Жертва

День проходил неплохо. Я уже закончила свои дела и теперь прогуливалась по парку. Ночной кошмар лишь слегка напоминал о себе неприятным и непонятным ощущением под ложечкой, но в целом настроение моё было солнечным и радостным. Птички, как водится, исполняли прекрасные летние трели, деревья шумели от легкого ветра, то ли дирижируя, то ли аккомпанируя светлым и чистым композициям маленьких певцов. А я сейчас направлялась на свидание с самым лучшим человеком в мире! Ах, Вася... Он так мне нравится! Мы встречаемся уже второй месяц. Кажется, что это очень мало, но мне в жизни как-то всегда не везло с сильным полом, в чём я не уставала себя винить, поэтому, когда в моей жизни появился милый и заботливый Васенька, я была на седьмом небе от счастья. Правда, в последнее время я стала замечать в нем что-то, чего я не видела раньше... Мне это что-то не нравилось. Он как будто стал более отстраненным, меньше рассказывал мне о себе, даже замкнулся. Однако чем дальше разговор уходил от него самого, тем доброжелательнее и радостнее он становился. Наверное, у него что-то случилось. Как мне хочется поддержать его, помочь ему разобраться! Но он всегда отвергает мои попытки, по нему видно, что он не хочет говорить об этом. Может, во мне что-то не так? Может, я плохо его знаю или он боится мне довериться?.. За этими мыслями я и дошла до скамеек в центре парка и наконец-то увидела Васеньку. При виде него у меня, как всегда, закопошились бабочки в животе, однако мне это не помешало, а, казалось, даже возбудило меня. Стройное, накачанное тело, едва прикрытое легкой летней маечкой, волосы, "зализанные" назад... Правда, образ портила банка пива в руке, но я уже привыкла, что Вася научился каким-то волшебным образом сочетать алкоголь и спорт и его совсем не смущало казавшееся мне очевидным противоречие. -Привет, любимый! - Слова рождались легко и непринужденно. Впрочем, разве как-то иначе должно быть между людьми, которые любят друг друга? - Прости, что опоздала. -Привет, Ната. - Мне показалось, или какая-то злость мелькнула в его глазах? Да что сегодня со мной такое?! Какие-то тянущие ощущения, не проходящие с того момента, когда я, дрожащая, очнулась в том углу... Он смотрел на меня как будто устало.. Лицо его было похоже на лицо Марины из сна. Вообще, ее сейчас не было в городе - она еще в июне уехала на какие-то курсы и обещала вернуться только в сентябре. *** Мы гуляли по городу уже несколько часов, разговаривали, смеялись. С Васей я чувствовала себя такой счастливой, он как по мановению волшебной палочки снимал с меня и моё обычное чувство неуверенности, и все мои неприятные переживания. Всё-таки он самый лучший! В какой-то момент Вася зашел в магазин посмотреть на новые модели катеров. Он очень любил собирать уменьшенные модели техники. Я осталась снаружи, стала у витрины-зеркала и решила полюбоваться собой. Длинные светло-каштановые волосы прикрывали шею, ненавязчивый пирсинг в нижней губе придавал, как мне казалось, моему лицу милый оттенок таинственности, синий свитер и обтягивающие светлые джинсы скрывали недостатки, которые, впрочем, никто кроме меня не замечал,. Мне абсолютно не нравились мои бёдра, я считала их слишком большими, но все, и знакомые, и незнакомые люди говорили, что такой вид джинсов мне очень идет. Я как-то даже измерила обхват ног - восемьдесят восемь сантиметров. Просто ужас! А говорят, что это модельные параметры... Я машинально засунула руку в карман, проверяя, на месте ли ключи. Внезапно телефон, лежавший в том же кармане, завибрировал. Я вздрогнула от неожиданности. ...