чтобы прокручивать перед мысленным взором прожитую жизнь, как это принято, врач судорожно вспоминает, что такое «локи». Не сразу приходит на ум, что это имя скандинавского бога безумия, но возможность быть принесённым ему в жертву этим скорбящим родственником кажется всё более очевидной. На счастье доктора, в этот момент в ритуальный зал входит сопровождающая сумасшедшего блондина девушка. В одно мгновение она подлетает к нему, приказывает: - Брось! – как приказывают собаке выплюнуть подобранную на помойке кость, и скорбящий родственник неожиданно легко уступает, разжимая пальцы и выпуская доктора на свободу. Хрипло дыша, держась обеими руками за шею, доктор обдумывает пути отступления, рассчитывая на помощь девушки, как вдруг она добавляет, обращаясь к своему спутнику: - Ты что, Тор! Это же не он! Чуть не убил. Ясные голубые глаза вновь устремляются на недавнюю жертву, но уже без неприязни. Блондин смущённо улыбается: - Простите, обознался, - и дружелюбно хлопает доктора по плечу. Врач морщится от боли и добавляет в мысленный список неотложных дел рентгеновские снимки шеи и правой ключицы. *** Забрав урну с прахом покойного Одина, Тор и Джейн подходят к машине. Джейн роется в сумочке в поисках ключей, и не сразу замечает, как замирает её мужчина в шаге от автомобиля. Поднимает глаза – и видит за рулём трикстера. - Ну, быстрее! – окликает он брата, не замечая присутствия девушки. – У меня всё рассчитано по минутам, твоя рефлексия подождёт! Обуреваемый двоякими эмоциями, Тор покорно забирается на заднее сиденье, Джейн проскальзывает к нему и, крепко сжав запястье любимого, шепчет на ухо: - Только не сейчас! Тор согласно кивает и легонько сжимает ладонь девушки в своей. На похоронах выяснять отношения с братом не хочется. Он подождёт. Локи тоже едва заметно кивает и удовлетворённо улыбается: смертная благотворно влияет на импульсивность братца. Вдавливает педаль газа в пол и, ловко лавируя в начинающихся пробках, мчит машину на север. Они едут долго, в полном молчании, не работает даже магнитола. Локи периодически ловит в зеркале заднего вида испытующий взгляд Тора и снисходительно улыбается в ответ, Джейн смотрит в окно, делая вид, что происходящее её не касается. Она уже приняла своё решение. Младший брат резко сворачивает с шоссе на грунтовку, ещё минут двадцать они мчатся через поле, пока, наконец, царевич не останавливает машину. Изящно выходит из-за руля, спутники следуют его примеру. В тридцати шагах впереди горизонт закрывает огромный, красный с золотым, воздушный шар, пилот пожимает руку Локи и сообщает: - Вы вовремя. Трикстер в ответ лишь изгибает бровь, находя это вполне естественным. Все четверо забираются в корзину, помощники отсоединяют канаты, и шар устремляется в небо. Солнце в зените, они парят под самыми облаками, и Тора не оставляет ощущение ирреальности происходящего. Он до боли сжимает пальцы на урне с прахом, цепляясь за неё, как за спасительную соломинку, и не может решить, как его непредсказуемый брат сперва собственноручно убил отца, а затем устроил такие красивые похороны. Тору не хочется верить, что он посадил на трон убийцу, но и сомневаться нет причин. Зачем столько времени ему было скрывать факт смерти Одина? Тор ещё посмотрит в эти лживые зелёные глаза и добьётся ответа на свой вопрос, но не теперь. - Пора, - шепчет за спиной Локи. Тор вздрагивает, опускает взгляд на урну. Крышка откидывается со щелчком, Громовержец опускает внутрь руку и, зачерпнув прах отца, широким и нежным жестом развеивает его над бескрайними просторами мира. Он мысленно прощается не только с отцом, но и с прежней жизнью, с мечтами и иллюзиями. Предлагает урну Джейн, но она лишь качает головой, отказываясь от подобной чести. И вдруг, неожиданно для себя, поворачивается к брату. Искренняя печальная улыбка и полный благодарности взгляд Локи бесценны для Тора. Сердце старшего брата сжимается от любви и тоски, и он вновь сомневается, что такие эмоции можно сыграть. А если и да, то зачем? Он спросит. Когда они вернутся с небес на землю. Джейн получает обратно ключи от машины и недружелюбное: - Надеюсь, дорогу назад найдёшь? – и немедленно садится за руль. Братья отходят на несколько шагов в сторону, Локи задумчиво цепляет камешки носками дорогих ботинок, и молчит. Наконец, останавливается и поворачивается к Тору, встречаясь с ним взглядом. - Почему? – срывается с губ старшего брата, это не вопрос, это крик души. Локи на удивление серьёзен. - Я всего лишь дал тебе время смириться с неизбежным. Чтобы не было так больно. Тор верит – и не верит, слишком красиво звучат слова братишки. Как всегда. - Скажи, Локи, - с видом бесстрастного судьи вопрошает Громовержец, и небо над головами вмиг затягивается тучами. – Ты убил отца? Трикстер выдерживает пристальный взгляд, молчит долго, наконец, сообщает: - Я говорил тебе прошлый раз. Он спас мне жизнь. Но что-то в тональности голоса заставляет Тора усомниться в искренности сказанных слов. - Жаль, что я тебе не верю, - цедит он сквозь зубы и уходит к машине, не прощаясь. Локи ещё несколько секунд смотрит ему вслед. Понимая, что заигрался и сам, и что поддался изображаемым для брата чувствам, и что мучительно больно терять его сейчас. Хочется крикнуть вслед, остановить, удержать, убедить в своей правоте – но нет. Гордость не позволит Локи бегать за кем бы то ни было, как не позволила ему быть искренним и сказать брату правду. Тор сомневается в нём? Тем лучше. Пусть сам примет решение. Локи хочет, чтобы брат видел его таким, какой он есть, без масок и фальши, двойственным, непредсказуемым, нежным и жестоким одновременно. И чтобы никогда, никогда впредь он не сомневался в нём. Однажды Тор примет его и свою любовь к нему, и тогда он вернётся сам. Нужно просто подождать. А ждать Локи умеет. *** Всю обратную дорогу до города бушует гроза, радио в машине не работает из-за помех, стеклоочистители едва справляются с водными потоками. Джейн едет медленно и осторожно, и всё равно дом, который они выбирали вместе, оказывается на пути слишком быстро. Девушка останавливает машину, но не глушит мотор. Тор, вырванный из своих размышлений, поворачивает к ней голову: - Идём? - Нет, - холодно отрезает Джейн. – Ты иди. Я устала сражаться с твоими призраками. Возвращайся к своему брату, можешь передать, что он победил. Тор нежно и трепетно целует руку возлюбленной, в последний раз. Проводит пальцами по её каштановым прядям и измученно улыбается. - У нас нет будущего, - говорит он, не уточняя, идёт ли речь о возлюбленной или о брате. Джейн понимает, что он имеет в виду обоих.