Луна обнажила серебряный серп, Раскинулись звезды в общую сеть. Тени начали пляску в свете свечи, Ты всё увидишь... только молчи! Unreal – Ритуал.
***
- Астарот? Это то, что я думаю, - Гадес медленно шел, переступая через тела поверженных на большом снежном поле, тела, которые с каждым получасом все более походили на маленькие полусугробики. - Да, битва была здесь, - вжав голову в плечи, верный даймон ежился, потеплее закутываясь в мягкую шубку. - Как вы вообще допустили! Да и как он смог проскользнуть мимо Харона? Ума не приложу. Стоило мне только отвернуться, чтобы отпустить этого неумелого, как его там, Олуха, помочь своей матери с уборкой урожая..., - Гадес на секунду нахмурился и призадумался, он начал понемногу догадываться, что Локи мог услышать его разговор с Астаротом по поводу совершенно другого даймона и подумать, что Гадесу все равно, и что Локи мог отправится на войну именно из-за этих слов. Но как? Как могли его слуги и подданные быть настолько слепы. Это что же любая душа теперь может спокойно выбраться из царства Аида? - Олафа, - попытался было поправить Астарот, но тут же вжал голову в плечи, почувствовав, что волосы повелителя мертвых опасливо зашевелились на голове, загораясь голубым пламенем. - П-простите, я думал, что вы... - Что я? - Гадес обернулся к своему даймону, зрачки его горели также как и волосы, и Астарот почувствовал, что все же зря открыл рот и это было просто суицидом с его стороны. - Ну вы держали его всегда достаточно отстраненно, я и подумать не мог, что вы так расстроитесь из-за пропажи...пойдете искать. Я к тому, что... Вы же всегда убивали..., - все сильнее и сильнее заикался даймон, - своих детей, - кое-как сглотнув закончил он фразу. - Это... Это вообще вас всех касаться не должно! Неужели теперь кто угодно может уходить из Аида куда ему вздумается? - по кровавому отблеску в глазах повелителя мертвых было заметно, что ему не нравится затрагиваемая тема, но кроме этого блеска было что-то еще, что-то очень непривычное в облике сурового бога подземного царства. - Что ж в этом вы правы, - Астарот наконец расслабился и немного улыбнулся, так как успел заметить, что щеки Гадеса покрылись предательским румянцем, при мыслях о мальчишке. Да, скорее всего это было правдой, что все же даже в темной душе всегда прорастает порой пусть и слабый росток светлого чувства. Как ни старался отрицать для себя темный бог свою страсть, он практически сразу привязался к рыжему существу, так неожиданно ему когда-то навязанному. Как ни пытался бог мертвых быть не таким, как свой младший брат во всем, он влюбился в своего сына, как младший часто влюблялся в своих дочерей. Хотя в этом было немного удивительного, богов не так уж и много, в отличие от смертных, которые своим числом оправдывают придумывание для себя глупых моралей... Именно эта губительная тайная страсть вынуждала темного бога отправляться сейчас на поиски своего упрямого сына, именно эта любовь вынуждала Гадеса ругать своих подчиненных. Почти сбиваемый потоками ветра с неба почти ему на голову, отвлекая от мыслей, упал подстреленный с пробитым крылом и с раной в боку уже хрипящий в предсмертной судороге ворон. К лапе было привязано послание. На глаза темного сурового бога едва не навернулись слезы. "Я люблю тебя, папа", - рука сама невольно сжалась в кулак. - Вот же дурак, - фыркал переступая через очередной сугроб, непривычный к холоду южанин греческого пантеона.***
Горный перевал среди скалистых ледяных хребтов давался не легко даже сильнейшим из мужей в золотых доспехах. Мятежники были повержены, но истинным хозяевам словно бы мешала сама природа, чужой мир изгонял их не силами своих детей, а силами своих ветров. Впрочем в плане ветров Ётунхейм всегда был недружелюбен. Молодой полководец должен вести вперед сам свои отряды. Да он держал все известные Северные миры в страхе и подчинении, да его родина впервые за долгие годы его народ стал процветать как никогда, так что все залы и вся одежда окрасились в золото. Но пока живы те, кто помнит былое, будут сравнения, а Одину так не нравилось когда его сравнивали с отцом. Ничего скоро это закончится, эта победа сотрет все сомнения, все воспоминания, он навсегда останется лучшим. А пока... Огонь так заметен на голубом отблеске снегов, как и красное одеяние. Поразительно вальяжно развалившись на скале чуть выше смотрел он на полководца своими зелеными