Моль 3: Кабуча.

Страшно, блять! Сознание оторопело. Поплохело как-то резко. Захотелось подавиться воздухом от страха, чтобы сдохнуть нахер на месте и не мучится, но не получалось, я просто не мог вдохнуть. Комок кислорода липкой гадостью прилип к горлу и отказывался скатываться вниз по гортани. Арахн рычал угрожающе. Глаза бешеные, злые, давили на меня яростью. Ну, пиздец просто. Щёлк. Хелицеры в миллиметре от меня. - Ты-ы-ы... - взревел хищник гневно и схватил меня своими передними лапами, стоя на двух задних, третьи от меня всё так же держа в воздухе. Хелицеры распахнулись в стороны и губы ожгло поцелуем пушистых губ. Чё-о-о-орт. Сознание хотело ретироваться от восторга. ТАК меня ещё никогда не целовали. Это просто что-то сказочное. Язык арахна с силой толкнулся в мой рот, не встречая сопротивления. Завлекая и обволакивая своей нежной влажностью. Я сам не понял почему, но я подался на эту ласку, раскрыл губы и позволил ему трахать мой рот жёстким, терпким поцелуем со вкусом смерти. Так резко, так контрастно, так обалденно, что моё нутро зазвенело от удовольствия. Тонкая грань опасности была пересечена и страх пропал, я просто растворялся в его поглощении мной. Мне казалось, что ползучий не просто целует меня, а поедает, выжирая моё существо изнутри. Казалось, что его яд проникает в меня. Растворяет. Казалось, что ещё чуть-чуть, и я, потеряв сознание, начну расползаться полураспадом на атомы своего организма. И вот же, этого мне и хотелось. Хотелось стать частью его. Я покорялся его силе, его инстинкту завоевания. Покусывания моих губ его покалывающими и в тоже время безумно мягкими губами, которые ломали меня изнутри, мой мир, моё понятие о жизни, о которой, я казалось, нихера не знал до этого момента. - … сводишь с ума, Псих. Тамтамы по барабанным перепонкам и краска в лицо, как сигнал о резко прыгнувшем давлении, словно вскипание крови. Бешеный пульс нектаром по венам и "зайчики" солнца в глазах, радужными пятнышками на сетчатке. Хотелось ответить, обнять, прижать к себе, распластаться под ним расплавленной лужей концентрированного удовольствия и сойти с ума от дрожи в его голосе. Тело реагировало на проявление его интереса ко мне. Странное чувство, очень странное, когда понимаешь, что еще миг и ты сдохнешь под лапами монстра и тут же, будто одумавшись, жизнь даёт второй шанс, оборачивая ситуацию вспять, доводя до исступления новой безумной идеей. - Ммм.. - простонал я, глотая отчаяние, разбавленное жутким возбуждением. Именно жутким. От этого кошмара восьминогого жилы стыли, сковываясь льдом, как в попытке спрятаться в спасительный, пусть мёрзлый, но кокон. И тут же пламенная патока, вверх по крыльям, и вновь назад, в меня, до основания прожигала насквозь. - Сука, ты пахнешь, как же вкусно ты пахнешь, - рычал паук, отрываясь от моих губ и эти разрывы нашего слияния, пусть на миг, но приносили почти физическую боль. Языком мне в рот, до стона, до пульсирующего давления в глазах, до вибрации тела, и словно крик отчаяния, новый рык гортанью, когда он вновь прервал поцелуй. Блин, да сколько можно? - И как... же я пах..ну? - слова приходилось, буквально, выталкивать из себя, заставляя мозг думать над тем, что сказать. А лапы обнимают, стискивают, прижимают к лихорадочно дышащему хищнику. Они бродят по коже спины, касаясь крылышек. И я скулить готов от этих прикосновений. Обезумевший язык сплетается с моим, так яростно, так страстно, тянет на себя. Ползучий шумно и часто дышит, сбиваясь с ритма. Хелицерами пощелкивает по хоботку и у меня глаза закатываются от удовольствия. Кажется, что такое просто невозможно испытывать. Ноги не слушаются, норовя подогнуться, но он держит, держит меня, всё глубже и слаще целуя. Проникая языком почти в гортань и тут же увиливает назад, будто приглашая за ним и я стрелой срываюсь следом. Проникаю в его рот, оглаживая, вылизывая, наслаждаясь. Выталкивает. Борется за первенство и тут же разрывает контакт. Урою! - Мал... - глотает кислород и смотрит такими ясными, невозможно яркими глазами, - ..