Наследник

      – Фили? Что…       Голос Торина оборвался. Дядя так и замер в дверях, схватившись за сердце и заметив раны на теле старшего племянника. Дис побледнела и была близка к обмороку, прислонившись к Торину, который тут же подхватил её за плечи.       – Махал, – выдохнула гномка. – Фили, что с твоими ногами? Ради Дурина…       – Дис, Кили, – напомнил ей Торин, не в силах больше выносить детский крик.       Дис кивнула и бросилась к кроватке, взяв младшего сына на руки и зашептав ему успокоительные слова. Но Кили лишь залился плачем и ором ещё больше, теребя руками и ногами, пиная маму и вырываясь:       – ФИ-И-И! БО-О-О! ФИ-И-И…       Фили так и не посмел поднять глаз на маму и дядю, которые явно были в замешательстве. Случилось то, чего так сильно боялся Фили, а именно – мама и дядя всё узнали. Хотя, быть может, ещё не поздно что-то сорвать, придумать?! Хоть как-то выкрутиться…       – ФИ-И-И…       – Торин… – голос Дис дрожал от беспокойства, она укачивала малыша, но он никак не умолкал.       – Иди, успокой Кили, – велел ей Торин. – С Фили я сам разберусь.       – Но…       – Иди, Дис!       Гномка решила не испытывать терпение брата и поспешила выйти из комнаты вместе с рыдающим навзрыд младшим сыном. А старший же остался стоять на месте, там же где и стоял, у кроватки Кили, чувствуя, как внутри него всё сворачивается от стыда, а уши и щёки начинают пылать. И тщетно пытаясь подобрать слова, которые должен был сейчас произнести Торину. Ведь Торин ждал от него объяснений.       – Фили, – мягко, но напряжённо окликнул его Торин, и Фили на мгновение взглянул на дядю. И тут же снова уставился в пол. – Ты только расскажи мне… – Торин опустился перед Фили на колени, осторожно положив руку на его плечо. – Как это произошло?       – Упал, – уклончиво ответил Фили, избегая смотреть в глаза дяде. – Случайно.       – Ты не умеешь лгать, мой мальчик, – тяжело вздохнул Торин и вдруг нахмурился, приказав: – Сними рубаху и повернись ко мне спиной!       – Дядя, нет… пожалуйста! – попятился назад Фили, почувствовав, как крупная дрожь начинает пробивать его истерзанное розгами тельце.       Торин не должен видеть его спину. Если он увидит, то всё поймёт. А Грэни говорил, что если кто узнает, то Фили точно об этом пожалеет!       – Снимай! Немедленно.       Фили сглотнул горький ком, который вдруг появился в его горле, и, сглатывая слёзы, подчинился. И всё же не сдержал хриплого стона, когда начал стягивать с себя рубашку, которая задела болезненно ноющие раны. А когда стянул, то, зажмурившись, повернулся спиной к Торину, не зная, куда деваться от стыда.       – Кто это сделал с тобой?! – разъярённо спросил Торин, и Фили сильно напугал тон дяди. – Фили, кто?! Отвечай! И не ври, что упал…       – Новый наставник, – заплакав, ответил Фили, съёжившись от страха. А вдруг Торин тоже сейчас его ударит? За слабость. За то, что не смог стерпеть. За то, что начал жаловаться…       Хотя Фили не жаловался. Он всего лишь, сам того не желая, против своей воли, отвечал на вопросы Торина.       – Грэни?! – Торин был вне себя от шока. – О Махал… стой здесь, я сейчас вернусь!       И Торин, вскочив на ноги, скрылся за дверью, а Фили обессиленно осел на колени, ладонями уткнувшись в лоб и содрогаясь от страха. Что теперь будет?! Когда Торин узнал… Дядя явно всему этому не обрадовался. Он разозлился. И, вероятнее всего, разочаровался в Фили в который раз.       Прав был Грэни. Фили, похоже, действительно никудышный наследник. И теперь это признал и Торин. Вот куда он сейчас пошёл?! Наверняка за розгами, чтобы повторить наказание. Ведь Фили наверняка его заслужил после своей лжи, после своей слабости. Махал, а как же больно…       Когда дверь отворилась вновь, перепуганный до полусмерти Фили бросился в дальний угол, боясь, что сейчас порка начнётся вновь. Торин вошёл, держа в одной руке бадью с водой и губкой, а в другой полотенце и маленький флакончик с какой-то непонятной мазью.       – Фили, во имя Дурина, да что это с тобой?! – изумился Торин, направившись к племяннику.       – Дяденька, прости меня, пожалуйста, – слабо выдохнул Фили. – Я больше так не буду, клянусь! Я буду стараться, всё-всё выучу, я буду тебя слушаться, обещаю! Только не бей меня…       – Махал, Фили, да я не собирался! – Торин аж растерялся. И тут до него дошло… – Это Грэни тебя так запугал, малыш? Просто кивни или покачай головой. Ничего страшного больше не случится.       И Фили слабо кивнул, а Торин сжал руки в кулаки.       – Вот урод. Не ожидал я от него такого.       – Не ожидал?       – Махал, да я вообще в шоке! Как он посмел тебя тронуть, Фили?! А главное за что? Расскажи мне всё, без утайки!       – Я обещал Грэни, что не буду никому жаловаться, дядя Торин.       – Забудь об этом. Да на тебе живого места не осталось! Вставай и ложись на кровать, я обработаю твои раны. Ну же, малыш. Да не трясись ты так!       Торин подал руку племяннику, и тот неуверенно взялся за неё и поднялся. А у Торина защемило сердце. Как так произошло? За что, Махал?! В чём перед тобой провинился ребёнок?..       