Моль 3: Кабуча.

Юркий "змей" паутины схватывает меня за запястье, оплетаясь вокруг конечности, и посылает моё тело в полёт назад, от резкого рывка. Тут же торможу взмахом крыльев, отстраняюсь, дёргаясь вперёд спиной, хватаясь за тонкую нить лапами. Хищник не успевает понять, что произошло, а я уже наматываю на руку, от ладони до локтя по кругу, его синтетическую леску, злобно сверкая глазищами. У ползучего на морде шок. Осматриваю его критически с явным выражением задумчивости на лице. - Не-а, - выкрикивает паук и несётся прочь от меня. Кончик паутины в кольцо и раскручиваю над головой, посылая сгусток нити - лассо - вперёд. Петля цепляется за лапы, что так призывно подняты вверх, скручивая их вместе, сплетая, притискивая их друг к другу. Хищник клацает хелицерами и всем телом подаётся вперёд. Меня словно уносит, тащит прямо, блин. Встаю на пятки и изо всех сил торможу, вот только конечности скользят по гладкому полу, в котором так мило отражается мой светящийся тихим ласковым отливом флуоресцент. - Йи-ха! - прокричал Циан - странный таракан с невозможной причёской, проскакивая мимо нас на МОЁМ мерине. Бля, я ему счёт выставлю за пользование кобылой. Цок, цок, цок, проскакали на кухню. Хм... - И-го-го!! - проорали хором муравьи, прыгая по полу на задних лапах, передними держа между задних по спичке на морду. На головке каждой спички было нечто несуразное из бумаги, больше похожее на голову птицы, а не лошади, но с идеальной гривой волос из... Ик.. бахромы ковра. Эээ... Думаю, отсутствие части ковра спишут на моль. Стоп! А где они ковёр-то нашли? Блин, я отвлёкся. Ползучий воспользовался моей заминкой, и когда я повернул голову в его сторону, то пожалел, что потерял членистоногого из виду. - Ох! - вырвалось из моего горла задушенно. Разорвав петлю на лапах с изяществом мишки Грызли*, он послал тело вперёд, пригвождая меня к полу. Лапами, ВСЕМИ, припечатал мои: тело, крылья и руки/ноги к паркету, забавно раскорячившись надо мной. Даже не пошевелиться. А я и не хочу. Лежу и смотрю на него. В его глаза. И тону, затягивает, как в вязкую трясину, наполненную тонким ароматом обожания, хищных инстинктов и упоительного чувства обладания. Эти ощущения так разрозненны и так пронзительны, что непонятно, кто кем обладает, но главное, что так оно и есть. Не могу больше просто вожделеть, прогибаюсь в спине, пытаясь спихнуть с себя этого пушистого. Он трётся своим телом о моё, и я зверею от ощущения такого незамысловатого касания. Лапы этой..твари дрогнули, я это быстро заметил и тут же вывернулся из-под ползучего юрким змеем. А он, он скатившись с меня, просто вскочил на ноги, тяжело дыша, полной грудью, громко и надсадно, сверкая во тьме глазами. Красивый, сука! Уж не знаю чего в нём было больше, злости или возбуждения, но арахн стал остервенело сдирать с себя полоски скотча, не вереща, не крича, и даже не сбившись дыхалкой от боли. Просто. Приходя. В себя. Я аж залюбовался. - Ты встрял, - пророкотал он, прижимаясь брюшком к полу. Бля, пора тикать! Шаг назад. Разворот. И несусь, куда глаза глядят. А глядят они, сволочь, во тьму, тут и с фонариком-то, думаю, заблудиться можно, не то, чтобы просто своими обмылками* рассмотреть. Рычание за спиной напрягает, топот ног - сводит с ума. В теле трепет и наполненность чувством превосходства, что играет в венах густым азартом. Вот чувствую, как пыльца на крыльях дыбом встала. Крылья! Точно. Распахиваю их, резко разворачиваясь и... Окунаюсь в хрупкое и мягкое, на грани чуткости с толикой субтильного, что просто намертво, кажется, прилипло ко мне со спины. Дёргаюсь, шиплю, мотаюсь, но без толку. Я увяз. Паутина. Заковыристым рисунком тонко