Сквозь замочную скважину

Девушка проснулась с сильной головной болью, будто по вискам стучали ложками...в очередной раз. Гермиона потеряла счет времени, она могла спокойно заснуть с открытыми глазами на зельеварении, а пробудиться уже в спальне, расчесывая свою непослушную гриву. Конечно, бывали дни, когда боль сходила на нет, но то был лишь один день примерно раз в неделю. Ох, если бы ей узнать, отчего эта невыносимая головная боль, от которой не помогают ни таблетки, ни зелья. Но с походом ко врачу девушка медлила, конечно в госпитале Хогвартса лечили и не такое, но где-то в глубине своего сознания Грейнджер понимала, что это не простая мигрень. Гуляя на третьем этаже девушка постоянно ощущала чувство, схожее с дежавю. И Малфой. Да, пожалуй эта главная причина, по которой она не шла к мадам Помфри. Она очень боялась загреметь в больницу Святого Мунго. Только вчера она ненавидела всей душой и сердцем Малфоя младшего, а сегодня не чувствует к нему ни малейшей неприязни, конечно, и приязни нет, еще чего. Но как это не по-грейнджеровски спокойно относится к Драко Люциусу Малфою. Вот и сейчас, проснувшись в самое невовремя от воплей в гостиной Гриффиндора голову полоснуло болью, и в своей поношенной футболке Nirvana и самых что ни на есть девчячьих тапочках пришлось спускаться и узнавать, какого черта кто-то так шумит, ибо сейчас ТРИ ,МАТЬ ЕГО, ЧАСА НОЧИ, ДАЖЕ ФИЛЧ СПИТ ПОДЖАВ ПОД МЫШКУ МИССИС НОРРИС В РОЗОВОМ КОЛПАЧКЕ ФЕИ. Слышно было, как что-то громыхнуло о пол. Скорее всего это был шкаф, или что еще есть у них в гостиной. Зевая, девушка спустилась по лестнице. А вот и долгожданная расплата самой младшей Уизли. Рыжая шевелюра разметалась по полу, из глаз девушки ручьями текут слезы, лицо раскраснелось, видимо, Гарри по маггловски приложился по лицу гриффиндорки. Судя по смятой рубашке на диване и сине-белому галстуку, очередной ухажер Джинервы был крайне испуган видом разъяренного Поттера, раз даже не удосужился собрать свои вещички. А Гарри...ну что до Гарри, что можно сказать кроме того, что не такого предательства он ожидал? Жевалки на его лице ходили ходуном, а глаза искрились изумрудным переливом, волосы были похожи на гнездо очень ленивой кукушки. Гермиона предупреждала Джини, но та и слушать не хотела "глупых занудств в стиле Грейнджер". Поэтому Грейнджер отвернулась от девушки, а сейчас казалось вселившись в Гарри, сам Мерлин отвернулся от маленькой блудницы. А если что и могло удивить Гермиону, так это внезапно оборвавшаяся боль в голове, и жуткое желание прогуляться по коридорам. В гостиной Слизарина было тихо и темно, однако на диване развалился худощавый юноша, и с прикрытыми глазами размышлял о свободе выбора. О том, насколько условна эта свобода, и о том, есть ли выбор вообще. В этом юноше не сразу узнавался Драко Малфой. Волосы растрепаны, однако все тот же платиновый цвет, слишком редкий, что бы не узнать эту шевелюру. Очень сильно выявившиеся скулы, и сильно потемневшие глаза на фоне почти белоснежного лица, рот уже не кривился в извечной ухмылке. Конечно, в темноте этого не было видно, и за это он ее благословил, с последней встречи с Грейнджер парень буквально жил в ночи. Редко приходил на уроки, да и вообще, редко обращал внимание на что-либо. Причин было много. Но главная конечно, как же блять иначе, гриффиндорка: казалось вот скользит взглядом по классу, и словно пустая, словно не тут, не из мира сего, он же прекрасно помнил ее в начале года, но это была не его работа. Зато, если случайно взгляд ее падал на блондина, казалось, глаза становились осмысленными, словно что-то вспоминала. Но это было невозможно, печально, но факт: невозможно вернуть память девушке, если сам Малфой не соизволит рассказать о содеянном, чего, слава Мерлину, быть не может. Худые пальцы нащупали бутылку с непозволительным для учебных заведений содержимым и отпил глоток жгучего напитка. И вновь в голове прокручивалась сцена, которую он видел каждый раз, когда хоть каплю прикрывал глаза: упавшая на его руки Гермиона, под действием заклятья погрузившаяся в дрему на неопределенное время, длинный коридор и бесчисленные лестницы к башне Гриффиндора, аккуратно вскрытая дверь, ведь картины куда-то делись на каникулы, женская спальня, с яркими красными шторами и аккуратно застеленными кроватями, его руки бережно кладут тело девушки на первую кровать, и потом сплошной туман, словно это его заколдовали Обливейтом. Сердце стучало в груди в