…. ✈ ….
OST Dustin O'Halloran – Departures N.1 Сентябрь 1937 год, Британская Империя, Лондон. Флэшбэк. — Стрит флэш против вашего фул-хауса, и вы снова проиграли, мистер Картрайт. Его соперник, Профессор — так его здесь называют — с едкой ухмылкой придвигает к себе аккуратные стопки фишек. Правда, на профессора он похож мало, скорее, аферист или брокер. Располагающая внешность и мерцающие глаза-омуты притягивают и отталкивают одновременно. Лицо темноволосого ангела и душа лукавого врага рода людского. За спиной этого дьявола в идеальном костюме насмешливо скалится телохранитель — судя по виду, настоящий головорез. Красивое и жестокое лицо, исчерченное страшными шрамами, пересекает повязка на глазу. Костяные разноцветные кружочки фишек с приятным сухим стуком осыпаются на зелёное сукно, а вместе с ними рассыпаются в прах жизнь и карьера Джеффри Картрайта — в этот раз он проигрался до нитки, не в силах устоять перед соблазном. Соперник же лениво делает взмах рукой, будто не замечая его смятения, и словно из воздуха возникший официант подаёт им бокалы с виски. — Не расстраивайтесь так, Джеффри, — тянет Профессор и с удовольствием делает глоток. — Я скажу вам, как можно вернуть долг. Мне нужна всего лишь небольшая услуга. Если бы Джеффри Картрайт только знал, что в этот самый момент он соглашается на сделку с дьяволом... Но за него говорят отчаяние и алкоголь, и он клятвенно заверяет Профессора, что сделает всё, чего бы тот ни потребовал. Телохранитель за спиной его личного дьявола хрипло смеётся.…. ✈ ….
OST Thomas Newman – Any Other Name — Куда мы идём? — недовольно пробурчал Шерлок, продираясь вслед за мной по папоротниковым зарослям. День не радовал солнцем, природа вокруг трепетала и гудела в предвкушении грядущего шторма, но я всё равно потащил Холмса изучать окрестные леса, пока не залило. — Ну же, прояви хоть каплю терпения! — крикнул я отстающему Шерлоку и прибавил шагу. Мой друг предпочитал каменные джунгли Лондона, а прогулки на свежем воздухе не воодушевляли его ни капли. Я отвёл хлёсткие ольховые ветки от лица и шагнул на пружинящий мхом и палыми листьями ковёр, устилающий мелкие овраги. Тёплый и немного душный предгрозовой воздух, казалось, стал плотнее, как только мы приблизились к пересечению лей-линий – линий Силы. В детстве мы с Гарри любили сбегать в ближайший лес, где долго сидели на похожей полянке, обмирая от пьянящего ощущения прикосновения к тайне. Считалось, что эти линии — отголоски древних сил, что ещё во времена Мерлина питали жителей туманного Альбиона, но навсегда исчезли много веков назад. Пройдя ещё сотню футов и преодолев несколько оврагов, заваленных упавшими стволами деревьев, мы добрались, наконец, до ровной площадки, с одного конца надкушенной пустотой — за рваным краем осыпающейся комками влажной земли начинался крутой обрыв. Под ногами стелился ковер ровной изумрудной травы. Там, где линии накладывались друг на друга, трава была особо густой, а в центре пересечения воздух напряжённо вибрировал, так, что волосы поднимались дыбом. Внизу, в нежной пастельной дымке раскинулись холмы, а землю расчертили ровные разноцветные квадратики полей, опутанные тонкими извилистыми нитями дорог. Над всей этой пасторальной картинкой наливалась чернотой огромная туча, пронзаемая ослепительными жалами молний. — Смотри, как красиво! Я сел прямо в траву, вдыхая полной грудью и наслаждаясь тем, как энергия наполняет меня, точно пустой сосуд. Шерлок окинул меня скептическим взглядом. Свесив ноги с обрыва, я сунул руку в карман и выудил яблоко. Острие военного короткого кортика, с которым я никогда не расставался, с сочным хрустом впилось в глянцевый бок, разделив плод на две ровные половинки. Я протянул одну из них Холмсу. Шерлок заглянул за край обрыва, с сомнением посмотрел на торчащие из почвы спутанные корни деревьев, и нарочито равнодушно бросил: — Не вижу смысла в бесцельном шатании по лесу. Между прочим, ты оторвал меня от важного эксперимента. — Если ты всё-таки не забыл отключить горелку, то я не раскаиваюсь в содеянном, — улыбнулся я, заметив, как лицо Шерлока приобретает уморительно обеспокоенное выражение. — И вообще. Убиваешь во мне романтика, — проворчал я и приглашающе похлопал по траве. Шерлок со вздохом опустился рядом, принял из моих рук нож и половинку яблока и стал задумчиво кромсать её на тонкие острые дольки. — Ты не романтик. Всего лишь военный в отставке, который ищет приключений на свою задницу, — усмехнулся