Замена судеб

Утро я встретил с закрытыми глазами — проспал, грубо говоря. Как и Огнегрив, и Синяя Звезда, и ещё добрая половина племени. И не удивительно. Коты целый день выглядели потерянными, растрепанная шерсть попахивала дымом, некоторые кашляли. Сейчас никто не мог с уверенностью сказать, что будет завтра. А речное племя? Да, они нас приютили, но отрубите мне хвост, если они никогда нам это не припомнят. А ещё Щербатая… Лоскут погиб. Старика похоронили на землях речного племени. А Щербатая осталась в сгоревшем лесу. Как и Кривуля. И никто не мог с уверенностью сказать, что они живы. Никто не мог с уверенностью сказать, что они мертвы. Пестролапка, конечно, была уверена в первом, но разве это так? Я бы хотел пойти и поискать их, но, как сказал Крутобок, с утра из леса всё ещё пахло гарью. В полдень пошел дождь. И когда он кончится, Огнегрив, я и Крутобок пойдем искать Щербатую. Крутобок… Как же ему сейчас было тяжело! Дети, из-за которых он и ушел, воспитывались королевами, и постоянно быть с ними он не мог. Друзей у него нет, что не удивительно. Ну Невидимка. И всё. Не знаю, как Метеор относится к зятю, но многие точно не рады Крутобоку. И Частокол, наставник мой ненаглядный. Целый день прилежно дрых под кустом. Может этот случай смог на него повлиять, и он снова станет тем наставником, которого я внимательно слушал и уважал? Если нет, то я знаю, что делать. И мне это не нравится. Совсем. Ближе к вечеру дождь закончился. Крутобок пошел к Метеору, чтобы тот отпустил его с нами. Огнегрив же, глашатай, и, отдав распоряжения, мог спокойно пойти на поиски. Я же предпочитал умереть на месте, чем ещё хотя бы секунду провести в безызвестности. Да и Пестролапке я обещал найти Щербатую. Живой. Боюсь представить, что будет, если старая целительница мертва. Вскоре Крутобок вернулся. С Метеором. Я впервые видел предводителя реки вблизи. Прежде всего замечаешь странное положение челюсти. И если бы не его положение, я бы позволил себе улыбнуться. Но грозный взгляд синих глаз отбивает такое желание. — Крутобок сказал, что хочет сходить с вами на разведку. Почему вы хотите взять его, а не пойти вдвоем? — Мы не знаем, что ждет нас в лесу, а многие наши воины не в состоянии защититься. И мы потеряли в огне двух товарищей. Не хотелось бы искать их в одиночку, — Метеор несколько секунд обдумывал слова Огнегрива, но вскоре кивнул. — Хорошо. Я отпускаю Крутобока с вами. Мы почтительно кивнули. *** Лес выглядел ужасно. Обгоревшие стволы деревьев устремлялись высоко в небо, отчего у меня возникло ощущение беспомощности. Под ногами была ужасная смесь из сгоревшей травы, воды и пепла. Исчез запах добычи. Вместо него невыносимо воняло дымом. А главное – было тихо. Привычные шорохи дичи исчезли. Гнетущая тишина была в лесу. В моём доме. Мы молча шли по знакомым местам. Вот это обгоревшее дерево – дуб, нас частенько тренировали здесь. Тогда он казался мне большим и могучим. Сейчас же – обгоревшая древесина внушала ужас. Казалось, только дотронься, и ты сломаешь его. Вон та маленькая полянка — место моих ночных тренировок с Частоколом. Когда-то зелёная, сейчас она была скрыта за упавшей липой. А вот Песчаный Овраг. Теперь он, хех, Овраг-Полный-Золы. Такое чувство, что вместо песка уголь. И как же оруженосцы теперь будут тренироваться?.. Ни Огнегрив, ни Крутобок ничего не говорили. Но им было тяжело — Крутобок постоянно то останавливался, то ускорялся, то вертел головой из стороны в сторону. Огнегрив же, по мере нашего продвижения, становился всё мрачнее. Но вскоре мы забрались на холм. И замерли. Если лес выглядел ужасно, то лагерь отвратительно. Лишенный защиты леса, лишенный своей красоты, лишенный жителей. Вместо папоротникового туннеля – куча обгоревших