двое чаще положенного, а руки безвольно сжимались и разжимались, определенно нехватало воздуха. Стоило пройтись по школе, развеять мысли. Точнее только одну мысль. Филч проснулся от того, что миссис Норрис настойчиво мяукала в ухо, заставляя старое радикулитное тело подняться с дряхлого диванчика в заплесневелой комнатушке, в которой все пропахло стариковским смрадом. Миссис Норрис будила Филча только по одной причине: кто-то из учеников не спит. И уж теперь то Филч позаботиться о нарушителе: время перевалило за полночь еще три часа назад. Гермиона шагала так настойчиво, как говорят в сказках: туда не зная куда, затем не знамо зачем. Как будто эта ее самая больная голова в который раз приготовила сюрпризы своей хозяйке, и отправила ее в ночное, мать его, путешествие. Факелы тускло кусками высвечивали стены, и Гермиона цеплялась взглядом за каждый кирпичик, наслаждаясь ясностью мыслей. Казалось, девушку не пугает температура в коридорах, и вот такой вот вид: майка да тапочки, ни о каких штанах речи быть не могло, девушка привыкла спать в одних трусах, так как майка закрывала все слишком уж нескромные места. На каком она этаже? Без понятия, однако эту деталь Грейнджер специально не хотела считать, если уж рисковать, так по полной, и если выдастся как на давнем втором курсе побывать в гостях у Василиска, то на то воля Мерлина. Собственно, интересная ситуация получилась с Джинервой, которая вроде бы была конченой нимфаманкой, а когда Гарри начал расстегивать брюки, аж вприпрыжку попыталась кинуться в женскую спальню. ПОПЫТАЛАСЬ. Поэтому дальше уже никто не мог заметить, как брюнетка выскользнула из гостиной щеголяя стройными ногами. Она бы так дальше и продолжала идти на встречу своей неизбежной судьбе, если бы не рука, вылетевшая незнамо откуда и дернувшая ее в какую то очень уж узкую каморку. Эта же рука и зажала рот Гермионе, которая даже не пыталась кричать. Потому что она тоже слышала: идет Филч, и не просто идет, а победоносно напевая какую то песню, известную лишь ему одному. А рядом воет Миссис Норрис, словно металоискатель выискивающий золото. В каморке сильно пахло дорогими мужскими духами и алкоголем. Однако лица юноши было не разобрать. Какой идиот вообще пойдет ночью на прогулку по коридорам? Кроме самой Гермионы конечно. Тут то брюнетку и обдало волной внезапно нахлынувшего дежавю. Конечно, сомнений не было, все это уже когда то происходило с девушкой. Миссис Норрис мяукнула прямо под дверью, да так громко, что гриффиндорка аж подпрыгнула : насколько это позволяла рука, крепко прижавшаяся к ее рту, и каморка, в которой потолок был на сантиментр выше ее головы. Послышались поспешные шаги старика Филча, удаляющегося в направлении своей комнаты, наверное в ее направлении, кто ж знал где этот хрыч живет. Рука неизвестного юноши опустилась, и Грейнджер могла спокойно вздохнуть. -Спасибо- только и сумела сказать девушка. Драко аж вздрогнул от этого голоса: с какой то легкой хрипотцой, и правда благодарного тона, не как обычно язвительно-обиженного. Конечно, ведь она не разглядела, кто стоит перед ней. А вот он ее рассмотрел ее хорошо: нелепая маггловская майка, такая огромная, что ключицы и стройные ноги казалась в разы выразительнее и тапочки, О Мерлин, лучше промолчать о них, темные кудряшки опускались ниже ключиц, а тоненькие ручки болтались при каждом ее шаге, он то спрятался от Филча за пару минут до гриффиндорки. А теперь Драко вдыхал ее запах, сердце затрепетало кажется в самом горле, перекрывая малочисленные молекулы воздуха. Темнота спасала его. всегда. и сейчас, сгибаясь насколько только можно, парень навис над брюнеткой, как коршун над добычей. Думал он что делает? Нет. Сделал бы он по-другому? Нет. Он накрыл ее губы, мягкие, поддатливые, своими шершавыми. Буквально через секунду Грейнджер ответила на поцелуй, со всей страстью, которая могла полыхать в ее сердце. И чем сильнее и неистовее его губы впивались в ее, когда на рыке он произносил ее имя, заставляя миллиарды мурашек бежать дистанцию по ее тонкой спине, девушка уже знала, кто перед ней, знала о нем все, и то, что он нехотя украл из ее памяти. Прошло два месяца, Мерлин, как он терпел без нее, он не жил, а лишь существовал. В такие моменты звучат романтичные слова вроде: я так скучал по тебе, я больше никогда тебя не оставлю, но распахнулась дверь каморки и противный голос проскрипел: -Так так голубки, вылазьте наружу, вас ждет ооочень неприятное наказание.