Шерлок. — О, Боже, кто ты и что ты сделал с Шерлоком Холмсом? — я притворно ужаснулся. — Ну, вот представь, — я продолжал настаивать на своем, — о чём ты будешь говорить с девушкой на свидании? Расскажешь кровавые подробности какого-нибудь убийства? Богатое воображение тут же нарисовало мне картинку, где Шерлок увлечённо и весьма подробно рассказывает обо всех компаниях, которые когда-либо выпускали кирпич на территории Британии (по крайней мере, Шерлок знал о шестидесяти одной из них и мог с лёгкостью отличить шрифт завода "GREAT FIRE" от, скажем, “Glenboig”). Бьюсь об заклад, не каждая девушка смогла бы поддержать такую беседу, если она, конечно, не Молли Хупер. Холмс с коротким смешком продолжил истязать своё яблоко. — Мечтания о девушках меня не тревожат, Джон, — снисходительно пояснил он. В моей голове будто щёлкнул нужный тумблер. Вспомнилось, как Молли безуспешно выжидала на кухне, чтобы целых десять минут полюбоваться, как предмет её воздыханий читает газету. К слову, я ни разу не видел, чтобы Холмс проявлял хоть малейшее внимание к прекрасному полу. — Ты не подумай, я никогда бы не осудил тебя, что бы ни утверждал закон… Я не знал, куда деться от смущения. Ведь единственно верный, как мне показалось, вывод из его слов — Шерлок Холмс предпочитает сугубо мужское общество, во всех смыслах. — Не трудись объясняться, — сжалился надо мной Шерлок, — моя работа приносит мне гораздо больше радости, чем мимолётные симпатии. Это всё, что меня занимает на данный момент. И это единственное, что тебе нужно знать. — В любом случае... ну, ты понял, — я неопределённо махнул рукой, чувствуя, что вторгся на запретную территорию. — Неловко. Давай поговорим о чём-нибудь другом. Холмс иронично приподнял брови, окинув меня оценивающим взглядом. — Как скажешь, — усмехнулся он и отвернулся, хотя на секунду мне почудилось облегчение на его лице. Мы замолчали. — Давай, расскажи мне, — со вздохом предложил я. Что-то подсказывало мне, что это неплохой шанс узнать о моём таинственном соседе что-нибудь интересное. — Что рассказать? — рассеянно и немного невнятно поинтересовался Шерлок, дожёвывая последнюю яблочную дольку. — Разумеется, я не девушка, и у нас совсем не свидание, — тут я почувствовал, как предательский румянец снова касается щёк, — но мне было бы интересно послушать о твоём первом деле. — Ты точно уверен? — с подозрением спросил Шерлок, вертя в пальцах безжалостно обгрызенный черенок. История оказалась занятной. Несколько лет назад Скотланд-Ярд расследовал дело о крушении крупного парохода. Оказалось, владелец судна застраховал его на приличную сумму, а затем прибегнул к хитрости: изготовил небольшой потайной ящичек, замаскированный под глыбу угля, и положил в него динамит. Лже-уголь отправился в угольный бункер корабля, и как только судно отошло от причала, прогремел взрыв. Владелец смог бы получить у страховщиков приличную сумму и отбыть восвояси, планируя начать всё заново в другом месте, если бы не Шерлок Холмс. Инспектор Грегсон был приятелем Лестрейда и имел неосторожность рассказать ему о новом деле. Увлечённый этой историей, Шерлок прикинул примерную «жертву» следующего взрыва и, пробравшись на пароход «Дункан» под видом юнги, изъял кусок ненастоящего угля вместе с его опасным содержимым. Новоиспечённого владельца «Дункана» подвела банальная жадность, а инспектор заинтересовался способностями молодого человека, который попросился участвовать в расследованиях «для тренировки ума», заранее добровольно отдавая все лавры полиции. — «…Ты чего это делаешь, парень?» — пробасил Шерлок, очень похоже изображая шотландский акцент инспектора. — Видел бы ты его лицо, когда я поставил бомбу на стол. Прямо перед носом! Я смеялся до слёз, в красках представив отразившийся на лице Грегсона первобытный ужас. — Спасибо, Джон, — тихо произнёс Шерлок, внимательно разглядывая горизонт. Обжигающе горячие пальцы едва ощутимо скользнули по моему запястью и накрыли ладонь. Я растерялся, не понимая, почему это простое прикосновение так меня взволновало, но не успел произнести и слова, как мимолётное тепло чужой руки исчезло, оставляя холодок разочарования. За что он поблагодарил меня? За то, что я проявил интерес к его жизни? За то, что не стал оскорблять его унизительной жалостью или непониманием, как это мог сделать кто-нибудь другой? Любуясь величественным пейзажем, мы в абсолютном молчании наслаждались затишьем перед бурей. Гроза надвигалась на нас, медленно и неотвратимо.…. ✈ ….