глазами. Правитель миров даже несколько поразился, любая стрела могла бы сбить цель уже давно, но почему-то этого не происходило, почему-то одинокая преграда, так напоминавшая ему странной улыбкой ту, чей замок он так давно хотел захватить. Чему мог улыбаться этот юноша? Один поднял руку вверх, останавливая отряд - это могло быть ловушкой. - Правильно. Дальше ты не пройдешь, - голос практически сливался с ветром, но тем не менее все было слышно достаточно четко, чтобы повторять не приходилось. - Почему же? Ты здесь один, - не до конца уверенный в этот, тот кому предназначались эти слова, вышел несколько вперед. - Может быть, а может быть за мною тысячи, - улыбка становится шире. - Тысячи мертвецов, что мы оставили позади, - он слишком хорошо успел изучить врага прежде чем нападать, да и неприкрытую ложь было заметно по тому как быстро становилась ткань мокрой и подмерзающей с одной стороны у юноши от крови, как бы старательно он не пытался прикрыть рану и говорить легко и непринужденно. - Мертвецы стоят больше живых, - зеленоглазый несколько подвинулся вперед. - Я покажу. И вы сами скоро станете моими мертвецами... Все произошло достаточно быстро - со всех сторон на воинов в золотых доспехах посыпались ледяные стрелы и осколки, но не даром асы славились воинским умением - они ловко уворачивались даже от неожиданной угрозы, и на этот раз не потеряли даже десятка из бойцов. Полководец медлил, сквозь ледяной вихрь он видел как восстают из снега и снова возвращаются обратно тени-призраки, он готов был поклясться, что одному из этих теней лично отрубил голову около получаса пути назад. Это и правда были мертвецы, ведь вслед за исчезнувшими тенями он увидел новую силу воскрешения - павшие и хрипящие только что от ран, проделанных ледяной атакой воины замолчали и поднялись, глядя перед собой пустыми глазами. Они повернулись к живым, что теперь удерживали круговой строй, защищая своего несколько растерявшегося царя, и кинулись вперед на своих. Их не смущали, ни воткнувшиеся почти тут же в тела новые стрелы, не вслед за ними пошедшие вперед копья и мечи, пока их тела могли двигаться они рвались вперед, выдирая ногтями куски плоти из своих бывших собратьев, зубами прогрызая себе дорогу...***
Старуха второй раз не ошиблась. Один хорошо помнил эту первую неожиданную встречу в эльфийском лесу. Тогда его еще совсем мальчишкой отец взял с собой на первую его в жизни войну. Он тогда только наблюдал. Смотрел как Бор расправлялся с мятежниками, подвешивая их на ближайшем суку. Синие языки, смотрящие в никуда, порой выпученные глаза, все это повторялось снова и снова, на каждом шагу, на каждом повороте, но эти "живые" указатели, не помогали найти юному Одину дорогу обратно в отцовский лагерь. Он сам не мог точно вспомнить как именно заблудился, почему покинул привычное место, он помнил только темные силуэты на фоне алого огненного заката, помнил только хрустящие ветки под ногами. Он не мог вспомнить даже как именно встретил ее на своем пути, и почему доверился такой уродливой, жуткой, словно разлагающейся заживо от своей старости и почти рассыпающейся в прах старухе, не мог вспомнить почему пошел за ней. Он был просто мальчишкой, который потерялся, хотел спать, а вкусный луковый суп был тоже как раз кстати, но спать ему не дал мерный тихий шепот. - Подойди, у меня есть кое-что еще для тебя, - юноша неохотно, потирая глаза, подошел к столу, где стояло несколько свечей, а от блюдца под ними приятно пахло какими-то травами. - Тебе уготовано великое будущее, - тихий шепот неожиданно не убаюкивал, а наоборот будил не хуже утреннего рога. - Что? Ну да я же сын царя, - Один не особо понимал, к чему клонит эта старая женщина, но ему впервые за вечер показалось странным, что она приютила его - сытость положительнее влияла на мозг. А что если великое будущее заключалась в возможности стать вкусным жаркоем? Луковый суп - это конечно вкусно, но не станешь же всю жизнь питаться одними овощами. Но каннибальские мысли быстро развеялись, когда старуха почти что за уши, повернула голову мальчика к свечам. То, что он увидел огненных сполохах заставило его несколько отшатнуться, и что самое ужасное, как оказалось в последствии - все это было правдой. Все, что он увидел в странном сне, как показалось ему вначале... Так как юный Один не помнил как заснул в домике старой ведьмы, не помнил он и почему проснулся не там, где ему было вкусно и тепло, а снова в лесу, под одним из тел висельников, совсем недалеко от отцовского лагеря. От лагеря, охваченного огнем. Он видел как ушастые делали какие-то странные пассы руками и тела бегущих в атаку воинов загорались сами собой, рассыпались в прах, или корчились разрезанные кем-то неведомым на траве. Он никогда не видел такой силой и удивлялся, почему самая сильная армия, победившая даже стариков-ванов, не могла ею обладать. Никогда не видел...