Экспресс 2025

А утром из комендантской слышались гневные выкрики Ратова и спокойный голос Штерна. - Вы не имеете права так с ними поступить! Не имеете! – кричал, срывая голос, Ратов. - Не тебе решать, на что я имею право, а на что – нет. Так надо, Антон. Пойми, - спокойно, как удав, отвечал Штерн. - А я вам не позволю, знаете! Я вам не отдам свой отряд! Не отдам, и все тут! - Тогда мне придется отстранить вас от Вашего звания, товарищ майор. Мощный удар по столу – и через несколько секунд открывается дверь и выходит майор. Не выспавшийся – под глазами мешки. Рядом с дверью уже толпились «желторотики» - ожидая команд. Ратов проспал к завтраку. Солдаты проснулись сами, успели позавтракать, и уже стояли в ожидании приказа. - Ну что встали, идиоты?! – взревел командир, - Не знаете, чем себя занять – вышли на улицу, тренируемся! Никто не понимал, что происходит. Ратов был строгим, нетерпеливым, нервным – да, но в такой ярости никто не ожидал его увидеть. Раздувающиеся ноздри, взгляд исподлобья, челюсти сомкнуты так, что и без того острые скулы выделились еще больше, а щеки впали. Дрожит, словно в лихорадке, каждый глоток воздуха врывается в легкие с хрипом. Солдаты стояли в оцепенении, не понимая, что происходит. Каждый знал, что предстоит что-то плохое, но никто не знал, что именно. Кто-то переглянулся. Поддержки ждать неоткуда. Один из солдат, неуверенно потоптавшись, поплелся к выходу из домика. - Я невнятно говорю? Пошли вон отсюда!!! – завыл Ратов, сжав руки в кулаки. На свежем воздухе отжимались на дрожащих руках. Стреляли, не попадая ни в одну мишень. Кто-то просто сидел в углу, дрожа, думая о чем-то, пялясь слепыми глазами в серое небо. Ратов вышел через час. Бледный, губы плотно сжаты. Костяшки пальцев разбиты до мяса – кровь сбегала вниз, по пальцам, и капала на пол. Дрожит еще больше – его колотит, словно в лихорадке. Под скулами залегли глубокие тени. К Ратову уже привыкли. Ратов уже – почти как папа. Он всего лишь на несколько лет старше своих солдат, но можно быть в нем уверенным. Ратов не подведет. Ратов, скорее, сам грудью вперед пойдет за своих солдат. Ратов – железный, Ратов не боится ничего. А сейчас он – словно раненый медведь. Ратов чего-то боится. Чего-то такого, чего не избежать. - Обед через полчаса, - полурыча, объявил майор, - а пока – по каютам. Вольно. Солдаты почти что бесшумно скользнули в домик и разбежались по местам. Лишь Невская где-то в углу забылась, лицо закрыв руками. - Я что, невнятно сказал? Марш в домик! – подошел Ратов к девушке. - Вы сказали «вольно»… - посмотрела на Ратова девица, - что же такого происходит, товарищ майор? Чего нам ждать? - Я не могу этого сказать, - отрезал Ратов, - государственная тайна. - Майор, вы кричали, что не дадите нас кому-то. Но, тем не менее, нам придется. С нами хотят сделать что-то плохое, а мы разве не имеет право знать?! - Отставить панику! Это война, девчонка! Здесь не ты решаешь, что ты хочешь, а чего не хочешь! Лейтенант опустила голову. Майор похлопал ее по плечу. - Это война… Здесь ничего не поделаешь. Никто не знает, чем все закончится. Ты знала, на что шла, когда брала в руки автомат. Я не знаю, зачем ты это сделала, но, пожалуй, ты знаешь. Ты-то знаешь? Девушка покивала, сглатывая слезы. - Ну вот, - задумчиво сказал Ратов, смотря вдаль, - не пойдешь есть? - Нет. - И не ешь. Поголодаешь дня три, с тобой ничего не будет, - свел брови к переносице Ратов. - Но… - Пожалуйста… Не ешь то, что вам будут давать. Я прошу, понимаешь? Ближе к вечеру у солдат скрутило животы. Кто-то тяжело дышал, кто-то каждый пять минут бегал в кусты, кто-то лежал, бледный, как сама смерть в кровати, не имея сил привстать. Кого-то колотило в лихорадке. Ратов ходил между кроватями, мерил каждому температуру. Штерн, иногда заглядывая в дверь, кивал, и вновь скрывался в темном проеме. Вокруг сновали врачи в белых халатах, записывая что-то в блокноты, усмехаясь, протыкали вены солдатам катетерами, пуская по венам жидкость то ли зеленого, то ли желтого цвета. - Странно, но девка даже не тронута вирусом. - Действительно, - про себя усмехался Ратов. Ближе к вечеру многим стало еще хуже. Солдаты кричали, пытаясь выцарапать глаза. Кто-то лежал, дрожа, на койке, тыкая пальцем в потолок. Кто-то, свернувшись, пытался согреться, но холод шел изнутри, тот холод, от которого невозможно избавиться. Врачи все еще что-то записывали в блокнотах, изредка убирая их в карманы белых халатов, чтобы, может, сменить капельницу, либо смерить температуру, а может, констатировать чью-то смерть? Опыты. Над парнями ставили опыты. Но какие, черт возьми? Что еще они испытывают? Господи, еще и это! На небе не было видно ни огонька за толстым слоев облаков. Тишину разрывали частые хриплые вздохи и стоны боли. Осенний вечер был на удивление теплым. На кухне, казалось, не было видно ничего. Ни звука, кроме тихих всхлипов. Тихие шаги по лестнице, тихий скрип половиц – и в проеме двери можно различить мощный силуэт майора. Казалось бы, такой массивный накачанный мужчина, а так тихо ходит. В два шага он оказался рядом с плачущей Невской. - Ела? – шепотом спросил Ратов. Девушка покачала головой. - Что случилось? Антон незаметно для себя обнял ее за плечи. Здесь не нужно ничего говорить. Война – она и есть война. Вчера самый близкий ему человек так же пытался его приободрить. Непонятно, почему сегодня он вот так поступил, но вчера… Вчера ему было необходимо это. А сегодня – значит, так нужно было. А сегодня это необходимо другому. Этой девчонке, которая схватилась за автомат. - Крепись… Пожалуйста, крепись. Он привязался к этой девчонке. Она была, может быть, менее сильной, чем все эти солдаты, но стреляла без промаха. И с ее силой духа мог спорить даже Ратов. - Что с ребятами? - Опыты… На них опыты ставят. Я не должен тебе это говорить, но ты должна знать… - словно в лихорадке бормотал Антон, - Прошу тебя, не поддайся этой лихорадке… Это вирус, всего одной капли воды, зараженной вирусом, хватает, чтобы отравить целый отряд… - Надо, наверное, спать… - безразличным голосом заметила Мария. - Надо… Поспи сегодня в моей комнате… Пожалуйста… Не ходи туда… Не ходи, я не хочу, чтобы… Чтобы ты… Оба дрожали, прижимаясь друг к другу. Они сейчас цеплялись друг за друга, как за спасательный канат. Никто больше их не поддержит. Солдаты еще нескоро будут пускать свои шуточки по поводу девицы в казарме, а Ратов долго будет оправляться от такого предательства своего командира. Облились ледяной водой вместо душа. Под одеялом можно было согреться. Ратов никогда не укрываться теплыми пледами до этого дня. Но сегодня колотил озноб, и, кажется, это мощное тело начинала сковывать простуда. Невская зашлась кашлем. Сон пришел совсем скоро.