OST Ludovico Einaudi – Life — Шерлок, бросай якорь! — голос Грегори с трудом пробивался сквозь яростное завывание ветра. Гроза подступала, жадно всасывая в себя звуки: сначала она поглотила шум ветра в ветвях деревьев, затем — скрежет и стук гофрированных ворот ангара, тихое бормотание приёмника на окне. Замолкли птицы, не было слышно резкого скрипа флюгера — наступила всеобъемлющая полная торжества тишина. Пепельно-жёлтая, плотная даже на вид туча наливалась тяжёлой, напряжённой темнотой, готовая разразиться сухим треском молний и оглушительным первым ударом грома. Холмс и Донован спускали якоря – все полсотни – на землю, а мы с Грегори и Андерсоном вбивали их в почву, чтобы с помощью лебёдок притянуть воздушную базу вниз, поближе к деревьям. Листы железа скрежетали и вздрагивали под ударами ветра, казалось, бортовая обшивка вот-вот полетит к чертям. Огромная посудина ходила ходуном, задевая макушки сосен. Перегнать базу не получалось — замкнутая на силовых линиях, она была слишком неповоротливой и медлительной, к тому же, стоило нам выйти за контур, как она осела бы на землю бесполезной грудой металла. Высоко над головой бешено и беззвучно завертелся флюгер. Достаточно опустив опутанную сетью верёвок базу и надежно закрепив её тросами и крюками, мы поспешили наверх и уже почти успели спрятаться под крышей, как хлынул ливень. Стена дождя резко, с неумолимостью гильотины, упала на землю, отрезав меня от остальных. Тяжёлые тёплые капли хлестали в лицо, заползали за воротник. Как же хотелось стать частью этой беснующейся, вырвавшейся на свободу силы, раствориться в тугих струях, поющих осанну первородной мощи стихии, в сравнении с которой всё остальное бесконечно мало и ничтожно... Когда я, промокший до нитки и абсолютно счастливый, ввалился в дом, Шерлок только насмешливо фыркнул — всё это время он терпеливо держал дверь, дожидаясь, пока я нарадуюсь дождю. Изредка и в него летели отдельные капли, на которые он смотрел с холодным любопытством исследователя. — Ну же, не будь таким кислым! Я не видел такого лет семь! — я даже не подозревал о том, как сильно соскучился по небесной влаге, и как мне не хватало этого в песках. Холмс только скорчил недовольную мину при виде цепочки мокрых следов, что остались после меня. Шерлок закрыл дверь, оставив непогоду снаружи, и незлобиво проворчал: — Надеюсь, ты не подхватишь простуду. Я пропаду без своего второго пилота.…. ✈ ….
…Щедро насыпав в чайник заварку, я поставил две кружки с кипятком на стол и принялся греметь посудой, пытаясь поскорее соорудить нехитрый завтрак. Дождь продолжался вторые сутки. Окрестности Уотфорта так сильно потрепало бурей, что все клиенты попрятались по домам, поэтому я наслаждался чаем, незапланированным выходным и сэндвичем с кровяной колбасой. Здесь вообще частенько платили не деньгами, а едой — яйцами, говядиной и беконом, домашним сыром с зеленью, считая это равноценным обменом, так что голод нам не грозил. К слову об оплате. За несколько дней до грозы я получил первый гонорар за два небольших рассказа, в которых описал старые дела Шерлока. Признаюсь честно, местами я умышленно сгустил краски, где-то — пожертвовал фактами в угоду сюжету, но вышло всё равно недурно. Правда, Шерлок был не слишком доволен. Когда мы в очередной раз наведались в Скотланд-Ярд, кто-то из сослуживцев Грегсона сфотографировал его, а затем эта фотография появилась в печати под короткой статьёй «Непризнанный гений сыска: пилот или детектив?». После Грегсон очень извинялся за эту неловкую ситуацию: выяснилось, что племянник его сотрудника совсем недавно стал журналистом и уговорил дядю помочь со сбором материала. Шерлок ещё долго ворчал и бранился. Особенно его возмутило то, что статья вышла излишне пафосной, а его образ — чудовищно романтическим. Я только посмеивался в усы (иносказательно, разумеется, обзаводиться ими я не собирался ни сейчас, ни в обозримом будущем), наблюдая такую реакцию. Однажды утром я заглянул в комнату Шерлока и обнаружил, что тот спит без задних ног, лёжа поперёк кровати прямо в одежде и ботинках — похоже, заработался допоздна и уснул, как только добрался до спальни. Когда я попытался растрясти его, он недовольно пробормотал «Laisse-moi. Je suis très fatigué»* и натянул на голову край одеяла, прячась от солнечного света. Кажется, это был французский, но я разобрал только слово «устал». Погружаясь в любимое дело, Шерлок Холмс забывал обо всём — внешний мир для него переставал существовать, а потребности организма попросту игнорировались. Поэтому я взял на себя обязанность следить за тем, чтобы этот несносный человек хотя бы ел иногда. Отчасти я был даже рад тому, что в деле Картрайта всё ещё не было новых деталей, иначе Холмс и вовсе объявил бы голодовку во имя торжества разума над бренным телом. Оставалось надеяться, что если еда