стеблей. Мокрая поляна лишилась трав и теперь была вся черная. Палатки обгорели и выглядели как декорация к фильму ужасов. И даже Скала почернела от копоти. Мой дом… Сможем ли мы теперь тут жить? Тут Огнегрив стремительно понесся вниз. Мы с Крутобоком последовали за ним. Когда мы миновали обгоревшие стебли папоротников, то я замер. На земле лежало обгорелое тело Кривули. Некоторое время мы молчали. — Я похороню её, — сказал, наконец, Крутобок. — Я с тобой, — сказал я. Он кивнул. Мы подняли тело старухи и понесли его к погребальному месту. Я старался не всматриваться в обожжённое тело и дышал через раз. То, что огонь сделал со старухой – ужасно. Даже не верится. Даже не хочется верить. Вскоре мы дошли до погребального места. Молча мы стали рыть могилу. Землю, видимо из-за дождя, было легко выкапывать. Вскоре мы закончили. Аккуратно положили тело Кривули и закопали. Старуху даже ночным бдением не проводили. Некому было. — Как думаешь, — вдруг спросил Крутобок, — сможет ли этот лес стать прежним? Я внимательно посмотрел на его усталую морду. Он же тоже любит этот лес. Он тоже по нему скучает. Он тоже хочет вернуться. Сюда?.. Я вздохнул. — Лес-то прежним станет. А вот коты – нет. *** Возвращались мы поздно и с дурными новостями: Щербатая мертва. Когда Огнегрив сообщил нам это, я не хотел ему верить. Щербатая, наглая старуха, которая всё время заставляла меня принимать её горькие травы, которая постоянно ворчит – мертва? Да быть того не может! Я скорее в летающих ежей поверю. Но это было правдой. Когда мы пришли к соплеменникам все, а особенно Пестролапка, с надеждой на нас посмотрели. Синяя Звезда встала и подошла к нам. — Вы нашли Щербатую и Кривулю? — Я опустил глаза. Крутобок тяжело вздохнул. — Они мертвы, — с болью в голосе ответил предводительнице Огнегрив. Пестролапка зажмурилась, как будто её ударили. Синяя Звезда подошла к Огнегриву и что-то тихо ему сказала. Я же смотрел, как Песчаная Буря с Пеплогривкой успокаивают Пестролапку. — Грозовое племя сегодня же возвращается домой! — вдруг объявила Синяя Звезда. И как бы мы ни старались её отговорить – бесполезно. Она была полна решимости и непонятной мне злости на Крутобока, когда тот предложил ей свою помощь в восстановлении лагеря. — Поверь, у неё есть причины так говорить, — сказал ему Огнегрив. Мне они были неясны. Тем же вечером Грозовое племя вернулось на свою территорию. Территорию, которую я не мог назвать домом. *** Дни стали проноситься стремительно, словно рыбы в воде. Они пролетали за охотой (чаще всего безрезультатной), патрулях, ибо не ослаблять же нам границы!, борьбе с голодом и сном, а так же восстановлением лагеря из веток. Такая защита не внушала никому доверия, но можно было хотя бы не бояться уснуть в лагере. Все коты были уставшими и похудевшими. И больше всего опасений вызывала Синяя Звезда. Она редко выходила из своей пещеры, редко ела, и даже не интересовалась делами в племени. Многих, как и меня, это злило. Очень сильно. Особенно редкие взгляды Частокола, который как будто говорил – а вот с Когтем всё было бы по-другому. А вот Пестролапка держалась молодцом. В заботе о племени она забыла своё горе и вела себя как настоящая целительница. Может, это и к лучшему… И вот, в один из этих бесконечных одинаковых дней Огнегрив объявил: — Синяя Звезда не пойдет на совет. Его тут же завалили вопросами, кто-то завыл. Буран пытался успокоить толпу, а я тихо злился на предводительницу. Почему сейчас она так себя ведет? Предательство Когтя не могло так её сломить! Тогда почему? — Получается, что Грозовое племя тоже не пойдет? Без предводителя племя – не племя! — Частокол! Ну кто же ещё может сейчас злорадствовать! Мне показалось, или он посмотрел на меня? Огнегрив какое-то время