Фили улёгся на живот, как и велел Торин, обняв руками подушку, и всё ещё содрогаясь от слёз. Бедный, бедный малыш, думал Торин, окуная полотенце в бадью с водой и начиная промывать раны. Если приглядеться, то было видно, что они были от розог. Тонкие алые полосы. Но такие глубокие… Фили вздрогнул и застонал, когда Торин дотронулся до него полотенцем.       – Прости, Фили. Потерпи ещё немножко, хорошо? – прошептал ему Торин. – Я постараюсь быстрее обработать раны.       И Фили кивнул, давая понять, что готов терпеть. Но как же это было невыносимо! У Торина закружилась голова, когда он увидел, что вода в бадье превратилась из прозрачной в красноватую – столько крови Торин смыл с тела своего племянника. Он старался больше не смотреть на воду, а отложил полотенце, открыл флакончик с мазью и начал мазать ноги, бёдра, поясницу и спину Фили. Фили весь сжался и изо всех сил старался не закричать: следы побоев от мази сильно пощипывало.       – Ну всё, всё, Фили, я закончил… прости меня за эту боль. Но теперь твои раны заживут гораздо быстрее.       – Спасибо, дядь, – всхлипнул Фили, не шевелясь.       Торин лишь осторожно погладил Фили по голове, а тот снова весь съёжился и пододвинулся к дяде, уткнувшись к нему лицом в колени и наконец-то дав волю горьким слезам. Да, я слабый, подумал Фили. Ну и пусть…       – Мой мальчик, – Торин тоже не мог сдержать слёз. Слёз от жалости к Фили. Слёз от вины, которую он испытывал перед старшим племянником. И слёз от ненависти. От ненависти к Грэни…       – Фили, как это произошло? – всё же повторил свой вопрос Торин спустя несколько минут, когда Фили немного успокоился. – Когда это началось? Он бил тебя каждое занятие или только сегодня?       Фили сел на колени, поморщившись, и всё же заговорил:       – Каждое занятие. Но не так сильно как сегодня, Торин. Прости, я… я не должен жаловаться. Я не должен тебе рассказывать это! Это мои проблемы, а не твои…       – Так, Фили, успокойся! – велел ему Торин, строго нахмурившись. – Твои проблемы ещё как меня касаются, малыш! Почему ты сразу не рассказал маме, когда твой наставник начал тебя бить?       – Потому что… я…       «Чтобы сказать?» – лихорадочно соображал Фили. – «Торин и так узнал уже слишком много…» Но Торин вдруг словно прочёл мысли Фили и произнёс:       – Не лги мне. Говори правду!       – Грэни мне запретил рассказывать, как он со мной обращается.       – И только это тебе помешало?       – Он угрожал мне. Говорил, что я пожалею об этом.       – Ясно. У страха глаза велики, – судорожно выдохнул Торин. – Но неужели Дис не могла заметить никаких синяков и следов от побоев? Почему мы увидели это только сегодня?!       – Потому что, – Фили сделал глубокий вдох. – Только сегодня он так сильно избил меня. В кровь. До потери сознания. А до этого он бил осторожно, размеренно, следил, чтобы следов не оставалось. Ну мне так показалось.       Торин побледнел, и у него снова закружилась голова, а перед глазами всё зашаталось. Избил в кровь. До потери сознания… Махал, как до этого могло дойти?! И откуда в мире такие жестокие наставники? За что они так с детьми?! Об этом и был следующий вопрос Торина – за что Грэни так наказывал Фили.       – Я сам виноват, – насупился Фили. – Наверное…       – Я просил тебя не лгать, – напомнил племяннику Торин.       – Возможно, я недостаточно прилежно учился…       – Фили!       – Он спрашивал меня на уроке то, что не задавал учить на дом! Подлавливал меня на этом. И отводил вниз.       – Вниз? – лоб Торина покрылся холодной испариной. – А что там, внизу?       – Маленькая комнатка со скамьёй. Я на неё ложился, и он меня…       Голос Фили оборвался, он снова почувствовал жгучие слёзы на своём лице, а Торин поспешил крепко обнять малыша, но тут же испуганно отпрянул, вспомнив, что у Фили раны. Но Фили сам начал ластиться к Торину, будто ища у него защиту.       – Ну-ну, всё позади, Фили. Я клянусь тебе, Грэни поплатится. Я так его накажу, мало не покажется!       – Дядь, а может не надо? – обеспокоенно отозвался Фили, утирая слёзы.       – Не бойся, – Торин поцеловал племянника в лоб. – Никто тебя больше пальцем не тронет, пока я жив!       Фили промолчал, только свернулся клубочком на своей кровати, всё ещё время от времени всхлипывая. Торин сидел рядом с ним, что-то бормоча его в знак ободрения, гладя по голове, целуя. Он напевал Фили колыбельные до тех пор, пока племянника не охватил сон. А дверь тихонько отворилась, и в проёме показалась Дис. Побледневшая и напуганная. И очень усталая. Но, по крайней мере, плача Кили больше не было слышно – Дис сумела успокоить своего ребёнка и уложить его спать.       Торин оставил Фили и встал с кровати, беря с собой флакончик с мазью, бадью с окровавленной водой и влажным полотенцем. И поспешил к сестре, думая, какой же нелёгкий разговор ему предстоит.       Эта ночь обещала быть длинной для Торина и его сестры. И Торин подумал, что придётся откупорить ещё один бочонок крепкого вина. Для смелости…