окажется у него под носом, то он всё же соблазнится хотя бы беконом. На полноценный завтрак я уже не рассчитывал. — О, заботливая хозяюшка хочет поскорее принести завтрак в постельку? — ехидный голос раздался прямо за спиной. — А что, завидуешь? — я с усмешкой обернулся к Андерсону, а это был именно он. Пристально наблюдая за тем, как я осторожно подхватил жестяной поднос с едой, Пол хотел было что-то добавить, но закрыл рот и только махнул рукой. Став частью команды, я довольно быстро узнал не только профессиональные тонкости, но и особенности отношений внутри коллектива. К примеру, Грегори очень нравилась Молли, но за несколько лет он уже смирился с тем, что сердце нашего медика безраздельно отдано Шерлоку, и только провожал хрупкую фигурку Молли тоскливым взглядом. Салли и Пол встречались уже больше трёх лет, но даже не собирались венчаться. Грег шепнул, что у них была какая-то давняя и сложная история, достойная Ромео и Джульетты. А вот Андерсон и Холмс грызлись хуже кошки с собакой. Обычно ссоры начинались с издевок Пола, а Шерлок отвечал ему презрением или изощрёнными оскорблениями. Молли как-то предположила, что всему виной какая-то давняя обида, но никто, кроме этих двоих, не помнил, с чего началось их затянувшееся противостояние. Ситуация немного изменилась после того, как Грег взял меня на работу. Мы с Лестрейдом и Молли всё чаще задерживались по вечерам на кухне, обсуждая новости, болтая и перешучиваясь. Эти совместные посиделки с лёгкой руки Молли окрестили «семейными. И ведь правда, в какой-то мере мы и были друг для друга семьёй, даже Пол и Салли стали засиживаться подольше, особенно, если Молли пекла свой фирменный пастуший пирог по семейному рецепту. Поначалу Шерлок не желал принимать в этом участия. Когда он всё-таки не выдержал и показался в дверях кухни, то категорически отказался от еды, едва осилил половину чашки чая, а остальное время, игнорируя изумлённые взгляды команды, просидел с кислой миной, дожидаясь, когда я освобожусь. — Зачем ты туда ходишь? — недовольно спросил он на следующий день, когда мы грузили мешки с кофе на борт нашего самолёта. — Молли начала печь. Я чуть не расхохотался от того неприкрытого отвращения, с которым это слово было произнесено – как будто со стороны Молли это было изощрённым преступлением. — Такими темпами ты скоро не влезешь в брюки, за последний месяц ты поправился на четыре фунта. Если тебе так хочется, можешь есть у нас в доме, — в голосе Шерлока явственно слышалось сомнение, мол, у кого вообще могут быть такие странные желания? — Так и быть, я освобожу для тебя половину рабочего стола. — Общаться. Вообще-то, мой мир не сошелся на тебе одном, так что будь другом — подай вон тот мешок и отстань, — отрезал я, не оценив такое щедрое предложение, и занялся делом. Ещё не хватало. Жевать сэндвич в уютной компании скальпелей и колб, пока из ближайшей банки на тебя таращится чей-то глаз?.. Брр. После этого Шерлок не разговаривал со мной добрую половину дня, но к вечеру снова оказался на кухне, мрачно поглядывая на меня поверх свежего номера «Дэйли». Постепенно к ужинам добавились и завтраки. Так у нас появилась новая традиция — я спокойно завтракал, пока мой напарник читал и цедил кофе крошечными глотками, полностью игнорируя подсунутые мною тосты. Иногда высочайшей чести удостаивался бекон — Шерлок таскал его прямо из моей тарелки, неприлично облизывая пальцы от жира и масла. Это внимание к еде расценивалось мной как несомненная победа, а снисходительное шерлоково фырканье «раб желудка» в мой адрес нисколько не обижало. Если к завтракам с Шерлоком команда привыкла быстро, то наша тесная дружба с ним ещё долго вызывала удивление — на их памяти Холмс никогда не принимал чужую заботу и для всех оставался закрытой книгой. Даже с Грегом и Молли он предпочитал держать дистанцию. На меня это правило не распространялось. Как бы странно это ни звучало, но Шерлоку Холмсу было чуждо понятие личного пространства. С точки зрения Шерлока, всё было предельно просто — его микроскоп, его колбы, его биплан, его Джон Ватсон. Для него было вполне естественным по-свойски прихлёбывать кофе из моей кружки («Джон, тебе что, жалко пары глотков?»), совать любопытный нос в переписку с Гарриет — с ней я всё-таки помирился, хотя виделись мы от силы раза три — и возмущённо комментировать «Записки пилота Его Высочества», попутно поясняя, в каком месте я излишне увлёкся ненужными деталями, упустив Очень Важные Факты. — «Мой друг Шерлок Холмс, выдающийся во всех смыслах этого слова человек, оказался весьма невежественным в некоторых аспектах...» — зачитывал он вслух, меряя шагами нашу маленькую гостиную. — Серьёзно, Джон? Что именно в слове «у-да-лил» ты не понял? Зачем мне знать о коронации Георга VI? Постой, разве у нас не королева? Шерлок вполне мог навалиться на меня со