говорил ободряющую речь, что немного успокоило племя. Всё-таки Огнегрив прирожденный предводитель! — Я возьму с собой Частокола, Острого, Кисточку, Песчаную Бурю, Бурана, Уголька и Белыша! — интересно, он настолько не хочет спускать глаз с Частокола, что берет его на совет, или есть другие причины? Но когда Частокол снова стал с ним спорить, то понял, что угадал. Огнегриву пришлось проявить всё свое красноречие, чтобы коты шумно поддерживали его. Теперь настала моя очередь победно смотреть в затылок Частокола. Тот, словно почувствовав мой взгляд, обернулся. Ещё какое-то время мы смотрели друг на друга. Учитель и ученик. Предатель и кот из другого племени. Забавно, верно? Кто-то толкнул меня, и я отвел взгляд от Частокола. Когда я снова посмотрел на него, он уже шел за Огнегривом. *** На поляне уже присутствовали коты племени Ветра и Речного. Огнегрив сразу куда-то пропал, как и Частокол, как и все грозовые коты. Я недолго стоял в недоумении, но вскоре увидел знакомую спину. — Ветрохвостка! — она обернулась. Потом узнала меня и улыбнулась. — Острый! Как я рада тебя видеть! — она подбежала ко мне, — как ваш лес? Всё… в порядке? — я горько усмехнулся. Из смерти Щербатой не стоит делать тайну. Но про то, что мы от голода чуть ли не падаем у меня хватит мозгов смолчать. — Всё лучше, чем могло быть! Мы даже вернулись в лес, и изо всех сил восстанавливаем его. Дичи мало, но скоро её станет больше. — Я не об этом, — ласково сказала Ветрохвостка, — при пожаре… все уцелели? — вот я идиот! Сразу стал корчить гордого воина племени. Ветрохвостка – королева! Конечно ей здоровье котов важнее военной мощи. — Мы потеряли двоих. Кривулю и Щербатую, — Ветрохвостка тихо вздохнула. — Сочувствую. Я… Знаю каково это, терять близких котов… — я дотронулся хвостом её плеча. — Не надо говорить, если не хочешь, — она, посмотрев на меня, кивнула. Был в её взгляде какой-то непонятный мне вопрос, какая-то странная жалость. Но за что? — Кстати, на этот Совет пришел Совёнок, — сказала она. Тут же откуда-то вышел маленький оруженосец. Белый и с оранжевыми глазами, которые смотрели на меня из-под лба. Я улыбнулся. — У тебя очень хорошие дети. Они обязательно станут сильными воинами, — она улыбнулась в ответ. Мы ещё долго говорили о всякой ерунде, Совёнок изредка вставлял свои пять слов. Умный малый. И кого-то он мне напоминает. Что-то давно забытое… Но вскоре коты начали мяукать от нетерпения. — Скоро луна зайдет! — Где же Ночная Звезда? — тихо спросил я. — Он мертв, об этом говорил Мокроус, — я задумчиво кивнул. Если вспомнить тех двоих котов, то они что-то говорили про болезнь. Всё так плохо? Звездный Луч и Метеор уже вскочили на скалу. Огнегрив медленно пробирался через толпу к скале. Тут со склона холма раздалось: — Он уже здесь! Коты будто взбесились. Многие повставали на задние лапы, сзади начала напирать толпа. Все хотели узнать – ну кто же стал новым предводителем? — Ох, не толкайтесь! — воскликнула Ветрохвостка, прикрывая Совёнка от толпы. Я помог ей. В этой давке и лапы сломать могут. Вот предводитель, шоу тут устроил! — Не толкайтесь, тут котята маленькие! — зашипел я на ближних котов. Безрезультатно. Кто-то наступил на лапу. Я повернулся к обидчику, но тот уже в шоке замер смотря на нового предводителя. Нехорошее предчувствие скрутило мне живот. Я обернулся. Между двумя предводителями сидел огромный кот. Тот, кто не должен тут находится. Тот, кто не должен жить в этом лесу. Тот, кто испортил мне жизнь. Тот, кого я ненавидел и мечтал убить. Я как будто слышал победный смех Частокола. Там сидел Коготь. — О нет… — тихо произнес я. Ветрохвостка с любопытством на меня посмотрела. — Это же ваш бывший глашатай. Почему он предводитель племени Теней? — я сглотнул. Если