Доставать телефон очень не хотелось. Вибрация в моих обтягивающих джинсах отчетливо передавалась туда, где весь вечер порхали эти надоедливые бабочки. Как приятно! Как будто легкий разряд тока, постепенно нарастающий, приятно щекотал мои ноги, окутывал разум туманом, шевелил всё моё естество, ... В определенный момент я поняла, что пора бы уже ответить на звонок, иначе собраться с мыслями будет довольно сложно. -Алло? - Мой обычно тихий и застенчивый голос сейчас показался мне каким-то слишком томным. -Здравствуйте. Это Наталья Викторовна? - незнакомый мужской голос был каким-то сдержанно грустным. Только сейчас я поняла, что, углубившись в свои ощущения, я совершенно не подумала посмотреть на номер звонившего. -Да, это я. А кто вы? -Зайцев Роман, старший майор полиции города Челябинска, - как-то чересчур отстранённо отрапортовал голос, - Светлана Игоревна приходилась вам матерью? -Да... "Приходилась?! Она и сейчас моя мама!" - ветром пронеслось в голове. - "И откуда опять это странное чувство, как будто сейчас я обернусь и увижу огромные Маринины глаза?.." Секунды тянулись слишком долго. Я чувствовала себя не больше чем марионеткой в руках кукловода. Вот, сейчас он дёрнет за ниточку... -Она погибла в аварии, - мужской голос внезапно сорвался. Сквозь туман я, казалось, услышала плач, за ним почему-то последовали маты. И короткие гудки. ...Невозможно описать чувство, сопровождающее осознание того, что твоего родителя больше нет. Те, кто испытывал его, поймут сразу - животный неукротимый ужас, неконтролируемая дрожь и ощущение абсолютной нереальности происходящего. Всё, что было дорого, уходит глубоко за границы сознания, оставляя лишь открытый рот, широко распахнутые глаза, в которых неоткуда появиться даже слезам. Через какое-то время, показавшееся мне вечностью, я начала различать контуры мыслей, пока бесцветных. Глубочайшее потрясение, с которым еще предстоит как-то смириться и жить. Сейчас я чувствовала себя маленькой, слабой и беззащитной как никогда. Так, собраться! Ехать домой. Найти адрес, куда поехала мама (она уехала в какую-то командировку пару дней назад и должна была вернуться через неделю). Нет, сначала перезвонить этому мужчине. Я не понимала, что время моих решительных действий строго ограничено и очень скоро начнется паника и горе, как не понимала и того, что никакие решительные или не очень действия ничего не изменят; наоборот, почему-то казалось, что сейчас от меня зависит всё. Я повторила в голове разговор и все свои ощущения, сопровождавшие меня в секунды молчания, и неожиданно мыслями вспомнила про Васю. Вася! Васенька мой любимый, теперь ты всё, что у меня осталось. Как же я сразу не подумала! Пойдем, любимый, пойдем вместе. Теперь мы в этой жизни остались вдвоём... Но я искала Васю везде и никак не могла найти. Его нигде не было. Как же так? Куда он мог исчезнуть в такой ужасный момент? Не важно. Нужно бежать домой. Скорее! Пока у меня еще остаются эти последние минуты перед тем цунами, которое уже видно на горизонте, которое гулким и тяжелым эхом откликается в отключенной части разума, отвечающей за чувства... *** Трубку никто не брал. Адреса тоже нигде не было. Что за бред? Моя мама погибла, а я не могу ничего о ней узнать? Так же не бывает! Так не должно быть! ...Я наконец дала волю своим слезам. Я плакала долго, навзрыд, несколько часов. Я ползала по полу в агонии, омывала слезами свою ничего не понимающую удивлённую кошку... Этого не должно быть! Это всё - ещё один кошмарный сон! ...Очередная пустая бутылка пива осколками разлетелась во все стороны. Казалось, прошла уже целая вечность, хотя часы беспристрастно сообщали, что прошло только четыре бесполезных часа в пустоте вечности. Я рыдала безостановочно, но уже почти без слёз, почти беззвучно, и от этого было ещё больнее - когда пытаешься кричать, но звука не получается, и лишь страдание, растапливая котёл, по-адски злобно сверлит голову изнутри. Кошка давно забилась в дальний угол и не показывалась мне на глаза - неужели она сумела почувствовать трагедию? Разум находился в ужасном агонизирующем состоянии. В глубине сознания, правда, уже начали зарождаться мысли о том, что надо же как-то дальше жить, но думать было тяжело. Окружающий меня мир, который крайне медленно вырисовывался в моем пьяном измученном мозгу, был холоден, хмур, без всякой надежды согреть. Я не могла смотреть на эту серую картинку, меня