спины и показывать особо интересные, по его мнению, газетные объявления, почти повиснув на моём плече. «Чёрт, да ты меня своими костями насквозь продырявишь», — для вида бурчал я, покрываясь мурашками от жаркого выдоха в ухо, и Холмс отодвигался. Правда, надолго его не хватало, и всё повторялось вновь. Однажды мой несносный напарник влетел ко мне в душевую, когда я в костюме Адама доблестно сражался с напором ледяной воды — ну и получил же он тогда! Несомненно, Шерлок Холмс порой был ужасающе бестактным, призирающим условности и правила, но всё же удивительным и восхитительным засранцем. Отчитывая его за ребяческие выходки, я поражался — безжалостный к чувствам окружающих, сам Шерлок был очень ранимым в любых вопросах, касающихся человеческих отношений и привязанностей. По какой-то удивительной причине он выбрал меня объектом своей дружбы и открылся совершенно с другой стороны. Со мной он делился редкими воспоминаниями о детстве: долгое время старший брат Майкрофт был для него самым близким другом и наставником, пока ему не пришлось покинуть Шерлока ради карьеры в министерстве. Шерлок говорил ровно и безэмоционально, но я чувствовал его горечь, как свою. Броню юношеской обиды на брата смог пробить только Грегори, который взял шефство над мальчишкой и принял его в команду. А потом появился я. Мне было позволено прилюдно нахлобучить ему лётный шлем, заправляя выбивающиеся кудри, или — о, Боже! — отправить в мусор очередной крайне «ароматный» эксперимент. Команду забавляли наши перепалки и удивительное, несвойственное Шерлоку терпение — Грег фыркал в кулак, стараясь скрыть улыбку, Пол и Салли подтрунивали, называя нас женатиками, и только Молли грустно вздыхала. Я не обижался, справедливо полагая, что настоящая дружба сродни браку, за исключением некоторых... моментов. Забота, понимание, поддержка... Разве нужно для счастья что-то ещё? Этот вопрос оставался без ответа подозрительно долго, но однажды пришел и его черёд.…. ✈ ….
— ...А я говорю, что меня это не интересует, парень! И листовки свои забери отсюда, нечего мне всякий хлам тащить, — сердитый голос Грегори раздался из-за ворот ангара. В ответ ему что-то сдавленно пробормотали, а затем тёмный силуэт Лестрейда появился в узком проёме приоткрытых ворот. — Совсем замучили, в городе вообще прохода не дают, — пожаловался он, раздражённо стягивая с головы кожаный шлем и разматывая шарф. — Уже официально объявили, что надвигается война, партии сцепились, а чёртовы фанатики только масла в огонь подливают. Ох и рванёт! — Грегори устало потёр лоб и махнул рукой. — Ты не обращай внимания, что ворчу, просто за день уже человек пять подошло с агитационными листовками, а этот так и вообще по лестнице к нам влез. Я согласно покивал, спрыгивая с подножки Электры, сжимая в руках свою ношу — Шерлок попросил забрать его куртку из кабины. — Кстати, с почином! Читал твои истории о расследованиях Шерлока. Это было здорово, скажу я тебе! Я даже половины не знал. Ты же в курсе, как он не любит рассказывать о своих методах, да и вообще... — лицо Лестрейда осветила гордая улыбка — ни дать, ни взять счастливый старший брат, рассказывающий о достижениях младшенького. — А как Шерлок отреагировал? Я усмехнулся: — Он так занят последним изобретением, что ничего вокруг не видит. Попросил сообщить, если дело Картрайта сдвинется с мертвой точки, но у них там столько всего, что расследование встало. Грегсон и его ребята меня принимают уже как родного. — Совсем ничего нового? — нахмурился Грег. — Увы, — покачал я головой. — Поэтому у меня в доме находится слегка тронутый механик, заваливший гостиную какими-то трубками и тряпками. А вчера он опять до ночи кипятил что-то дико вонючее, — пожаловался я. — Одно радует: на леднике нет никаких ушей и глаз. Ни свиных, ни человеческих. Я с содроганием вспомнил утро, когда обнаружил в измазанной кровью раковине настоящую человеческую ступню, старательно разделанную на манер медицинского пособия, чтобы было видно прочные сухожилия. На зеркале висел подробный чертёж действующего (теоретически) на пару ножного протеза и записка «Не трогать ни при каких обстоятельствах», с размашистой подписью и припиской: «P.S. Даже если очень хочется, Джон». Грегори хитро усмехнулся: — Я тебе не рассказывал, как он напугал Андерсона, подвесив руки скелета над дверью кухни? Пол в темноте наткнулся на них и перебудил весь лагерь! Я прыснул со смеху. Нас прервал взволнованный голос Молли: — Эй, здесь кто-нибудь есть? Мы выглянули из нашего укрытия за крылом самолёта. — Ох, Джон, я тебя искала в домике, а Грегори вообще не было... Я же не помешала? — девушка нервно переминалась с ноги на ногу. — Что такое, Мол? — насторожился Лестрейд – у Молли был растерянный и взбудораженный вид. — По-моему, на кухне сейчас будет драка! — выпалила она. — Что?! Пока мы