иновым жуко-о-ом. Я... от них без ума, - с придыханием прошептал мохнатый и снова меня поцеловал. Растворяюсь в ласке его мягких губ с налётом нежной пушистости. И волоски совсем не мешают в поцелуе, они придают пикантности, как и дрожащие по обе стороны от моего лица хелицеры. Мне не страшно. Совсем. Я понимаю, что это как-то не совсем нормально, но блять, тело само тянется к нему и невозможно сопротивляться этому влечению. Мама говорила, что однажды так и будет, когда я встречу свою бабочку. Бабочку, блин, но не ползучего волосатого гада на восьми патлатых ногах, от которого просто крыша едет. Его лапы так чутко и аккуратно оглаживают моё тело, так нежно скользят по спине, раздирая ловкими движениями сеть, хотя всё равно мешает его паутина. И я готов в голос орать, чтобы он уже сорвал её с меня, потому что мешает, потому что бесит, потому что я тоже хочу его трогать. Понимаю, что это странно, но в голове будто липкий туман, он оплетает меня так же, как паутина моего визави, отключая сознание и подчиняя хищнику. Ситуация слишком щекотливая - стремает, слишком опасная - возбуждает, и этот адреналин - власть эндорфина, что через край бьёт по нервным окончанием у меня в груди, задаёт темп не только моему языку, но и телу. У него восхитительный вкус и острый запах тела, щекотит ноздри. Чувствую, как сам подаюсь вперёд, почти падая на членистоногого, желая быть ближе, желая понять, что не свихнулся, а и вправду просто залип на ползучей твари. Но эта тварь безумно соблазнительна. И эти его движения ног и бёдер, он будто специально для меня так двигался. Будто танцевал. Будто соблазнял. И блять, у него это вышло! Определённо. Хищник зарычал и на миг оторвавшись от меня, почти заалел глазами. Ик! Это ужас. Он холодной волной прокатился по телу сверху вниз, пнув под зад. Меня точно сейчас съедят. - Так хочу тебя укусить, испробовать, - будто через боль простонал арахнид, - но не могу, инстинкты вопят, что я должен тебя охранять, защищать, холить и лелеять. Я сейчас умом тронусь. Аррр, - зашипел он, и волоски на всём его теле будто ожили, шевелясь растревоженными змеями. А я просто пялился на него и просто дрожал, не в силах сказать что-либо. Не в силах вздрогнуть. Не в силах сопротивляться. Куда мне до него? Но так хотелось жить. А у паука разве что слюна изо рта не текла в желании меня покусать. Съесть. Слопать. Растянув удовольствие, со звонким хрустом. Хотя... Блин, я согласен. Он такой... Не знаю, это не объяснить даже самому себе, это надо почувствовать, проникнуться, испытать, чтобы понять. Всё на уровне эмоций, глубоких и сильных, ярких и бешеных. Дерзких и вызывающих. Он мой! МОЙ. Я это точно знаю. Клац-клац. Хелицеры. И гад резко подаётся на меня. Миг паники и страха. И резко звенящая пустота. Букет эмоций сквозь меня за долю секунды и взгляд - глаза в глаза. Жёсткий выдох. Ну, нет. Он почти касается меня в свободном падении. Почти кусает. Но я лишь подставляю плечо, разрывая о его пасть паутину, и наконец-таки получая долгожданную свободу. В его глазах огонь. Огонь страсти и восхищения. До чёртиков приятно, но не до этого сейчас. Пока он не пришёл в себя от умиления напополам с шоком, сам дергаюсь к нему, сбивая с ног. Рычит и фыркает, а я почти с кусками штанов отдираю от себя скотч, и приляпываю его к полу по обе стороны от каждой лапы восьминогого. По полоске металлического клейкого на конечность. Отхожу на пару шагов и склоняя голову то в одну сторону, то в другую, любуюсь открывшейся картиной. - Кобъелиньа, - орёт Ло-рА, пробегая мимо. - Опа, а чё этьо вы туть делаетье? - и глаза по рубь двадцать. - А хор-гошая идеа... - задумчиво тянет таракан, то ли для себя что-то решая, то ли мотая на ус. - Чъорт, тапки тожье МОИ-И-И! - визжит он, спохватившись и бросается туда, куда бежал. - Но они... - хрумканье, чавканье, всасывающие звуки. Боже, куда я попал?! - ..такие вкусные! - снова чавканье, громкое и урчащее. Брям-брям-бах-бух-трах-звяк-кряк-бряк-бам-бум-херак. Хм... Такое чувство, что кто-то постучался. Головой. Об пол. В истерике. Я даже гадать не буду КТО, и так ясно. Кхм, ах, да. Карти-и-ина. Довольно откровенная. Передо мной. Арахн лежит на полу, прекрасный и распластавшийся, такой открытый и соблазнительный, что слюна закипает во рту. Чувствую, что меня откровенно ведёт, сносит крышу окончательно и бесповоротно. А он лежит. Лежит и молчит в обманчиво-расслабленной позе с чуть прикрытыми глазами, но я-то вижу, как цепко он следит за мной из-под своих пушистых ресниц. Вижу, как напряжено его брюшко, хотя лапы расслаблены. Вижу, как он усиленно выравнивает дыхание. И эта тишина. Думаю, он должен был бы, как минимум разразиться тирадой трёхэтажной цензуры, чтобы у меня уши завяли. Но этого нет. Он просто выжидает. И моё сердце бьётся, аж тесно в груди. Не могу оторвать глаз от этого очаровательного