I Hate - Why You Love Me (Моя личная доза героина)

Why is it so hard to Find someone who, Cares about you? When it's easy enough to Find someone who, Looks down on you... Why is it so hard to Find someone who, Can keep it together, When you've come undone? Why is it so hard to - Find someone who, Cares about you?*

В наше время деньги решают всё. От них зависит твоё положение в обществе, количество уважения со стороны других людей, количество презирающих тебя, и тех, кто завидует. Мысли о том, что богатым живется легко и просто, не покидает ни одного из обычных среднестатистических людей всего земного шара. Но никто не думал, как порой они ошибаются. Что вместе с деньгами приходит и жадность, и алчность, и эгоизм. И так случается с каждым, как бы вас в этом не переубеждали. Так случилось и с семьей Хитсон, которая сколотила своё богатство на строительстве домов и многоэтажек. И как все, в свое время, они уже начали задумываться о потомстве. Мэтт и Кристи Хитсон надеялись, что вскоре у них родится достойный наследник, который сможет принять бразды правления отца в свои руки. Предполагалось, что это будет потомственный альфа. Но не так случилось, как думалось. В свой первый день рождения на свет появилось чудное дитя - Мишель. Кристи Хитсон настаивала на этом имени, как никто другой, сразу же заметив в ребенке некую сокрытую нежность и доброту. Мэтт, после долгих пререканий и пыхтений по поводу странности её выбора, таки согласился. Он даже не надеялся, просто верил в то, что его желание сбылось, и в семье появится достойный самец, в стать ему самому когда-то. И каким же было его огорчение, когда надежды не оправдались, и на одном из осмотров мальчика у врача, когда ему исполнилось десять, выяснилось, что он намного ниже на несколько планок от ожиданий родителей. Если честно, Мэтт был бы рад даже рождению беты, скорей из-за того, что из подобного существа можно слепить то, на что надеялся. - Что? - Мишель никогда не забудет интонации его голоса. - Мешок для вынашивания ублюдков? Именно так его дразнили в школе для альф, когда уже взросление привносило свои изменения в анатомию и физиологию мальчишки. Мэтт так быстро торопился с воспитанием сына, что отдал его в лучшую приватную школу для воспитания альф, чтобы с мальчика сделали настоящего мужчину. И Миша не отставал от сверстников лет до одиннадцати, но после, всё вокруг начали меняться, обретать новые формы и выпуклости, а бедный мальчик практически не менялся. Не то, чтобы не менялся вовсе, просто не в том направлении: бедра его становились уже, и привлекали мальчишек не в правильном направлении, черты лица смягчались ещё больше. Казалось, что Мишель становился более утонченным, прямо в стать своему имени. Разумеется, все в школе догадались в чём проблема, и Мэтт Хитсон больше не мог скрывать ужасной правды. Его сын омега. Да, он омега, и этого не изменить. Он тот, кто родился в слишком обычной семье, скорее даже необычной, где омега - женщина, что в последнее время уже далеко не редкость, а даже наоборот, слишком распространенное явление. И эти союзы, порой, намного крепче, чем однополые браки, которые являются традиционно нормальными. Мэтту было плевать, кто родится в его семье, мальчик или девочка, главное, чтобы это был альфа, не бета, и уж точно не омега. Кристи долго осуждала мужа за презрительное отношение к омегам. Она называла это чёртовым расизмом, а отца - гомофобом только потому, что его сын должен будет в свою очередь родить ребенка, как она когда-то. Но разве это так странно? Разве это обычная физиология в их мире? Скорее всего, Мэтт был просто разочарован тем, что его надежды и желания не оправдались, и свое разочарование он выплескивал в виде презрения к собственному ребенку. И тогда Кристи начинала вспоминать их знакомство с мужем. По всей видимости, оно не было таким же сказочным и романтичным, как в сказках о принцессах. Иногда Миша видел, как мама плакала, уткнувшись в подушку на кровати, закрывшись в своей комнате, сразу же после этого он видел сердитого отца, что всё чаще сидел по вечерам у камина, с бутылкой виски в руках. Но любовь ведь у них была. Она пришла с годами, и оставалась с ними после всего того, через что они вдвоем прошли. Мэтт, казалось, настолько привязался к Кристи, что уже не представлял ни одного дня в своей жизни без неё. И Мишель взял их брак в основу собственных представлений о своей будущей жизни - всё не так просто, но связь не дает им