спешили по длинному коридору, голоса становились всё отчётливее, будто кто-то прибавлял громкости радио: — ... ты всегда ко мне придираешься! Подумаешь, взял какую-то тряпку, у тебя их вон сколько! — занудное бубнение Пола я узнал сразу. — Андерсон, — снисходительно протянул знакомый мне баритон, — предполагается, что если ты всё-таки принадлежишь к виду homo sapiens, то хоть немного умеешь думать, анализировать и делать выводы. Даже тех ничтожных процентов, которые использует твой крошечный мозг, должно было хватить, чтобы понять — это не просто тряпка, а высокопрочная парусина с особенной пропиткой. На которую я, между прочим, убил несколько ночей, — голос Шерлока буквально сочился ядом. — Удручающий факт, но твой разум явно сосредоточен не в том месте, если судить по тошнотворно счастливой Донован. — Оставь эти штучки для своего дружка Ватсона, — зашипел Пол. — Или он тебе не дружок, а кто-то ещё? Точно! Или нет? Джон ведь нормальный мужик, а даже если и нет, разве он позарится на тебя? Ты ведь даже не... Остаток фразы я не расслышал, потому что злой как сотня чертей Грегори Лестрейд ворвался в кухню. — Что здесь происходит? — рявкнул Грег, уперев руки в бока. Раскрасневшиеся парни стояли посреди кухни нос к носу, как два бойцовых петуха, готовых накинуться друг на друга и проредить обидчику перья. Вздрогнув от резкого окрика, Шерлок обернулся. Я остолбенел, столкнувшись с ним взглядом — его светлые глаза, в которых я обычно наблюдал азарт, скуку или иронию, казались почти чёрными от наполнившей их ярости и боли. Словно в замедленной съёмке, я увидел, как Шерлок потемнел лицом и неожиданно бросился вперёд, сбивая противника с ног. Вцепившись друг в друга, оба пилота повалились на пол, потеряв опору и равновесие. Грохот двух тел, ругательства и звуки возни перемежались звоном кастрюль — в надежде за что-то уцепиться, Андерсон утянул за собой скатерть вместе со стоящей на ней утварью. Нам с Грегом потребовалась пара секунд, чтобы разнять спеленатых длинной скатертью драчунов и развести их по углам. — Вы команда, а не участники кулачных боёв! — прорычал Грег, за шкирку вздёргивая Пола на ноги. — Сейчас как отправлю мыть самолёты с мылом, даром, что не курсанты! Вручную! Шерлок метал яростные взгляды в сторону Андерсона, гордо подняв всклокоченную голову; под глазом наливался нежной синевой внушительных размеров синяк, а нижняя губа обильно кровоточила. Хотя, должен признаться, что Пол выглядел не лучше, баюкая выбитые пальцы правой руки. На последнего я вообще старался не смотреть — боялся прибить ненароком. Спасибо Грегу, вторым пилотом занялся он. — Ненормальный! Он бде дос сломал! — гнусаво пожаловался Пол, здоровой рукой вытирая капающую из носа кровь. Что же он такого сказал Шерлоку, что тот не выдержал? — Сейчас поправим, — зловеще пообещал Грег. За его спиной испуганной мышкой замаячила Молли. — Я разберусь, — успокоил я Лестрейда и дёрнул Шерлока за собой по коридору. Вслед нам неслось жалобное звяканье посуды и грязная ругань Андерсона, которому вправляли нос. Втолкнуть протестующего Шерлока в его комнату и достать из шкафа аптечку было делом пары минут. Гораздо дольше я убеждал Холмса в необходимости обработать боевые раны. Его комната оказалась копией моей, только гораздо более обжитой. К слову, она была совсем не похожа на то поле боя, в которое он превратил гостиную. — О чём ты вообще думал? — прошипел я и смочил ватный тампон спиртом, в сердцах плеснув гораздо больше, чем нужно. Содержимое бутылки закапало на пол. — Дьявол! Неужели стоило размахивать кулаками ради куска ткани? Холмс в ответ угрюмо насупился. Угнездившись на кровати и подтянув длинные ноги к себе, он осторожно потрогал разбитую нижнюю губу, оценивая нанесённый ущерб со всех сторон. Полученные данные его не воодушевляли. — Не в этом дело, — Шерлок сердито блеснул глазами и зашипел, задев ранку. В тусклом свете его лицо казалось даже бледнее обычного, и рот с разбитой губой выглядел до неприличия ярким. — А в чём же? Мальчишки, — пробурчал я, забывая, что и сам не намного старше. Отчаянно желая поколотить Андерсона, я жестом потребовал придвинуться ближе и отставил бутылку. Холмс нехотя повиновался. Шерлок вздёрнул подбородок и упрямо смотрел в пол, пока я, плюнув на обличительные речи, аккуратно смачивал покрасневшие края ранки на губе: выглядело гораздо страшнее, а на деле даже швы накладывать не придётся. Скользнув оценивающим взглядом — синяк-царапины-губа — я невольно зацепился за расстёгнутый воротничок рубашки Шерлока. Верхняя пуговица оторвалась в драке, и теперь на её месте торчал неопрятный нитяной хвост. Из-под белой ткани заметно выглядывала полоска бинта, перетягивающая грудь почти до самых ключиц. Я прищурился. Куда он уже успел влезть? — Так, а тут что, ты ударился? — с подозрением спросил я, от души