не считая того странного "сна" в лесном домике. Все произошедшее было точь в точь событием из того видения, одним из событий. Второе повторилось позже, когда эльфийские отряды уже из скрытого мятежа и неподчинения перешли в ярое наступление. Тогда Бору едва удалось удержать дворец и город богов от падения, и тогда Один еще больше утвердился в силе магии. Теперь он уже знал, что за оружие было силой эльфов, да и многих других более малочисленных бесконечных мятежников и хотел изучать эту силу, но об этом не могло быть и речи. Суровый Бор, да и большинство его соратников не признавали более верного орудия войны, чем старый добрый топор, меч или копье. Магия - непристойное женское баловство, и уж никак не занятие для будущего правителя Асгарда и наследника. Третьему эпизоду из "сна" суждено было сбыться. Как того ни не хотел тогда еще совсем юный принц, не было иного выхода. Отец только задерживал его, только открывал спину для новых и новых врагов. В одном из походов в Ётунхейм Один сделал то, что был должен, несмотря на всю кажущуюся подлость. Заманив отца в одну из горных пещер, он подкрался к нему сзади и применил единственное тогда известное ему заклинание - статуя Бора, ледяная глыба из льда, навсегда так и осталась в безымянной пещере... Это было очень вовремя, Асгард в скором времени, кроме ётунов, осадили еще все те же неугомонные эльфы. Без помощи магии будущий золотой город навсегда бы пал в череде междоусобиц северных войн. Но старые подвиги быстро забываются, нужны новые победы, пускай уже не такие опасные и грандиозные, даже небольшой по сравнению с прошлыми "мятеж" может послужить поводом для новых легенд у трубадуров, несмотря на то, что все больше подавление "мятежей", превращалось в походах нового правителя в разграбление чужих земель. Но тому, что пишут легенды, верит народ, а золота не бывает от взглядов на небо, пиры не устраиваются просто так. Да, Один был захватчиком, порой и грабителем, а другим просто и быть не мог - приученные к пирам и боям асы, без второго могли бы окончательно спиться, а разоренные своим вольнодумством другие народы не думали больше воевать, приходилось привирать о мятежах. А что такого? Никто особой разницы не видел... За кружкой отобранного вина. Но так долго продолжаться тоже не могло, Одину хотелось большего. Хотелось похода на юг, на чужой пантеон, боги которого, также любили хорошую выпивку, но вот воевать не умели. Но пока в руках юного правителя было еще мало силы, а потенциальных врагов - многовато. Нужна была не просто армия, а оружие. Сильнее чем было. Он снова не мог точно вспомнить, когда именно пришла она - старуха из сна. Просто однажды в своих покоях он увидел ее перед окном. При ней больше не было свечей, да и теперь это было не нужно, он верил одному ее взгляду, он верил силе магии, которую она показала ему. - Ты снова пойдешь через снег. Ты снова пойдешь через пепел. Там будет огненный меч. - У меня есть уже есть хороший меч, - хмурясь ответил ей Один, потянувшись к запоясному оружию, он думал, что ему скажут что-то дельное. Одним мечом битв не выиграть - это он понимал. - Меч стоит тысячи армий, тысячи жизней. Но у меча нет рукояти...***
Обвал начался внезапно, огромные валуны снесли всех еще живых вниз, превратив золотую армию в золотую лепешку. Нельзя предаваться воспоминаниям и тем более зевать в чужом месте еще и во время битвы, но было уже поздно - Один держался за край скалы и проклинал себя, не понимая что же такое было с ним, пальцы плохо слушались, да и сам он чувствовал себя странно и заторможено. Неожиданно тонкая, но цепкая рука, немного влажная от крови, втащила чуть выше, так чтобы он смог перекатиться на оставшийся участок скалы. - Я говорил, ты дальше не пройдешь, ты... попытался и... поплатился, - рыжий змей говорил все медленнее. - Но ты спас мне жизнь, - Один не понимал действий странного юноши, но стал смутно догадываться, что все это