разлететься на части и держит вместе до конца. Позже Мэтт начал проклинать тот день, когда обвенчался с женщиной, обвиняя именно этот союз в том, что у них родилось это проклятье. Проклятье? Чтож, Мишель даже с подобной формулировкой собственного рождения мог смириться. Ещё бы хоть чуточку любви отца... Лишь потом, с годами, Мишель понял: грех не воспользоваться своей природой в своих же интересах. Тем более, когда учишься в школе, где на тебя косо и с тайным желанием посматривают все альфы-одноклассники, даже понемногу самооценка поднималась. Он рос, и изменения нельзя было скрыть под мешковатой одеждой и школьной формой. Мальчик слишком женственной внешности, хрупкого телосложения не вписывался в общество альф. А что если у него начнется течка? Директор не раз намекал Хитсам, что пора бы уже перевести сына в подходящую ему школу, из соответствующими правилами обучения, но Мэтт как раз пытался оправиться после смерти Кристи, и ему было плевать, где и как учится его сын, а искать новую школу для него он не считал нужным - для него это лишняя трата его драгоценного времени на расстоянии от сына. Мишель слишком часто напоминал ему жену, а в последнее время, не задолго до собственной смерти, Кристи была не слишком близка с мужем в эмоциональном плане. Вела она себя отчужденно, будто в чём-то винила мужа и не могла его простить. И он не мог себя простить. - Я вам плачу не за то, чтобы вы мне указывали, что лучше, а что хуже, - гортанный, немного грубый голос отца, четко прослушивался за дверями кабинета. - Я плачу за то, чтобы вы выполняли свои обязанности и обучали Мишель, как и подобает совершенно обычной школе. - Но простите, - немного жалобно на фоне Мета ответил директор. - У нас не совсем обычная школа. Это учебное заведение создано для воспитания альф. И мы давно терпели этот позор, но дело даже не в деньгах, мистер Хитсон... - Буду платить вам втрое больше, чем прежде, - отрезал Мэтт, и Миша отчетливо услышал хлопок его ладони по столу. - Я всё сказал... После, услышав звук шагов отца, мальчик принял солдатскую позу, сидя на стуле. Но тот даже не обратил внимания на сына, а просто пронёсся мимо него, как ветер в поле, и скрылся за углом коридора. И так уже больше года, сразу после смерти мамы, а ещё, вернее, даже после того для, когда Мэтт узнал, что его сын вовсе не альфа, как ему утверждали врачи. "И плевать", - мысленно решил Миша и задрал задрал подбородок, напоследок гордо сверкнув взглядом в сторону отца. - Мишель... - добро улыбнулся из-за двери директор Симпсон, но мальчик ему не ответил даже взглядом. Он свесил голову на грудь и медленно направился в сторону класса, из которого его выгнали за вульгарное поведение, под пристальным и сочувствующим взглядом директора. И что тут то вульгарного? Подумаешь, слегка подмигнул Энтони, что за соседней партой, пока тот закусывал свою нижнюю губу, откровенно намекая Мише, чего именно от него хочет. Ну и что, что Мишель в свою очередь написал ему записку с особым предложением? Разве за это вызовут к директору и, тем более, с родителями? И сейчас, уже во время перерыва, Энтони подготовит для него всё домашнее задание на завтра, в обмен на поцелуй и минет. Разумеется, Миша не знал что такое минет, но им это очень нравится, а значит это что-то приятное. Он сам специально подслушивал разговоры старшеклассников, и слышал как один из ребят говорил, о каком-то головокружительном минете, о работе ртом одного из беты в стрип-баре, куда тот ходил развлекаться. "Интересно, а он мне это прежде продемонстрирует, чтобы я случайно не облажался?" - почему-то щеки Миши порозовели, а как только взгляд нашёл в толпе среди учеников Энтони, то красными были не только щеки, а и всё лицо. - Стоять, Анна Каренина в боксёрах! - Кто-то резко дёрнул мальчишку за рукав пиджака, когда он уже во всю наметил маршрут в сторону ожидающего его Тони. - Какого чёрта!? - возмутился Хитсон, пытаясь высвободиться от чужой, твёрдой хватки руки, но тут же замер, подведя прежде взгляд. Это был тот самый, при виде которого замирает сердце и медленно опускается к пяткам. Не от страха, нет. А от удовольствия лицезреть такой шедевр. - Отпусти, - теперь голос Мишель не был таким же уверенным и возмущенным, а плечи его чуток поникли, как у обречённой газели перед голодным львом. - Это кому ты там обещал отсосать за домашку? - наглые губы голубоглазого брюнета изогнулись в усмешке. - Ч... Чего? - ошарашено шепнул Миша, спрятав голову в