On the ground I lay, Motionless in pain. I can see my life flashing before my eyes. Я вижу, как жизнь пролетает перед моими глазами. Did I fall asleep? Is this all a dream? Wake me up, I'm living a nightmare...*
Ему снился красный туман. Красное на белом - красиво и завораживающее одновременно. Но чем дальше он шёл, тем сильнее этот туман мешал видеть. Любые попытки отогнать его руками в сторону заканчивались провалом. Так длилось, казалось, целую вечность, пока на глаза не попалась какая-то тень в клубах красного дыма. Чья-то обнаженная фигура сливалась с ним вместе, со змейками чёрных татуировок, что, как живые, двигались вдоль идеальной кожи спины, груди. Он пытался разглядеть лицо, как это случалось каждый раз, но не получалось. Лишь иногда ему казалось, что он видит длинные чёрные ресницы. Они дрожат, пока веки закрывают глаза. - Проснись, - донеслось отовсюду, и этот звук начал медленно заполнят всю голову, как жидкий свинец. - Проснись... - Ещё немного, мама, - сопел Мишель, пуская слюни на белые подушки. - Я почти дошёл... - До ручки дойдешь, если не перестанешь пачкать моё постельное белье. Голос явно не мамин. Это вынудило неприятно наморщить нос и покрепче зажмурить глаза, насколько этот голос вдруг начал раздражать. - Ты что глухой? Вставай я сказала! - Это была Эшли, разумеется, ведь только у неё такой раздражающий голос по утрам. Но только сегодня, ведь раньше подобного раздражения её говор не вызывал. - Встаю, встаю... - наконец Мишель начал приходить в себя и понимать, где находится в данный момент его вялая тушка. Он кое-как оторвал голову от подушки и осмотрелся вокруг одним глазом, потому что второй открыть не смог. На краю кровати сидела Эшли со стаканом чего-то зелёного, что напоминало скорей блевотину её производства. Выглядела она неважно, но более живой, в отличии от друга. Всего на миг голова вновь утонула в плену слюнявой подушки, а затем Мишель резко и, с легким раздражением, оторвался ото сна, быстро садясь на край кровати. - На, - с жалостью глядела на него девушка. - Выпей. Поможет. - Да ни за что на свете, - поморщил нос Миша, тем более, запах этой жижи тут же ударил в мозг. - Я и так блевонуть могу, а ты хочешь чтобы я испил этого поноса из твоей собственной задницы? - Очень смешно, умник. - Что-то миссис Грин сегодня не в настроении паясничать и издеваться над другом. "Так вот какова она - сила действующего похмелья." - Если не хочешь пить этот понос, то катись с моего дома колбаской. - А может он немного и ошибся на счет её состояния, кажется, никакое настроение не способно сбить её радар издевательств. - Уже половина первого дня. Тебе пора на встречу... - Чёрт... - буркнул Мишель. - Это я столько дрых? - затем звук заевшей в мозгу пластинки вернул его на нужный путь. - Подожди-ка, какая ещё встреча? Что-то он не помнит ни о каких встречах. Да если сказать честно - он вообще ни хрена не помнит. Последнее, что всё ещё кое-как всплывало в затуманенном похмельем мозгу, это как он начал пить третью бутылку шампанского с горла, сидя на толчке со спущенными штанами. - Вчера ты звонил тому красавчику с галереи, и вы договорились о встрече, - невозмутимо протянув, Эшли, так же невозмутимо, отхлебнула содержимое стакана, и по в миг перекошенной от отвращения физиономии было понятно, что на вкус оно ещё более противнее, чем на запах и вид. - Чего? - он пытался обмозговать головой хоть что-то из услышанного, но пазлы не хотели складываться в общую картину. - Прости, но кому я звонил? - Тому мену ин Блэк, что хотел купить твою картину. - Вот же чёрт... - и пальцы вновь потянулись к зубам, но после вчерашнего там уже нечего было грызть. - Я хоть ничего лишнего не взболтнул по-пьяни. - Та не-е-е, - задумчиво протянула девушка, она, видимо, не на шутку увлеклась той зеленой дрянью в стакане, - но он ждет тебя в кафе "Сесиль", что у моей галереи, кажись, к часу дня...***
