Темные стены

Норвегию поражала невозмутимость Исландии. На его лице нет ни страха, ни ужаса. Только безразличие и холод. Исландия всегда был таким отшельником. Даже среди остальных северных стран он был чужим. Андресса это всегда беспокоило, пусть он и отказывался признавать это. - Тебе не страшно? – Норвежец пытается говорить без страха в голосе. Пытается выглядеть безразличным, как исландец. - У меня не раз извергались вулканы. Движущиеся стены – пустяк. – Голос Исландии настолько холодный, что Норвегия невольно вздрагивает. Это даже смешно: скандинав - и дрожит. Но от холода ли? - Ты считаешь смерть пустяком? – Спрашивает Йенсенн. - Я бы предпочел умереть, лишь бы не смотреть, как гибнет этот мир в своем же эгоизме, - холодная улыбка - единственное, что видит Норвегия в кромешной темноте. Эгоизм? - А сам, - норвежец не слышит, как повышает голос. – А сам, как будто милый и пушистый, да? - Я о себе ничего не говорю, - при каждом слове Исландии норвежец чувствует, как что-то острое и ледяное протыкает его насквозь. Стены с шипами? Нет. Тогда почему так больно, и вообще, физическая боль или все же иная? Так много вопросов и так мало времени… - То есть ты признаешь, что сам являешься эгоистом? - Каждое живое существо по-своему эгоистично, - Исландия прислоняется к стене. – Кто-то живет с ним, у кого-то эгоизм проявляется редко, а кто-то очень хорошо скрывает… Непонятно. Норвегия никогда не понимал брата. - И ты? - Все. И ты, и я. Просто нужно время, чтобы это понять. Время… Его всегда так не хватает… Норвегия становится на колени и начинает что-то шептать на своем языке. Молитва? Заклинание? Быстро уменьшающееся пространство заполняет легкий дым, постепенно образующий белый поток магии, очень напоминающий змею. «Змея» кружится в воздухе, освещая двух заложников. - Эгоизм, - усмехается Норвегия. – Неужели это единственное качество, которое есть в людях? А как насчет…любви? Норвегия сам не понимает, почему задает такой вопрос. Может, потому, что он не согласен с Исландией? Может, пытается заглушить страх пустым разговором? Может, потому, что этот вопрос давно волнует его? - Любовь, - нахмурился Исландия. – Смотря какая и зачем, но все равно в каждой все-таки присутствует эгоизм. Мы все делаем ради собственной выгоды: спорим, воюем, дружим, любим… Благодаря яркому потоку Норвегия увидел румянец на щеках Халлдора. - Никогда тебя не понимал, - признается норвежец. – Ты всегда такой скрытный и нелюдимый. Иногда это бесит еще больше, чем выходки Дании… - Неужели? – В голосе Эрлендсона слышится удивление. – Тогда почему ты не мог мне раньше сказать? Андресс осекся. И правда, почему? Почему нельзя было сказать раньше? Почему нельзя было признаться? Почему? Почему он всегда ждет последнего момента? Стены начинают сдвигаться быстрее. Решимость. Норвегия подымает руку вверх и выкрикивает какое-то заклинание. «Змея», повинуясь приказу, резко бросается в пол и проходит сквозь него. Как только поток исчезает, пол начинает раскалываться. Трещины выходят из одной точки – места, куда «нырнула» «змея» - и расходятся в разные стороны. Огромная часть пола обламывается, крошится на мелкие кусочки и падает в белую пустоту. - Любим ради собственной выгоды, говоришь, - усмехается Норвегия. – Тогда какая мне будет выгода, если я спасу тебя? Глаза исландца расширились в изумлении. Выгода? Спасти? Неужели… - Ты хочешь сказать… - Да, - как же долго Андресс ждал, чтобы до Халлдора дошло. – Я люблю тебя, братик. И хочу, чтобы ты жил дальше. Вновь холод в глазах Исландии и вновь что-то острое протыкает Норвегию насквозь. Что такое? Он не рад, что норвежец нашел выход из смертельной ловушки? Он не рад, что Норвегия признался? Он не рад, что его любят? Время… Очень мало времени… - Я остаюсь, - твердо заявляет Исландия. – Пойми, для меня это будет куда лучше, чем снова жить на Земле и каждый день бояться, что меня вот-вот испепелит вулканическая лава. И если ты правда…любишь меня, то выполни мою просьбу. Живи! На последнем слове голос Халлдора дрогнул. - Хорошо, - скандинав крепко обнял брата. – Я сделаю это. Прежде чем исчезнуть в яркой пустоте, Норвегия услышал: «Я тоже тебя люблю, братик...» Это были последние слова, которые произнес Исландия. Он лишь снова надел маску холода и безразличия, поджал ноги к груди и ждал. Лед. В его сердце всегда был лёд, но не сейчас. Сейчас в нем словно появился маленький огонек, который вот-вот мог превратиться в пламя. Но нельзя. Времени уже нет...