и обвал, и то, что его тело и взгляд двигался словно в замедленно кадре были не случайностью и не странностью, как за оживших мертвецов, за это нужно благодарить странного юношу. - Я не дурак. Даже если ты умрешь здесь, я вижу радугу за холмом, а значит, сюда идут остальные. На всех меня одного все же не хватит, а я не хочу подыхать в снегах над твоим трупом. Я спас твою шкуру, но теперь ты обязан отплатить и спасти мою. Правитель миров усмехнулся. Его неплохо разыграли. Все было подстроено и с умом. Мальчишку и правда придется взять с собой. Но так даже к лучшему. Теперь Один понимал, что за меч имела ввиду старуха. Меч живой, меч с огненными волосами и змеиным взглядом и таким же змеиным умом, обладающий силой мертвых, умеющий подчинять себе души. Эта магия еще была не знакома правителю, и потому "меч" был нужен... Но он никогда не позволит больше мечу управлять хозяином...***
Гадес расшвырял все на своем рабочем столе. Простыни на кровати были разорваны и местами подожжены. Ничего в снегах он не нашел, кроме кровавой бойни и мертвых тел. Не нашел он и тела сына, что было несколько странно. Хотя...такая метель. Неохотно по совету Астарота, промерзшего до нитки, он все же вернулся домой, чтобы посмотреть, нет ли Локи среди новоприбывших душ, но и там его не оказалось. Хотя кто знает, куда попадают души северян, или частично северян. Кажется, для павших в бою там было что-то предусмотрено. Что ж надо ехать, только тут не старая знакомая Лаувея, придется делать божественную визу, а это волокита еще та, все затянется... Все это злило темного бога еще больше, как и то, что он жутко промерз и теперь чихал, а сопли из носа, которые никак не желают останавливаться - это чем вам не повод для дополнительного бешенства. Скрип двери и характерный шмыг от второго простывшего, заставил Гадеса повернуться к Астароту. - Я вам тут, вот подарочек..., - быстро протараторив и не успев получить гневный посыл на все известные греческие буковки, даймон втолкнул в комнату нечто. Нечто было рыжее, веснушчатое, зеленоглазое и худощавое. Нечто прикрывало стыдливо довольно заметный куст кудрявых волос в паху, что наталкивало на мысль, что это все же юноша, ибо девушки обычно прикрывают еще и грудь, хотя таковой тут не было, и не было смысла прикрывать... Решив не гадать темный бог грозно рявкнул: - ПОБРИТЬ! А потом обратно, - заглянувший внутрь Астарот победно улыбался. Что ж не Локи, конечно, но виза будет не скоро, а искать сына долго, а вот секс может быть полезным и сейчас.***
Через пятнадцать минут, когда рыжий юноша (а нечто все же оказалось именно юношей) был основательно побрит во всех интимных местах, из покоев темного бога послышались сначала долгожданные даймонами стоны, а затем подозрительные крики. - Ты как посмел сбежать наглый мальчишка? - вместо тяжелой пятерни бога мертвых теперь на зад паренька опустилась со звонким шлепком плеть с тонкими ремешками. - Но я не..., - всхлипывало зеленоглазое нечто, но на эти всхлипы никто не обращал внимания. - Разве это хорошо, не слушаться своего папочку, - рычал под ухо несчастному бог подземного царства, кусая его за плечи и спину и оставляя заметные следы не только от ударов плетью. Идеально выбритый зад теперь больше походил на кровавый кусок бифштекса, но темному богу словно и нужно было именно это. Кровожадно облизываясь, он резко развел ноги паренька в стороны настолько, что кажется что-то хрустнуло, послышался пронзительный вой, но какое до этого дело... Резкий толчок и вой становиться громче - неподготовленное и истерзанное тело противиться вхождению в него сразу нескольких пальцев и пытается отползти, но его грубо оттаскивают назад за рыжие волосы. - Снова хочешь сбежать от папочки? Нет теперь ты будешь со мной, ясно - почти шипит Гадес, сверкая черно-красными глазами, он крепко держит несчастного за шею, тот пытается царапать руки правителя, оторвать их от себя, но все напрасно. Гадес сжимает все сильнее, тянет ближе к себе - снова противный хруст. Но теперь сломана не нога, а шея... - Тьфу, что ж мертвый любовник, еще 40 минут любовник, - рассмеялся безумным смехом темный бог и кинув тушку на кровать навис над ней. Да, он заигрался, но надо же было выпустить гнев. Можно бы конечно было бы попросить Астарота привести новенького, но вдруг он также будет противно выть от боли? Этот же хорош тем, что молчит. Смерть прекрасна в своем молчании...