сплетена в дальнем углу. Ловушка. Она неожиданно тёплая и нежная, как и ЕГО глаза, в противовес его гримасе. Арахнид так жадно наблюдает за мной, стоя на паркете, взирая на меня снизу вверх, задрав голову и дерзко закусив губу. И он так восхитителен сейчас, что невозможно оторваться от лицезрения этого существа. Столько превосходства и гордости в нём, что пыл бьёт через край, столько нежности и страсти. Не только в глазах или позе, даже в самом дыхании. Просто плавлюсь, понимая, что не паутина стала моей ловушкой. Нет, совсем не она. Хищник ловко взбирается по сетке, цепляясь лапами за своё творение, шаг за шагом всё ближе подбираясь ко мне. Не дышу, и пульс молоточками восторга по нервам, упиваюсь. Движения плавные, неторопливые, будто боится спугнуть меня, будто я могу улететь сейчас. Может быть и мог бы попытаться, но сам не хочу. Хотя меня злит, что я так просто попался, растопырившись в капкане в звёздно-вульгарной позе. А лапы охватывают меня вокруг. За спиной сцепляясь в замок. За ногами, под суставами коленей. За лопатками, нежно, почти бережно проходясь конечностями по крыльям. За головой, аккурат на затылке, вплетаясь лапкой в мои волоски. Хочу ему сказать, что я не буду сопротивляться, и меня не надо связывать, не надо меня пытаться запугать, чтобы подчинялся. Я и так всего себя отдам. Хочу сказать, что меня надо отпустить. Но не могу, горло перекрывает и дышать почти больно. Его острый запах царапает лёгкие, и это лишает рассудка. Я странно себя чувствую, очень странно, будто температура охватила всё тело, посылая разум в горячку, и в тоже время мне безумно холодно. Холодно без НЕГО. Без его прикосновений, без его взгляда, без его щелчков хелицерами. И осознание данных фактов, пиздец, как пугает. Мне кажется, что так быть не должно, и в то же время я уверен, что это верно, правильно... Не просто нужно, а чрезвычайно необходимо. - Страш-ш-ш-но? - шипит он мне в лицо, будто сам себе сопротивляясь. - Нет, - тихо, но уверенно отвечаю я, и это действительно так. - Ты точно псих! - рыкает он. А тело трясёт, а тело содрогается, жаждет его касаний, его трепета, так хочется видеть нечто в его глазах. Нечто... доброе. И эта мысль тоже пугает. Понимаю, что он должен пугать, должен отталкивать своим разгневанным видом. Но мне не страшно. Совсем. Кончики нижних крыльев - две прекрасные длинные кисточки - свободны, они тянутся вперёд, а хищник нависает, он рычит и будто хочет укусить. Глажу его. По спинке, повторяя кончиком крыла рисунок. От лёгкого прикосновения он вздрагивает и, почти с хрустом, резко поворачивает голову в сторону крыла, смотрит на него так, будто видит впервые, а я не могу остановится, тянусь к нему, будто телом прося его мне улыбнуться. Так глупо, так странно, так жажду! И снова смотрит в глаза, словно впитывает в себя моё существо и моё существование. - Это мы уже выясни... Губы ожигает страстью с привкусом ненасытности и настырности. Подчиняюсь, словно ведомый, не могу не уступить его пылу. Языки сплетаются змеями, трутся друг о друга и зажигают желанием тело. Чувствую, что возбуждаюсь, возбуждаюсь ещё больше, словно стремлюсь к НЕМУ всем своим существом, жалея только о том, что не могу обнять, прижаться. Пушистый трётся о меня, и паутина подрагивает от его движений, нас качает, словно на волнах лёгких сновидений, всё это и вправду похоже на сон. Меня штормит и в глазах всполохи тяги, хочу смотреть на него, не отрываясь, ловить каждую его эмоцию на его лице. Член, налитый моим нетерпением, ощутимо пульсирует, не давая сосредоточится на том, что я могу сделать в такой ситуации. И я выгибаюсь, изо всех сил стараясь прижаться к хищнику