надеясь, что там ничего серьёзного. — Давай посмотрю рёбра? И совсем не ожидал, что Шерлок вцепился в свою рубашку мёртвой хваткой, стискивая воротник у самого горла, и отскочит от меня едва ли не на ярд: — Нет, всё в порядке! — выпалил он. Не знай я его, подумал бы, что Шерлок меня боится. Для человека, у которого сломаны рёбра, он слишком резко и много двигался, это немного поумерило мой пыл. Не хочет — ну и не надо, не силой же мне его раздевать! Скатывая новый ватный тампон, я вздохнул: — Умоляю, больше не бросайся лупить каждого, кто пытается тебя задеть, запасы ваты не бесконечны. — Холмс хмыкнул, очевидно, не соглашаясь. — Давай, двигайся сюда, ещё нужно обеззаразить порезы на щеке. Шерлок покорно сел обратно. Мне пришлось перехватить его под подбородок, чтобы промакнуть мелкие царапины — после того, как он перестал настороженно на меня коситься, доверительная расслабленность стёрла резкие чёрточки у губ, из плеч ушла напряжённость. Шерлок сидел с закрытыми глазами, почти не дергаясь от холодного прикосновения смоченного в спирте тампона. Тёплая кожа под пальцами немного кололась щетиной, едва заметной в плохом освещении комнаты. Грудь Шерлока то медленно поднималась, то опускалась, и было в этом размеренном спокойствии что-то особенное, абсолютная гармония, полный штиль, отчего я поддался моменту и, не выпуская из пальцев ватный тампон, мизинцем отвёл со лба особенно непослушную прядь. Шерлок удивлённо распахнул глаза. Внезапное понимание того, насколько двусмысленно всё это выглядит — мои пальцы, аккуратно удерживающие его подбородок, Шерлок, который сидит так близко, так открыто, с затаившейся в уголках губ улыбкой и доверчиво запрокинутым лицом, словно в ожидании ласки — обожгло меня стыдом. В животе что-то сладко ёкнуло, точно кто-то осторожно задел напряжённую струну, и её тихое басовитое гудение вместо того, чтобы затихнуть, нарастало и нарастало в такт ускоряющемуся биению сердца. Рука дрогнула, отчего влажный кусочек ваты неловко соскользнул по острой скуле и мазнул по линии челюсти. Не отрывая от меня взгляда, Шерлок вздрогнул и приоткрыл рот — между покрасневшими, словно зацелованными губами влажно блеснул ряд ровных зубов, а его лицо приобрело растерянное и немного любопытное, точно у ребёнка, выражение. У Шерлока была тонкая, прозрачная кожа над веками, сквозь которую просвечивала сеточка фиолетовых капилляров, а на переносице расположилось несколько едва заметных веснушек. Почему я раньше этого не замечал? Это нормально, видеть красоту мужчины, моего друга, и открыто восхищаться ею? Даже если и нет, я не мог отвести взгляд. Светлые глаза, чуть прикрытые полукружьями ресниц, завораживали, притягивали меня, словно магнит. Они были так близко, что я видел всё — каждую чёрточку, крошечную тёмную точку прямо у зрачка, там, где серебристо-голубая радужка отдаёт зеленцой; как дрогнули ресницы, чёрные в основании и почти бесцветные на самых кончиках. Дёрнулся острый кадык. Напряжение в воздухе было настолько ощутимым, что его, казалось, можно потрогать руками, плотное и густое, словно предгрозовое облако. Моя злоба на Андерсона, которая до сих пор ворочалась в груди, уступала место чему-то другому, превращалась во что-то новое, первобытное. В то, что появилось, когда я судорожно царапал песок, чувствуя во рту горько-солёный железный привкус собственной крови. В то, что ликовало во мне, когда шасси отрывалось от земли, и мой самолёт решительно взмывал в воздух, чтобы растаять в безбрежном небесном просторе крошечной точкой... В то, что билось в клетке из барьеров и запретов, но продолжало желать, жаждать прикоснуться, стереть чужие отметины на тонкой коже или перекрыть своими, впиться губами и зубами в этот идеально очерченный, влажный рот... Во что? Когда Шерлок посмотрел на мои губы, я, кажется, перестал дышать, признавая своё полное поражение перед его магнетическим взглядом. В груди стало тесно, словно пульсирующее сердце разбухло до неимоверных размеров, с треском раздвигая рёбра и сминая лёгкие. Шерлок едва слышно выдохнул и медленно, очень медленно поднял руку, касаясь кончиками пальцев моей руки, которая всё ещё удерживала его лицо. Горячие пальцы обожгли запястье, но не оттолкнули. Время замедлилось и замерло. Лёгкий стук в дверь разрушил хрупкое очарование момента — Шерлок моргнул, а я отшатнулся, с энтузиазмом пускаясь на поиски свинцовой примочки. С преувеличенным энтузиазмом, если честно. Да, чёрт возьми, где же она?.. — Я не помешала? Ох, Шерлок, — Молли прижала узкую ладошку ко рту, увидев разукрашенное лицо Холмса, — я принесла тебе примочку от синяков. — Спасибо, Молли, — сухо поблагодарил девушку Шерлок и, смерив меня нечитаемым взглядом, поспешил встать с кровати. Не говоря ни слова, я вылетел из его комнаты, чувствуя, как щёки заливает предательский румянец.…. ✈ ….