Огнегрив ничего не сказал, то и я не должен. — Это… Долгая история. Огнегрив присоединился к предводителям. К моему удивлению, он ничего не сказал о предательстве Когтя. Называть этот лисий помёт звёздном именем мне гордость не позволяла. На собрании я следил за Частоколом. Он внимательно смотрел на Когтя, который не потрудился даже посмотреть на него. Мне стало обидно за наставника. На секунду я захотел, чтобы Коготь посмотрел на него, очень незаметно кивнул ему. Чтобы он оправдал предательство. Но ничего не случилось. После собрания все поздравляли Огнегрива. Частокол подошел к Когтю. До меня донеслись слова поздравления. Полосатый воин гордо кивал, а потом что-то тихо ему ответил. Частокол ушел, а Коготь, почувствовав взгляд, посмотрел на меня, как будто спрашивая «ну и что ты собрался делать?..». Я ответил ему гордым взглядом полным решимости, будто отвечая «Я не собираюсь убегать, Коготь. И я сделаю всё, чтобы ты получил по заслугам.». Мы ещё долго могли бы смотреть друг на друга, но тут меня окликнула Пеплогривка. Я пошел с ней, за племенем, в лагерь. Она что-то говорила, но я не слушал. Вскоре она поняла, что я не в настроении говорить и ушла вперед. Я же замедлил шаг и, отстав от племени, прыгнул в кусты. У меня были на то причины. Частокола в строю я не видел. *** Он нашелся возле Совиного Дерева. Я сидел в кустах и наблюдал. Тут он произнес: — Тебе что, нравится наблюдать за мной? — я устыдился, как школьник, пойманный на списывание. Но, собравшись, вышел из кустов. — А тебе много радости предавать племя? — он ухмыльнулся. — Спроси об этом Крутобока, ему лучше знать. — Его не тронь, — разозлился я, — на себя посмотри — поздравляешь Когтя, шушукайтесь с ним, на обратной дороге ты непонятно где — и не предатель? И не говори, что ты с Когтем звёздами любовался – не поверю, — Частокол расхохотался. — Я не предатель. Трус, подлец, обманщик – пожалуйста. Но не предатель. Я никогда не был верен этому племени. Звездоцап, потрудись запомнить его имя, всегда всё делал для племени. — Например – чуть не убил предводительницу… — он кивнул. — Преданность племени, а не лицам – это я всегда ценил в нём. Он мог нас сделать сильными, понимаешь? А кто мы сейчас? Унижаемся перед Речным племенем, лишь бы они забыли про наш долг? Глашатай – домашняя неженка! У лесного, некогда сильнейшего племени. Домашний, хех! — мне показалось, что Частокол не в себе. Я напрягся. — Этот домашний получше вас двоих будет, — он поднял на меня удивленные глаза. А потом покачал головой. — Ты не понимаешь… Ты ничего не понимаешь! Он же ослабит наше племя, мы же в неженок домашних превратимся! — Пока что он спасал нас. Где бы ты был, если бы он не закричал о пожаре? — Пожар! Щербатая с Кривулей особенно ему благодарны! — А твой Коготь что, спас бы их? — мы резко перешли на крик. — Да! И он бы точно не вернулся обратно так рано! Нет. Он ослабил бы Речное племя, а потом вернулся на свою восстановленную территорию! — Это ты так предполагаешь!, — я остановился. Мне нужно его убедить остаться в племени. Убедить быть воином, а не трусом, — и забудь ты уже про него. Он — предводитель Теней. Не быть ему уже твоим предводителем, — Что-то мелькнуло в глазах Частокола. Что-то, из-за чего у меня сердце забилось быстрее. Из-за страха. — Ты уверен, что он никогда им не станет? — я неуверенно кивнул, — о нет, он может им стать! Он может захватить весь лес, понимаешь? — В его глазах плясали огоньки безумия. Что-то в этот момент во мне сдалось. — Вы оба спятили. — Это вы все спятили, вы! — он расхохотался, — Вы не замечайте его величия, его могущества! Он может всё, понимаешь? Он станет предводителем Тигриного племени! Он и городских котов подчинит себе, будь в этом уверен. И я помогу