телом, показать, что я хочу, что не боюсь его, что он просто обязан на себя взять ответственность за мой грёбаный стояк! - Это приглаш-ш-ш-шение? - шипит арахн, сам не свой от навязчивой идеи завалить меня. Хотя это так грубо звучит, но мысли путаются, плутают в мозгу, и я могу думать только резко, отрывчато, кусками-фрагментами сакраментальных фраз, но при этом немного резковато. Боже, что он со мной творит? Его пушистость, его запах, его глаза, блин, да он весь, целиком и полностью, это... Бля, это нечто невразумительное. И снова его язык выделывает в моём рту что-то нереальное. Быстро и жадно очерчивает линии моего рта, вылизывая меня изнутри. Изредка, но так желанно покусывает и томно слюнявит мой хоботок, что я готов самолично себе крылья оторвать, лишь бы притиснуться к нему хоть на миллиметр ближе. Словно поняв меня каким-то внутренним естеством, ползучий отцепил от меня свои лапки, две нижние, и стал шариться ими в районе моего пояса. То ли он осознал, то ли вспомнил, что на мне штаны можно-отлюбить-и-не-снимая, но лапки быстро нашли доступ к телу, загибая мои конечности от восторга ощущений. - Ммм... - стон сам сорвался с губ. Перед глазами плыло и всё, что я мог, это невразумительно мычать, мечтая о большем. Его мохнатые (местами) лапки касались меня, моих ног, моих бёдер и полоски живота, что рождало во мне вихрь чувств и эмоций на грани вящего исступления. Я разве, что слюни не пускал от наслаждения, силой заставляя себя сглатывать. Многоногий смотрел на меня неотрывно, так и касаясь моих губ своими, но не целуя, словно прилип, и это было чем-то таким милым, таким интимным, слишком личным. Контраст его лохматости и полосок кожи сводил с ума, и резко жар волной по телу. Кажется, я закричал, ощущая, что хищник сам насадился на мой гордо возвышающийся член. Горячо, чуть влажно, и запах, этот долбаный запах просто выстёгивал мозг. Аромат словно шептал мне, моему внутреннему я, что мы всё делаем правильно, что он тот, кто мне нужен, что... Резкое движение, и мой визави срывается в дикий ритм, свесив нижние лапки вниз, оставляя их просто раскачиваться при каждом движении его тела, касаясь меня ими, моих крыльев, чуть щекоча. Остальными он вцепился в паутину, удерживая тело на мне, хотя мы и висели, колышась в его сетях от сладкой амплитуды его движений. Было просто невозможно нормально дышать, думать, ощущать. Я потерялся в вихре происходящего, меня тянуло, рвало на части, так восхитительно мне было. Чувствовалось, что я не просто проникаю в него посредством его же толчков, а словно сращиваюсь с ним. Так узко и так прекрасно, стенки его тела внутри него же дрожали, вибрировали, срывая капли пота с моего тела, отсвечивая красками жизни на моём теле, на моём свету, моей пыльце. Арахн стонал и рычал, закатывая глаза в наслаждении. Такой роскошный, такой безумный, такой изящный. Он один сплошной изыск. А движения быстрее, проникновения глубже и вскрики громче. Сжимаю лапы в кулаки от бессилия, хотя с удовольствием сжал бы их на его теле. Бёдрами подаюсь на него, в него, проникаю до упора и теряю рассудок от его ласковой кожи внутри, она так нежно скользит по моему члену, так сильно сжимается вокруг моей плоти, создавая дикий восторг моей личности. Таю в его объятиях, таю в его страсти, распадаюсь на молекулы, атомы и собираю себя вновь. Так хорошо, так хорошо, Боже, это восхитительно. Тянусь к нему лицом и вскрикиваю от того, что его хелицеры куснули мой хобот. Глаза закатываются от удовольствия, услады, дивного кайфа в рамках эйфории. Сладкая пытка, словно я им пьян. Меня просто ведёт, с корнем вырывая из пространства. Теряю себя. Но мы тянемся друг к другу, и губы снова