OST Thomas Newman — Four Elections Я избегал Шерлока до наступления ночи: поначалу отсиживался в главном корпусе, а потом часами бродил по трапам, до тех пор, пока холодный ветер не остудил мою больную голову. И дело было даже не в том, что подобная связь каралась тюремным заключением. Да, в самом сердце Империи подобное поведение вызывало резкое осуждение и даже могло привести за решётку, но на войне дела обстояли гораздо проще. Кто-то заводил разовые интрижки, которые в некоторых случаях превращались в краткосрочные (а на войне иных и не бывает) романы; кто-то не считал нужным отказываться от протянутой «руки помощи», и никому не приходило в голову настрочить донос. Война отсекала всё наносное, и каждый старался урвать свой кусок счастья и спокойствия, пока это было возможно. Кому, чёрт возьми, какое до этого дело. Но здесь... Признаться, я испугался, и у меня было бесконечное количество «потому что», которые могли бы оправдать моё поведение. Потому что это мой лучший друг, мой единственный друг за бесконечно долгое время, и я не мог предать этой дружбы. Потому что… Господи, это же Шерлок. Он мог вообще не понимать до конца, что происходит, и действовать, основываясь на инстинктах и бурлящем в крови адреналине. Я сам толком ничего не понимал, и это пугало до дрожи в руках. Ожидание серьёзных разговоров оказалось напрасным — к моему приходу Шерлок крепко спал в кресле перед прогоревшим камином, выпустив из рук какой-то справочник и пару исписанных листков. Длинные ноги в домашних туфлях смешно упирались в каминную решётку, отчего в сердце кольнуло что-то, напоминающее нежность. Шерлоку всегда было тесно, особенно учитывая скромные размеры нашего домика. Нашего. Подавив грустную усмешку, я собрал листки с пола. В слабом свете я смог различить схематичное изображение кожистого, как у летучей мыши, крыла и каркаса, крепления, тросы, а поверх всего — формулы, написанные острым убористым почерком. В памяти всплыло что-то о новом изобретении, но я слишком был занят своими заметками и слушал вполуха. Не желая тревожить друга, я тихо положил на стол тот самый кусок парусины, которым Андерсон попытался вытереть руки — после того, как я почти час корпел над ним с растворителем, пятна почти сошли. — Спокойной ночи, Шерлок, — хрипло шепнул я, накрыв его своей курткой, — и прости меня. — Je suis désolé**, — невнятно пробормотал Шерлок, беспокойно завозившись в кресле. Немного постояв над ним, я поднялся к себе. Становилось всё холоднее, как будто из меня выпили всё тепло, оставив пустую ледяную оболочку.…. ✈ ….
Флэшбэк. — Я могу поспорить, сейчас вы увидите то, чего не могли представить даже в самых смелых мечтах, — Профессор раскладывает на зелёном сукне стола наброски и чертежи. Картрайт пьяно щурится, пытаясь сосредоточиться, и когда ему это удаётся, цокает языком: — И вы проспорите. Я даже встречал одно такое, когда понадобились... некоторые доработки. И не замечает, как в глазах его собеседника загорается дьявольский огонёк. — Мне нужно имя. ____________________________________________ * линии Силы, известные также как лей-линии, http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9B%D0%B5%D0%B9-%D0%BB%D0%B8%D0%BD%D0%B8%D0%B8 * Laisse-moi. Je suis très fatigué — Отстань. Я очень устал (фр.). * Je suis désolé — мне жаль (фр.)