ему в этом, — я не был уверен, что Частокол не сошел с ума. Но мне захотелось закричать, так, чтобы услышали небеса – не позволю. — Ты собрался шпионить ради него? – почти с отвращением сказал я. Он кивнул. — О да. Он выгребет из этого племени всю грязь, а начнет с Огнегрива. Тебя он не тронет – если ты сейчас согласишься мне помогать, — я скривился от такого предложения. А потом решился. Сейчас или никогда. — Послушай, Частокол, — я вздохнул, — ты был мне хорошим наставником. Я уважал тебя. Ты тренировал меня даже по ночам. Я не забыл этого. Я так благодарен тебе! Всё, что я сейчас знаю – твоя заслуга, — он с непониманием на меня смотрел. Я продолжил, — но потом ты убил Львиногрива. И всё пошло кувырком. Тот наставник, которого я так уважал, который был мне словно отец стал исчезать. В кого ты превратился, а? Это Коготь сделал тебя таким? Груз вины? — воин передо мной постепенно сгорбился, взгляд уперся в землю, его энергия куда-то исчезла. Он как будто постарел. Гладя на него, я не знал — виноват ли я в этом? Что-то в груди защемило. Если бы я имел право, я бы сейчас завыл, — я готов помочь тебе, — его ухо дернулось, — но, пожалуйста, Частокол, забудь о своей преданности Когтю — давай вместе быть войнами Грозы, как раньше. Охотиться вместе, патрулировать, давай… — Хватит! — перебил он меня. От этого голоса я вздрогнул. В нём было столько боли. Стало больно, будто меня поцарапали гигантскими когтями. Если бы я имел право, я бы заплакал — ничего не говори. Это мой выбор, ясно? — он по-прежнему смотрел в землю и говорил тихо, будто себе. Будто убеждая себя, — ты никому не сказал о Львиногриве, ну и что? Хочешь, чтобы я покаялся и стал хорошеньким, как ты хочешь? Всё было хорошо — но тут ты стал совать свой нос куда не надо, — на этих словах я поморщился, будто меня ударили. Лучше бы ударили, — Ты стал слишком много знать. Зачем ты так сделал?.. У Когтя были великие планы и на тебя, и всё потому что я убеждал его — понадобится, понадобится… А ты?.. Сдружился с домашним… И теперь мне ещё что-то заявляешь! — он резко поднял голову. В его глазах я увидел гордость, сожаление… решимость, — Пора сделать выбор, Острый. Либо ты с нами – либо против нас, —я вздохнул. — То есть мне не удастся тебя убедить? — То есть нет. Я всё равно стану предателем, — В этот момент в небе сверкнула молния. Раздались раскаты грома. Частокол, как и любой кот, в испуге съежился, отвлекся от меня. А я продолжил стоять на своём месте. Я не как любой кот. — Не позволю, — прошептал я. И прыгнул. Я много раз обдумывал этот разговор, много раз придумывал ответы Частокола. Всё сводилось к тому, что он либо согласен, тогда вопросов нет, либо он отказывается. И тут я спрашивал сам себя – а что я тогда буду делать? Рассказать о Львиногриве я не мог – Частокол стал бы предателем. Убедить его уйти из племени – тот же результат. Сколько бы я не думал, а сохранить имя наставника чистым, оставить его в память котов добрым и преданным воином я мог только одним способом. Мои зубы впились в его шею. Солёная кровь попала на мой язык доказывая, что это не сон, что я действительно это сделал. Тело, которое я придерживал лапами, задергалось, когти оставляли на лапах и груди множество царапин. Его задние ноги расцарапали мне живот. Но я всё равно его не отпустил. Постепенно удары стали слабее. Тогда я разжал челюсти, чтобы посмотреть в последний раз в его глаза, чтобы увидеть там злобу, ненависть, чтобы прочесть там проклятие… Он с гордостью смотрел на меня. Его пасть растянулась в улыбке. Тело в последний раз вздрогнуло и вытянулось. Внутренние цепи, которые не позволяли мне проявлять эмоции, лопнули. В моей душе что-то сломалось. Уткнувшись носом в его шерсть, я завыл. Вспомнились