слились воедино. Языком по языку и толчок, как зов природы. Толчок языком в глубь рта, членом в глубь тела. Не могу больше, ещё чуть чуть, и я сойду с ума от сжигающей нас страсти. Срываюсь на вой, отрывается от моих губ и смотрит мне прямо в глаза, словно в душу. - Омега, - шепчет он и изливается. - Я. Твоя. Омега! - бормочет он, повисая на мне. - Моя омега? - словно в трансе переспрашиваю я. - Да, ты мой альфа... - голос сорван криком, и мой любовник чуть хрипит. Чё? - Но мы же... Блять, отпусти меня, - рыкаю я, желая встряхнуть эту непутёвую омежку и заглянуть в его глаза. Рывок лапок, и мы с громким "плюх" выпадаем из разодранной паутины. Паук лежит на мне и тяжело дышит. А у меня ещё стоит. Крепко так стоит и хочет. Очень хочет. И тело, и член, и моё либидо. Господи, где я таких слов нахватался? Всё больше не смотрю МТВ! Простреливает, меня снова гнёт. Наконец-то могу его обнять, а неугомонный хищник двигается на мне, плотно оседлав мои бёдра. Он такой безумный, такой непокорный, такой умилённый от недавнего оргазма. Весь ещё в объятьях неги и это так прекрасно. Тело лохматого подпрыгивает на мне, позволяя мне вновь проникать в его глубины до абсолютного слияния. Неистовый и чертовски чудной, хищник прыгает верхом на мне, скачет, срывая лёгкие и тихо шипя от наслаждения. Его вид, его ясные глаза, и эти пушистые лапки, его тугость, влага и жар, всё в купе выстёгивает мою душу из тела, и я кричу. Кричу, ору, в голос, не в силах держать удовольствие в себе, разрывая связки, мычу, шепчу, отчаянно прижимая восхитительного лохмоногого* к себе. Вскрик, прочь из горла со звоном напряжения, изливаясь частичкой меня в него, проникая в податливое тело до упора. Щелчки хелицер, рычит и опадает телом на задыхающегося экстазом меня. "Омега, значит?" - думаю я, приводя дыхание в норму от крышесностного оргазма, от которого перед глазами до сих пор плавают цветные круги. Резко переворачиваю нас, нависая над разнеженным пауком. Пытаюсь встать, но не могу выйти из его тела. Страх. Ужас. Паника. Простреливает и топит сознание непониманием происходящего. С силой дышу, замешательство не отпускает. - Хахаха, ты выглядишь так, будто я тебе крыло откусил, - веселится тварь пушистая. - Да, лучше бы так и было! - вякнул я. - Что с членом? Ты его оторвать решил? За ЧТО? - почти визжу я, дёргаясь прочь. Блять, волны боли. Шипит. - Тише ты, мне вообще-то не приятно, - огрызается омега. - Тогда отпусти! - рычу я. - Не могу! - кричит арахн. Почему? - Это узел, - просто отвечает членистоногий, раскидывая лапы в стороны, полностью открываясь передо мной. Аааа!! Сдвиг по фазе. Он невозможен. ХОЧУ! - Стоп! Какой узел? Что ты там ещё наплёл? Ты как вообще ТАМ-то плести умудрился? - шокировано пищу я, сопротивляясь желанию лечь на него и благополучно проигрывая телу. Только я опустился сверху, как лапки моего омеги сомкнулись у меня на спине, бережно обнимая. - Глупый альфа, узел у тебя на члене, он набухает, если не выйти из омеги сразу же после оргазма. Из своей омеги, - чётко говорит пушистый и улыбается. Ну, то что он именно МОЯ омега, я уже понял, только не понял, как именно я это понял, но точно осознал. Бля, ну и лабиринты мыслительного процесса терзают мою голову. - А, так вот что значила эта хреновина? - осенило меня, вспоминая о том, как я часто задавался вопросом, что за... кхм, у меня на органе отсвечивает. Вот оно что оказалось. - Сам ты хреновина. А это - важная часть тебя, - укорил паук. - И нафига она? - спросил я, поёрзав. Желание нахлынуло сразу и мы сорвались в рваный поцелуй, двигаясь телами насколько позволяла наша склейка. - Он-на нуж..