тошнило, шатало, я была совершенно одна. Внезапно туман мыслей нарушил откуда-то издалека тихий-тихий телефонный звонок. Казалось, вечность, как в тумане, я искала телефон. -Алло, Наташ, мне нужно тебе кое что сказать -Вася, милый... - я глотала слезы, язык мой, наверное, заплетался, но разум вдруг обеспечил мне достаточную для разговора ясность. - Васенька. У меня... ум.. -Да хватит ныть! - грубость и резкость Васи ввергла меня в шок, дальнейшие его слова были окутаны едким кислотным дымом, в котором всё отчётливее просвечивали нотки безысходности. - Слушай, Нат. - голос чуть смягчился. - Я не знаю, зачем ты напилась. Но это не важно. Я хотел сказать тебе: мы расстаёмся. Я не люблю тебя. Слышишь, я люблю другую. Может, даже, ты её знаешь, но это не важно. Прощай... *** Ну почему так всегда бывает? Всё сваливается в один момент. Я даже не знала, что было для меня больнее - потеря мамы или любимого. Мамочка, прости меня, пожалуйста, за такие слова. Но я его тоже очень люблю. Как он мог разлюбить? Все же было так хорошо, так прекрасно. Я чувствовала себя ничтожной, униженной, раздавленной. И в этом бессильном и безнадежном состоянии теперь мне предстояло жить еще очень и очень долго. Агония сменилась нездоровым безразличием абсолютно ко всему. Несмотря на стресс и обилие выпитого, в сон не клонило. Ощущение собственной ненужности, и, что важнее, неспособности противостоять абсолютно ничему было главным и единственным из того, что я ощущала. ...И в этот момент что-то переключилось в моей голове. Я решила, что знаю, как доказать себе свою силу. А если не получится - мне это было уже не страшно. Всё вокруг плыло. Объекты постепенно перетекали один в другой, двигались, подчёркивая тем самым несовершенство линий, которыми должны ограничиваться... Я, почти не различая цветов и контуров, шатаясь, но со всё возрастающей решимостью вошла в ванную. Взяла женскую бритву для ног. Кое-как разобрала, вынула лезвие... Вдруг все ощущения разом накалились до предела. Нанизанные на тонкую нить страдания звуки моего сердцебиения и сбитого, неровного дыхания пересекались с непревзойдённой чёткостью зрительных контуров. *** ...В этом есть что-то особенное. Блеск лезвия, с которого капает красная кровь, похожая почему-то на клюквенный мус... Нет, я не слабая. Я не боюсь. Я не собиралась сдаваться. И я не пыталась убить себя. Я увечила себя, как изувечена была моя душа. Первый разрез дался мне с трудом. Я делала его медленно, применяясь. Резала обратные стороны ладоней. Боль была не сильной, но неприятной, жгущей. Каждый миллиметр раны давался мне трудно, но... Казалось, каждый миллиметр облегчал мою душевную боль. И понимание этого стало роковой ошибкой. Ничто уже не могло заставить меня остановиться. "Не жалей себя!" - Размашистыми, резкими движениями я увечила свою руку, - "Раз! - это тебе за Васю, получи, Наташа! Два! - это тебе за маму. А что уж терять - мучайся!"... "Пять - это тебе за то, что всю жизнь была такой слабой и покладистой! Шесть! - а это за то, что боишься противостоять проблемам!" - Порезы складывались в какие-то знаки у меня на руке. "Не жалей себя! Твоя кровь - томатный сок! Будь жестока! Вырежи страдание у себя на руке! И ещё! Ещё! Это же так облегчает боль душевную!.." ..."Да почему же сам процесс доставляет мне удовольствие?!" - Последняя здравая мысль, казалось, пожалела, что высунулась из норки, - "Это ведь неправильно! Да что я вообще делаю?! Господи, что со мной? Неужели всё это - не сон?!" - Беспомощно осмотревшись, мысль поспешила исчезнуть обратно за границу сознания. *** ...Обе руки были вдоль и поперек, от локтей и до кистей, испещрены порезами. Раны кровоточили и ужасно горели, но я этого уже не чувствовала. "Мне не холодно, я не боюсь..." Алкогольный угар, стресс, возможно, потеря крови полностью лишили меня сил, и я уснула прямо здесь, на кафеле, испачканном кровью. Темнота скрыла от моих глаз ужасную картину, тишина избавила мои уши от последнего звучавшего эхом "Прощай"...