День не задался из самого утра. Сначала он пытался забыть всё то, через что пришлось пройти вчера днем, и из-за чего целую ночь не спалось, чему Наоми не очень была рада. Но этот дебил... Виктор странно косился в его сторону целый день, и это продолжалось даже сегодня. Этот чёртов маленький ублюдок все ещё продолжает портить ему жизнь, только одним своим существованием. "И что за бред он вчера городил?" Если бы Адам вовремя не снял трубочку, было бы ой-йо-ой как неловко и стыдно. Даже сейчас хотелось вернуться в свою мягкую кроватку и задушиться на хрен подушкой, пока никто не видит. - Только бы Наоми не узнала, - нашептывал, словно мантру, целый день, уже жалея о том, что назначил тому дебилу встречу. О чём с ним говорить? Оно же больное на всю голову. Разве что всыпать люлей по полной программе, и сесть где-то годов на восемь - за преднамеренное убийство молодого художника. Перспектива неплохая. Хоть стыдно перед своими так не будет. Гонтье уже забыл даже, в чём так провинился семь лет назад, так этот засранец решил напомнить. И чего ему не хватает, что он продолжает пить всем кровь? - Недотраханный имбицил, - Адам целую дорогу скрипел зубами, пока его руки яростно сжимали скрипящую под пальцами баранку руля. - Прихлопнуть гадину... Голову уже даже не посещали мысли о том, что он делал на картине этого маляки, о том, что это чудо вчера городило на счет отдаться и трахнуть. "О боже, о чем я только думаю!" Время так быстро летело, что между собственными мыслями, мужчина даже не замечал, где и почему находится. Казалось, он секунду назад сидел за рулём машины, а сейчас расположился за столиком в кафе, и раздраженно скрипит зубами, что-то бубня себе под нос. И тут, неожиданно для себя и посетителей, он громко рассмеялся, запрокидывая голову назад. Смех продолжался целую вечность, и его нельзя было унять. Что это за конвульсивные движения его глотки и рта, Адам не мог понять, но сопротивляться не стал. - Чёрт... - прямо слезы наворачивались на глаза. - Да этот пацан мне в любви признался! - громкость его слов настораживала соседние столики ещё сильнее. Некоторые даже отодвигали свои стулья подальше. Почему эта мысль только сейчас посетила его светлую голову? То, о чём он не задумывался семь лет назад, когда попадался Хитсону на глаза, теперь настолько ясно, что не только смеяться хочется, а плакать со смеху. "Тогда почему я продолжал вмешиваться в его школьную жизнь и оберегать от неприятностей?" - Вопрос дня, который ещё предстоит обмозговать в свободное время, дары разгадать загадку Адама в прошлом. Колокольчик у двери кафе жалобно зазвенел, и, краем глаза, Адам заметил, кто именно вошёл в помещение. Ну наконец-то, и года не прошло! Вдруг Гонтье отметил, оглядывая вошедшего со стороны, что настроение его поднялось просто выше ехавшей не спеша крыши. "Денек обещает быть интересным", - мысленно улыбнувшись пошире, Адам встретил гостя с загадочным выражением лица и лёгкой издевательской ухмылкой. - Здравствуйте, гуру. Вижу, вы работали не покладая руки целую ночь. Мишель не ответил. Ноги его всё ещё подгибались. Он присел на стул слишком неосторожно, от чего чуть не грохнулся задницей на пол. Заметно было, что любой звук со стороны, или голос, который улавливал чувствительный слух, отдавался дрожью во всём теле, и парень слегка морщился от боли. - Может опохмелитесь после столь трудного начала дня? - а Адам, казалось, просто расцветал на глазах, сияя уже во все тридцать два. - Как от этого спастись? - уязвимый взгляд Миши устремился на мужчину напротив. - А никак, - довольно заключил Гонтье, скрещивая руки на груди. - Скоро твой мозг совершенно разбухнет, как тесто на дрожжах, и лопнет, как мыльный пузырь. - Смейся-смейся, смертный, - угрожающе сощурился Мишель, прижимая пальцы к висками, чтобы хоть как-то унять ту ужасную боль в голове. - Нам смертным только это и остается, - улыбка Гонтье стала зловещей. - А ещё бить морды и считать чужие зубы. - Весёлые занятия, - упав лицом на сложенные на столе руки, Хитсон устало выдохнул, даже не замечая прямых намеков мужчины. - Только я-то тут при чём? - Официант! - не отрываясь от столь занимающего зрелища, Адам подозвал к себе парня с блокнотом в руке. - Чашку чёрного кофе без сахара и большой стакан водки... С лимоном. Ответа не последовало, и Миша предположил, что официант молча удалился, но на деле, он ещё и широко улыбнулся, зыркая в сторону умирающего лебедя за столиком, рядом с голубоглазым