на для наш-ш-шей... сцепки, - ловя непослушными губами кислород, пояснил мне арахн. - А сцепка за... - уточнил я, но меня вновь заткнули поцелуем, - ..чем? - достонал я в его губы. Кататься по полу было приятно, он холодил наши разгорячённые тела, которые пошли на второй круг. И всё снова словно в огне, словно в сказке, словно я не я, и мы едины. К нему тянуло. Звало. Словно клеймило им. И я не сопротивлялся. Я точно знал и был уверен в том, что именно этого я и хочу. Реально хочу. - А сцепка затем, чтобы делать детей, - улыбаясь, ответил арахн, рассматривая моё удивление со своим лёгким прищуром глаз. - Каких детей? - не понял я, вздрагивая. - Наших, - просто отозвался он. - ЧТО? - Да, и хоть у меня нет течки, но она не так уж и важна при оплодотворении. Поздравляю, ты станешь папой, - огорошил членистоногий меня. - Я? Папой? - Угу! Я чувствую это, мой организм другой, и я уже ощущаю, что да, мы будем иметь потомство. Не думал, что смогу увидеть на его морде столько счастья, столько упоения, тихого довольства. Сердце отчаянно забарахталось в груди, сообщая, что этот омега точно мне необходим. - И каким же оно будет? - тихо спросил я, улыбаясь, но задумавшись о том, что мы РАЗНЫЕ! - Уникальным! - твёрдо ответил арахнид, крепко прижимая меня к себе. И столько нежности, ласки, обожания и ожидания было в его голосе, что я понял, он мечтает об этом. Уже давно. Неужели мои страхи написаны у меня на лбу? - Нет, но это не сложно понять, к тому же, последнюю фразу ты реально спросил вслух, - улыбнулся он. - Мы действительно разных видов, но... - пушистый замялся и было видно, как трудно даются ему эти слова, - ..мы не пожалеем! Да. Не пожалеем. Я в этом уверен так же сильно, как и он. Просто знаю это, и всё. Не потому, что я так хочу или так хочет природа. Нет. Потому, что чтобы ни случилось, мы справимся с этим. Мы справимся! - Слыш, МАМА, а тебя как звать-то? - сквозь радости смех спросил я, понимая идиотизм вопроса в данной ситуации. - Ну, - смутился арахнид, - так-то у меня нет имени, но здешние зовут Кабуча. - Кабуча? - переспросил я, пробуя его имя на звук, катая его на языке, словно изысканную сладость. - А почему именно так? У него есть определённое значение? - мне действительно было интересно. - Ну, в общем-то да. И я бы предпочёл, чтобы ты использовал перевод этого слова имеющий корни древних индейцев, - путано пояснил... Кабуча. Я лишь выгнул бровь в вопросе. - У них оно значит "Любимый". - Хм... Я посмотрю на твоё поведение, - игриво ответил я. - Но здешние не знают этого языка? - Нет. Для них это сокращение от "Кобыла ебучая".** - Хахаха, как я их понимаю, - смеялся я, притискивая свою омегу ближе к себе. Всё же он восхитительно пахнет. Хоть характер не подарок, но и я не ангел. - Э, а чё за хрень с лапами у тебя была? Инстинкт повыпендриваться? - уточнил я, вспомнив. - Хахаха, нет, дАрАгой, это был танец... - интимно прошептал мне на ушко ползучий. - Танец? - покосился я на него. - Да. Ну... Я тебя так соблазнял, - покусывая губу, пробормотал пушистый, пряча глаза за волосками. - Танец? Соблазнял? Меня? - повторил я, отрывчато. - Угу, - и лапкой по полу из стоны в сторону, изображая стесняшку. Ну, омега, блин! - Я тоже так хочу! Научи! - вскричал я. Омега вздрогнул и помотал головой: - Да, ни за что!! Смотрю на него и млею. Он, как никогда прекрасен. Особенно сейчас. Лёжа на мне. Покусывая свою переднюю конечность. Поставив волоски над глазами "домиком". Ну, прелесть же. Смотрю на него и понимаю, а заебись, у нас детки будут! Скорей бы стать отцом! Наверное, я ненормальный, но меня ВСЁ устраивает. ______________ От Автора: А мне интересно, хоть кто-нибудь удивлён, что омега паук, а не бабочка? ;)