дни, когда мы вместе тренировались, он показывал мне новые приемы, обучал меня, хвалил. А как он показал мне ту хитрость при ловле кроликов, а? Те патрули, в которых я был счастлив. А как ты удивлялся моему нюху, а я стыдливо скрывал, что не привык ко всему. Как мы тренировались ночами, помнишь это? Ходили потом целый день сонные, а? Те бесконечные солнечные дни, как давно это было! И та первая битва в лагере Ветра. Как мы ловко того толстяка отделали, помнишь же? Ты гордился, ты тогда точно гордился мной. А если вспомнить разговоры наставников, то ты всегда вставлял про меня пару слов, всегда недовольные, но такие гордые… Всегда пытался показать, мол, как мой оруженосец старается! Я же видел это, наставник, точно видел! Как я тогда был счастлив! Наставник, мой единственный наставник… Кто же теперь мне скажет эти слова, кто же теперь меня отругает, а? Наставник, мой наставник… Что же я наделал? Целая буря эмоций вскипела во мне. Думать, что убийство – единственный правильный путь хорошо, пока не сделаешь этот выбор. Ещё я подумал, что бездействие – тоже выбор. И что я буду сожалеть до конца своих дней об этом. И в то же время понимал, что по-другому нельзя, Коготь ещё убил бы котов. Но потом подумал, что коты, которых я, быть может, и не знал, теперь будут жить – а самый дорогой мне кот мертв. Как же я глуп… Впервые я услышал чье-то приближение, а не унюхал. Да и как – по всюду кровь. Я даже не обернулся. Казалось, мне резко стало на всё плевать. — Острый… Зачем… — Потому что я не мог по-другому, Пестролапка, — сказал я, не поднимая головы, — ты же всё слышала, да? Он, может, и предатель, но… но я не хочу, чтобы его таким помнили. Он очень добрый Пестролапка, очень добрый. Пусть его запомнят так. Прошу, — мне показалось, что она кивнула. — Что ты будешь делать? Надо отмыть кровь, а царапины... Скажем, что с лисой сражался, да? Или с барсуком… Но запаха нет, не поверят… Бродяга? Опять запах… Может… — она замолчала. Я, пошатываясь, встал. — Мы не будем ничего говорить, Пестролапка, — я повернулся к ней. Она выглядела растерянной. Я же не посмел взглянуть ей в глаза, понимая, что моя жизнь круто изменилась. И что я самый большой идиот в этом племени, — ты скажешь им правду — Частокола убил Острый. — Но… — удивленно начала она, но я остановил её взмахом хвоста. — Не перебивай. Скажешь — убил и ушел, без объяснений. Огнегриву, если будет сильно напирать, можешь сказать правду. Вот… и всё, — она немного помолчала. — Ты уверен? Мы можем придумать… хоть что-то, — почти умоляюще сказала она. Но я покачал головой. — Не нужно. Я не смогу смотреть в глаза соплеменникам. Я… чувствую себя виноватым. Чтобы сохранить его имя я пошел на убийство… Пестролапка… я правильно сделал? — спросил я её. Она подумала. — Если ты пошел ради него на такое, то он был тебе безумно дорог. Я думаю, ты сделал нужное, — я неуверенно кивнул. В душе, как ни странно, была пустота. Ни радости, ни горя. Ничего. — Я пойду в город — он что-то говорил о городских. Пестролапка… береги себя. Прощай. — Ты тоже береги себя. Пока. Я резко сорвался с места и бросился в сторону Гремящей Тропы. Добежав до неё, я остановился. На противоположной стороне была территория Теней. Там сейчас Коготь. Тот, кто сделал из Частокола свою шестерку… Усмирив гнев и отогнав безумную идею, я повернулся в сторону гнезд Двуногих. И побежал туда. Вскоре я пробежал границу племени. «Прощай, мой дом…» подумал я, чувствую себя последней скотиной. Я забежал на территорию Двуногих и, не заметив забора, врезался в него. Лежа на спине я и смотря на звёзды я думал, что боль физическая не заглушит душевную боль. И что она никогда не пройдет. И что теперь я просто обязан помешать Когтю. И что эти звёзды чертовски красивы…