Темные стены

Темно. Тесно. С каждой секундой воздуха становится все меньше и меньше. Литва старается не дышать. Пусть он задохнется, пусть, но зато это продлит жизнь Наталье. Пусть на несколько секунд, но продлит. Беларуси страшно. Страшно умереть вот так, не попрощавшись с сестрой, не выйдя замуж за любимого братика. Рядом с ней лишь Торис. Но почему он такой спокойный? Неужели не понимает, что еще несколько минут - и их расплющит? - Литва, - тихо выдыхает она, прижимаясь к парню. – Мне страшно. – Но, заметив улыбку на его лице, быстро отстраняется и прячет лицо. – Ты ничего такого не подумай! Так просто места больше. Лауринайтис улыбается. Он давно мечтал, чтобы Беларусь обняла его. Он осторожно убрал пряди светлых волос с ее личика, которое покрылось краской смущения. Стены стали сдвигаться быстрее. Арловская запаниковала. Она стала перекидываться с стенки на стенку, упиралась в них, пытаясь хоть как-то замедлить приближающуюся гибель. Литовец же просто сидел на месте и смотрел на Беларусь с улыбкой. Может, это его единственный шанс признаться во всем и сделать то, о чем он мечтал много веков. - Идиот! Ты что улыбаешься!? Ты понимаешь, что мы сейчас умрем?! - Наталья была на грани истерики. Разум был затуманен горем и чувством безысходности. Ее поражало спокойствие литовца. Оно бесило и в то же время заставляло в какой-то степени гордиться его смелостью. Беларусь заплакала на плече Ториса. Неужели это конец? - Сестра, - всхлипывала Арловская. – Брат. Я так и не вышла за него замуж… «Зачем тебя Россия, когда есть тот, кто тебя действительно любит?» - этот вопрос Литва давно хотел задать девушке. Но он видел, что она страдает, и решил не говорить. Боялся еще больше расстроить любимую. Внезапно мрак озарила яркая вспышка света, источником которой служила щель в полу. Щель потихоньку увеличивалась и заняла почти всю площадь пола. Глаза потихоньку привыкли к свету. Лауринайтис отпустил Беларусь, которая от неожиданности накинулась на него и повалила на пол, и подполз к дыре. В ней горел яркий белый свет. - Это выход, - тихо сказал Торис. - С чего ты решил? – Недоверчиво спросила Наталья. - А ты не чувствуешь свободу? Не чувствуешь спасения? - Хочешь сказать, это мой шанс увидеть брата? - Да. – Тихо, еле слышно ответил парень. Горло пересохло от нехватки кислорода и горечи. - Отойди, - больше приказала, чем попросила белоруска. Литва послушно отодвинулся. Беларусь села на самый край дыры и свесила ноги. Сразу же она почувствовала холодный ветер. Как ей этого не хватало! В этом страшном месте было очень душно и пыльно. И вот наконец долгожданная свобода! Она снова будет рядом с семьей. - Наташа, - тихо сказал Литва. Девушка обернулась. Лицо Ториса было прямо напротив ее. На щеках заиграл румянец смущения. Арловская даже не успела спросить, как Лауринайтис накрыл ее губы мягким, но долгим поцелуем. Сердце бешено заколотилось. Кислорода категорически не хватало, но литовцу было все равно. Он был готов целовать губы Беларуси вечность. Но Арловская оттолкнула парня. - Я люблю тебя, - сказал Литва. – И всегда любил! Беларусь улыбнулась: - Прощай, Торис. Наталья спрыгнула вниз и растворилась в ярком свете. - Прощай, Наташа, - улыбнулся Литва. Едва Беларусь исчезла, исчез и проход. «Похоже, выйти может только один. – до литовца дошло это в последний момент. – Как же я счастлив, что Беларусь спаслась. Я рад. Я очень рад. Она назвала меня по имени!» Лауринайтис был счастлив. Он сделал то, о чем мечтал. Он признался ей, он поцеловал ее. И его больше ничего не волновало. Торис лег на холодный каменный пол, свернулся калачиком, обхватил голову руками. Стены и потолок достигли его тела. Вот он уже чувствует сильное давление на голову, хруст ребер. Хочется кричать и выть от боли, но литовец не может – воздуха уже не осталось. Все, что он может сейчас сделать, - это последний вдох. Резкая боль, и сразу после нее идет расслабление. Но Литва не может этого почувствовать. Он уже ничего не может…