брюнетом. - Так вот... - Адам начал будто со стороны, складывая руки на столе так, что его пальцы начали медленно переплетаться между собой, и Миша заметил это сквозь щель между собственными сложенными руками, от которых его голова никак не могла оторваться. - У нас вчера состоялся очень интересный разговор с тобой, - в голосе мужчины слышалось что-то коварное и скользкое. Именно это вмиг отрезвило Хитсона, и даже вонючая водка у его носа, которую поспешно принес официант, так отрезвляющее не действовала, как довольный вид Гонтье. А сегодня он не выглядел, как напыщенный бизнесмен в чёрном костюме. Сейчас Адам выглядел как тогда, при последней встрече в школе: белая примятая рубашка, что немного свободно болталась на гибкой фигуре, и так красиво обтягивала мускулистые руки. Миша поклясться мог, что сквозь неё просматривались змейки татуировок на груди и плечах. Руки же, как и тогда, были укрыты теми же узорами, которые совсем не изменились. Разве что на запястье виднелись крылышки нарисованной бабочки, что пряталась за кожаной перчаткой, а чуть выше странная надпись. Разглядеть удалось только - "Никогда не поздно..." "Само совершенство!" - плыло от удовольствия подсознание, пока мозг обдумывал причину такого веселья этого красивого типа, с большими, немного прищуренными, голубыми глазами. - И что... - Миша быстро прочистил горло, чтобы голос не дрожал, - что из того, о чём мы говорили, тебе непонятно? Сам Мишель и понятия не имел, о чём велась вчерашняя беседа, но что-то подсказывало ему, что он не совсем хорошо отзывался об старом знакомом. - Значит ты говорил серьёзно? - удивление в смеющихся глазах Адама было напускным, и это невозможно не заметить. - Абсолютно, - решительно ответив, Мишель гордо приподнял свой подбородок. - Что же, - Адам довольно закусил нижнюю губу, и в животе Хитсона тут же что-то запорхало, будто скучало по этой пагубной привычке мужчины. - Я согласен. - На что? - глаза парня неожиданно расширились от удивления, а сердце затрепетало, как напуганная птица. - Ты не подумай, я только по девочкам, - Гонтье будто издевался, специально говоря так, будто подготавливал почву к чему-то грандиозному, или, на худой конец, к убийственному. - но ты так умолял, что я просто не мог отказаться... - Стоп, стоп, стоп... - Миша поспешно замахал руками, перед возбужденным чем-то мужчиной. - Чтобы я там не говорил вчера, это всё неправда. Так что забудем, окей? - в его глазах трепетала слабая надежда на то, что, застывший в задумчивости, Адам согласится. Но напрасно. Расцветающая на губах улыбка подонка, говорила сама за себя, а пальцы, скрещенных на груди рук, начинали весело постукивать в такт какой-то известной только Адаму музыке. - Уж извини, но я тебе не верю, дорогой. Ты сам только что утверждал, что был полностью серьёзен со мной. - И вновь это дразнящее закусывание губы, а затем внимательный, оценивающий и пронзающий одновременно взгляд. - И от этого не отвертеться. Ты же не думаешь, что я успеваю за ходом твоих путаных мыслей? Вдруг Мишель вспомнил о той злополучной картине, которую отказался ему продать, и начал быстро понимать, что именно этот шантажист имел ввиду. Может, если сдаться и отдать это полотно, он отстанет? - Значит ты действительно не отстанешь, пока не получишь своё? - сомнение всё ещё слышалось в его голосе. - Угу... - Адам даже довольно качнулся на стуле, предвкушая что-то прям-таки грандиозное. - Ладно, я сдаюсь... - устало выдохнув, Миша неуверенно посмотрел на брюнета исподлобья. - Только пообещай, что потом оставишь меня в покое. - Клянешься? - в предвкушении, Адам сам того не заметил, как обвел контур верхней губы языком. Мишель вдруг понял, что во что-то крупно влип, но мозг в то время работал отдельно от речевого аппарата, и губы выдохнули - "Да". - Отлично! - Гонтье чуть не соскочил со стула, радуясь триумфу, как гладиатор. - Значит завтра ты переезжаешь ко мне... - Чего? - парень побелел за считанные секунды, словно хамелеон, меняющий окраску. - Что значит "чего"? - притворно удивлялся Гонтье, и Мишель вдруг понял, что тот сыграл с ним злую шутку, играя на его кратковременной потере памяти. - Ты мой любовник на три месяца...