плечи. - Хрен ртом пополоскать, шлангом гланды зацепить, жирную колбасу целиком заглотнуть... - пальцы парня поочередно загибались, пока он с наигранной сосредоточенностью приводил примеры, глядя куда-то в потолок своими большими голубыми глазами. - Достаточно прозаично? От услышанного Мише лучше не становилось, скорей наоборот, теперь его лицо просто горело в огне, а сердце грохотало в груди как сумасшедшее. В горле запершило от стыда, во рту пересохло, ноги онемели. - Минет - это... - Да, это трахнуть тебя чьем-то вонючим хреном в рот, - уже более серьёзно продолжил за сосунка старшеклассник, а когда понял, что тот прежде и понятия не имел на что соглашался, так и вовсе раздраженно закатил глаза. - Ты что, вообще... - Да, совершенно... - продолжив за парня мысль, которую в голос так и не завершил, Мишель впервые, после заключительных приговоров врачей в тот самый жуткий день в его жизни, почувствовал сильный прилив стыда. Хотелось просто провалиться сквозь землю, и чтобы тебя засыпало по самые небалуй, чтобы даже вздохнуть, не то чтобы выбраться, сил не было. - Эй, ты чего? - видимо со стороны он выглядел ещё более убого, чем чувствовал себя, потому что даже сам Адам Гонтье похлопал его по плечу, чтобы подбодрить. Адам всегда привлекал внимание, когда выходил из школы. Его там уже ожидали девчонки из соседней гимназии и кучка мальчиков-омег, делающие тому домашку, потому что его отец работал в их школе, а, значит, его сын часто навещал те места. Конечно, такого как он стоит ждать, и Мишель ждал бы не один день, торча как те придурки у ворот школы. И этот парень был по настоящему крут. В свои четырнадцать, Гонтье обзавелся парочкой тату на плечах и спине, которые демонстрировал всему классу. А ещё он ввел в школе моду на серьги в ушах. Его левое ухо от мочки и вдоль всей ушной раковины было усеяно маленькими гвоздиками и колечками. Только теперь у него остался один соблазнительный гвоздик в мочке на память о тех бунтарских временах. Сейчас, когда Мишель смотрел на этого парня, начинал понимать, почему он не альфа, и что уж не так и стыдно быть немного угнетенным этим совершенством, немного помятым этими сильными руками. Может быть, он бы даже позволил ему трахнуть себя в рот. Только этому не бывать. Адам Гонтье никогда не обратит внимания на такого хилого безвольного пацана. Ещё месяц, и Миша даже больше никогда его не увидит - Адам заканчивает школу. От этой мысли становилось ещё хуже. Теперь Миша ощущал себя серой, скрутившийся от одиночества на солнце, букашкой. Послышался легкий немного усталый вздох: - Кто? - Что? - неуверенно приподняв голову, Миша уязвимо глянул на раздраженного Гонтье, который взглядом искал кого-то среди учеников. - Кому ты пообещал? - Адам недовольно заскрипел зубами. - Никому, - позеленел Хитсон, и беглым взглядом случайно одарил стоящего в сторонке нервного Тони. Тот будто чуял неладное. Если бы Миша только знал, что Адам внимательно следит за ним и, что тем более, заметил тот взгляд украдкой, и кому он адресовался. - Ану-ка... - белоснежные зубы старшеклассника закусили нижнюю губу, и Миша вдруг вспомнил, как это делал Тони на уроке, только теперь вместо его лица он видел только Адама. - Поди-ка прогуляйся... - и сладостные мечтания оборвались хорошеньким шлепком рукой по плечу, а потом Гонтье и вовсе протолкнул Мишу подальше к выходу из школы. Сам же направился в сторону, как предполагал Хитсон, Тони. Бедняга тут же понял, что к чему, и его белые пятки засверкали в сторону туалета под четкие жесты рук Гоньте, в виде закатываемых рукав его помятой белой рубашки. "Как же это только сексуально", - подумал Хитсон, летая где-то в облаках, пока глаза лицезрели змейки тату на обнаженных руках старшеклассника, до тех пор, пока до него не дошло, что сейчас должно произойти. И пока он добежал до уборной, возле дверей уже столпилась куча ребят, что слушали приглушенное злое шипение Адама и жалобный писк рижего Тони. И опять сердце бешено загрохотало, тем более, когда на тебя смотрят несколько десятков глаз в ожидании чего-то интересного. Наверняка, с подслушанного в туалете, толпа поняла, каким местом тут прописался милашка Мишель и его большие серенькие глазки. -...