Экспресс 2025

- Кто тебе выдал этот автомат, сопля?! Молодой парень выхватил оружие у девицы, целившейся в мишень. - Полковник и выдал. Вали отсюда. - Как со старшими по званию обращаешься, мелкий?! - Так же, как и вы обращаетесь с девушкой. Молодая девчушка встала со своего места, когда с последней мишенью было покончено. - Кто дал девке автомат?! – заорал парень. - Не ори, Антон, не ори, - подошел седой мужчина в кителе, - эта девушка была лучшей в своем университете по стрельбе. Я решил дать ей шанс. Парень с полностью поседевшими висками смотрел в холодные глаза девицы, державшей старенький АК. Даже молодые были здесь. Парень – молодой майор Ратов, с седыми висками и без мизинца на левой руке, и девчушка – сержант Невская. В ушах – тоннели и пара проколов. Совсем еще подросток, но уже с автоматом. - Что с ушами? – Ратов упорно искал повод придраться. - Ошибка юности, товарищ майор. - Снять. - Ратов, отставить! Отстань от девчушки, ну что же ты придираешься?! - Есть, товарищ полковник. Майор, в последний раз злобно зыркнув глазами на девушку, удалился в комендантский домик. - Не сердись на него. Всю семью потерял на войне. Девушка изменила. Тяжело пацану. Всего 25, а уже… Полковник махнул рукой. Здесь ничего не надо было говорить. Это война – здесь все едино. Боль на всех одна. - Конечно, товарищ полковник. Все хорошо. Майор, выскочив из домика, начал высказывать претензии остальным ученикам. - Да откуда у тебя руки растут, выродок?! Ты хуже девки, иди к мамочке! – слышались его нервные выкрики. - Ратов, Ратов, успокойся же ты! – взмолился полковник, - Дай же ты салагам научиться, а то как бельмо в глазу! Майор уселся на пень, обхватив голову руками. «Ничего не умеют, зеленые еще, что же делать», - бормотал он, будто в бреду. - Хех, хочет, чтобы все было идеально. Не понимает… Как бы отлично они не стреляли, не это важно… - усмехнулся полковник, поглаживая усы. - А что важно? - Важно то, что настоящий солдат не убежит. Не «сдохнет», когда позади будут сотни трупов, а впереди – тысяча врагов, понимаешь? Невская все понимала. А здесь мозгом ничего не поймешь. Война – это дело такое… Мозги здесь почти роли не играют. Только храбрость, только чувства. - Салаги! Прекратить тренировки! Тренировка подождет, а вот каша ждать не будет! – вдруг вскочил Ратов, опять побежав куда-то. - Обед, - улыбнулся старик, - пойдем, майор верно говорит. Каша не ждет. Комендантский домик оказался вполне благоустроенной землянкой. «Салаги», как их называл товарищ полковник, почти мигом спустились вниз, где уже стоял густой аромат каши. То ли гречневой, то ли овсянки, но разве это важно? - Присаживайся. До вечера все свободны. Еще будет время и себя в порядок привести, и выспаться, - мягкий голос позади велел сесть. Каша лишала воли. Каша не давала думать. И чай с парой кусков сахара казался панацеей. Каждая ложка, опускаясь в желудок, разливалась теплотой по всему телу. Каждый глоток чая словно наливал тело раскаленным железом, отчего оно отказывалось двигаться. Плевать, что пьем из консервных банок, и чай слегка отдает сардиной в масле. Но нужно было вставать, идти, чистить вещмешок, стирать вещи, а ведь еще надо уделить время на сон… После миски горячей овсянки выходить на улицу уже не так холодно. Осень… Сентябрь выпивает зелень из листьев, оставляя желтые останки падать вниз, устилая мерзлую землю. Голые скелеты деревьев мертво стоят, словно пытаясь проколоть небеса острыми ветвями. Солнца не видать за толстым слоем то ли облаков, то ли пепла. Темнеет тоже незаметно. На этом небе даже не летают птицы – пугаются звуков выстрелов. Березы здесь – инвалиды. Расстреляны, изломаны, война коснулась даже их. Трава здесь не растет – удобрения в виде разлитого масла и соляры им не по вкусу. Трава умерла. И день уже умирает. Обед сегодня начался ближе к вечеру, и надо еще столько сделать, а день уже почти прошел. А ведь еще чистить мешок, стираться, умываться…