безумства. Он невозможно прекрасен. Исключителен. Словно дивный цветок. Дикий и непокорный. И он возбуждён. Сильно, откровенно и так бесстыдно. Это просто выстёгивает душу из тела. Я готов просто орать от страсти и желания, не задумываясь, откуда во мне эти чёртовы чувства навязчивости и привязанности к этому странному существу. И этот запах, он как афродизиак. Острый, просто острый аромат без чёткой привязки к чему-либо. ЕГО истинный аромат наполняет мои лёгкие с каждым вдохом, прокатываясь изумлением по телу и оседая кричащей сладостью на языке. Я, наверное, совсем страх потерял, но я не мог воспротивится своему внутреннему желанию подойти к нему. Не просто к существу, а к созданию с первобытными инстинктами с яркой лютостью в выразительных движениях таза. И я пошёл, ведомый этим опасным ароматом, который дарил, как ни странно спокойствие, и его глазами, что так хищно сверкали, не говоря о его ауре завоевателя. Да, он был связан, распят, мною, но выглядел так, будто это я та букашка, что лежит у его ног, а не наоборот. Возвышаться над его сильным, подтянутым телом было что-то сродни катарсису, и крылья, те крылья, что так трепетно дрожали, сами потянулись к пленённому, едва касаясь распятого кончиками передних крыльев. - Убери! - прорычал он и клацнул хелицерами. А дыхание сжигает кислород и его ресницы словно в страхе летают. Или агрессии. Я идиот, но ни жест, ни голос меня не испугали, а наоборот, рассмешили. Нет, это не было забавным, но... Блин, это нервное. Он же сожрёт меня, как пить дать сожрёт. А крыло само, без подсказки мозга и тока по нейронам оглаживало сильное тело, касаясь в различных местах кожи и меха. Восхитительно. Я завороженный этой картиной, распахнул глаза, жадно впитывая в себя каждую деталь, каждый жест, каждый взгляд членистоногого. А его лапки словно изломленные, дёргались под громкое и частое "глык". Он потрясающий своей колоритностью мужчина. - Грр! - рычал в бешенстве мохнатый, но мне всё равно. Не могу насытиться. Не могу насмотреться. Не могу прек-ра-тить! Просто. Не. Могу. Наклоняюсь над ним, тнусь, будто за поцелуем, неосознанно расправляя хоботок и оглаживая им грудную клетку хищника, расправляя крылья за спиной ярким, цветным пологом, так призывно сияющим во тьме. Глажу по меху, будто облизывая телом и взглядом, почти не касаясь. Почти невесомо. До дорожи в коленках и адреналина в удушье. Крак. Успеваю лишь заметить, как арахнид резко дёргает всеми конечностями, одновременно, отдирая скотч вместе с лапами от пола. Разом. Синхронно. Слитным движением. С ярким треском клейкой ленты. Полыхая злобой. Тяжёлое дыхание сбивает грудь и тело дрожит словно от ненависти. А лапы снова вверх. Да, что он блять этим доказывает? Мне или себе? - Не-на-ви-жу ще-ко-т-ку, - цедит он сквозь свист кислорода, поступающего в его тело. Оп-па, а у него есть слабости! Отчётливо понимаю, что надо бежать. Надо! Об этом вопят все инстинкты. Каждый грёбаный рецептор тела истерит, почти умоляя, уносить ноги. Лететь прочь. Слишком опасно. Требует разум. Требует тело. Но что-то другое внутри, нечто важное и гораздо сильнее вышеперечисленного примораживает меня к полу, и я смотрю. Смотрю на то, как хищник с грацией и эпатажной помпой, медленно, тягуче, будто перетекая из одного положения тела в другое, отрывает переднюю лапу от пола, не разрывая зрительно контакта со мной, тянется к первой лапе второй конечностью, оставаясь стоять на четырёх оставшихся, две ещё так и задраны вверх. Маниакально мне улыбается, так коварно и так по-блядски. Слишком уверенно в себе. Во мне проснулся трус, бьющий тревогу. А ползучий, он... Хватается одной лапой за полоску скотча на другой и дёргает в сторону с выражением абсолютного пофигизма на морде. - БЛЯ-А-А-АТЬ! - почти визжит арахн. Непрошеные слёзы градом из всех глаз, замутняя взор несчастного. А у меня сердце ушло в пятки и теперь пытается в этих самых пятках дырку проковырять, дабы съебаться ещё ниже, куда-нибудь под пол. Вздрагиваю, подавившись вздохом и не моргаю. Лишь ошалело и безумно медленно, из-за животного страха, перевожу взгляд с головы корчащегося членистоного на его лапу. Ээээ... Ну, не хреновая эпиляция вышла. А у него кожа розовая. Мило. И тут до меня доходит. - Я попал! - тихо вякаю я, обомлев всем своим существом. - ТОЧНО! - подтверждает почти пушистый. Дёргаюсь в сторону, но он быстрее, нить паутины летит следом за мной под мат и шипение хищника.