он сам предложил... - писк Энтони начал преобразовываться в какие-то странные ультра частоты. С чего бы это? От страха... В голове Миши тут же возник образ взбешенного Гонтье, чей кулак угрожающе навис над лицом несчастного. - Нет!!! - глухой крик заполнил собой всё пространство вокруг туалета и внутри его, когда двери резко открылись. Все напугано перевели ошарашенные взгляды сначала на Адама и Тони, а затем вновь на раскрасневшегося и запыхавшегося от крика Мишу, что застрял у входа, отчаянно сжимая в кулаке ручку двери. Гонтье так и застыл, как и думал Хитсон, в позе: "Сяс как врежу, так копыта и откинешь", его немного взволнованные глаза с удивлением всматривались в лицо Миши. Только потом Мишель понял, что что-то тут не так, когда заметил, как напуганный и заплаканный Тони дрожащими руками теребил ширинку старшеклассника, пока и сам не застыл, заметив краем глаза всю аудиторию за открытыми дверями. - О боже... - выдохнул Мишель, потупив взгляд в пол. Больше слов у него не нашлось, как и у всех присутствующих. Все так бы и молчали, пока откуда-то не услышали будто легкое шуршание маленького ручейка, бьющегося об кафель пола в туалете. Только когда все заметил, как краснеет Энтони, тишина сменилась всеобщим смехом и тыканьем пальцев в сторону рыжего. Его штаны как-то быстро намокли, и Миша не хотел даже думать по какому поводу, но было очевидно, что бедняга Энтони описался из-за нанесенного ему стресса. - Это всё ты виноват, грязная подстилка для альф! - крикнув в своё оправдание, рыжий угрожающе указал в сторону Хитсона пальцем, после чего резко сорвался с места и со всех ног промчался мимо него и толпы собравшихся вокруг зевак. Разумеется никто его не слушал, все были заняты ржанием и пусканием, от боли в животе, слез. Они ещё и что-то кричали в след бедняге, но это всё неважно. Мише вдруг стало очень жаль Энтони. Он ему нравился и писал за него домашку уже полгода взамен на поцелуй или тисканье его члена сквозь ткань штанов. Ничего страшного в этом не было. Мише всегда казалось, что это, в общем, в порядке вещей. Но теперь что-то подсказывало, что этого больше не будет, или ещё хуже. Лишь краем глаза, Мишель заметил, как к своим ребятам подходит Адам, натянуто скалясь словно волк, будто ему не то, чтобы неловко, а противно было быть застуканным в таком положении, пока его хлопают по плечу, одобряя поступок. - Чёрт, чувак, да ты чуть не заставил его тебе отсосать! - восторженно кричал один из них, пока Гонтье застегивал ширинку. - Ты прям гигант. Не боишься проблем? Мишель не верил своим ушам. Он практически разинув рот, слушал их, и ему становилось как-то гадко. Гадко от того, что он когда-то восхищался этим парнем и даже мечтал отдаться ему, как только впервые увидел в десять лет, даже если разница в возрасте между ними лет в пять. - Теперь у него надолго отпадет желание предлагать кому-то собственные услуги в виде пососать его сосиску, - голос, немного чем-то взволнованного и чем-то задуманного Гонтье, оборвался сразу же после того, как он заметил в толпе смеющихся ошарашенного Мишу. Что-то подтолкнуло его тогда сделать шаг по направлению к Хитсону, но мальчишка решительно покачал головой. Отвращение в его глазах говорило само за себя, и Адам остановился, слегка виновато наморщив нос. Сам Мишель этого уже не заметил, а просто помчался прочь, практически в след за Энтони. Лишь спустя два дня Мишель узнал, что Адама Гонтье отчислили из школы за тот скандал, который поднял на уши весь район. Родители Энтони не стали терпеть того, что их сын будет учиться рядом с этим монстром. А ведь ему осталось отучиться всего месяц, но после такого нелегко будет где-либо пристроиться, чтобы отмучиться остаток года и выпуститься, даже в гимназии, где преподает отец Гонтье. Мишель почему-то чувствовал себя очень виноватым за всё, что произошло: за унижение бедняги Тони, за позорное отчисление Гонтье, за свое причастие к этому всему. И эта вина тяжким грузом осела на плечи Миши, сильно его изменив. Очень быстро ему стало наплевать на отношение отца, на отношение одноклассников по отношению к тому, кем он является. Мир стал намного уже, чем предполагал маленький мальчик, и чему уже не удивлялся повзрослевший юноша. И всё входило в привычку, даже злобный взгляд Энтони на уроках, да и сами уроки пролетали где-то мимо ушей. Мишель подумывал о том, чтобы удариться в подобную его настроению субкультуру или что-то типа того, но тетя Мерседес как-то об этом разузнала, и вовсе решила обосноваться в доме Хитсонов, пока сам Метт практически насовсем обосновался в собственном офисе, подальше от всего, что напоминало ему о жене, и к этому всему, в основном, относился дорогой сын. Но как только Мише исполнилось двадцать...