All this pain... Take this life and make it yours. All this hate take your heart and let it love again. You will survive it somehow. Life starts now. You've done all the things that could kill you somehow and you're so far down. Life starts now...*
Месяц спустя... - Отстань, не цепляй мне это! - кричал, не унимаясь парень, смахивая с головы колпак, такой же, что красовался на голове бешеного шарпея. Собака летала со скоростью света от одного угла комнаты к другому, лишь бы этот адский головной убор исчез из её спокойной доселе жизни. - Не упирайся! - кричала в ответ девушка, не прикрывая свой дикий хохот. - У него не каждый день выпадает круглая дата, идиот! - Как и у меня, а я хочу до неё дожить! - Мишель отмахивался от колпака как только мог, до тех пор, пока резинка не щелкнула ему по подбородку. Тут-то парень устало выдохнул и, скрестив руки на груди, уставился на пирог в форме косточки. - Тупой день, тупой торт, тупая жизнь... - бубнил он под нос, пока надеялся, что никто не замечает. На самом деле на него просто пытались не обращать внимания, как и на его угрюмую мордаху. А вот гостей одаривали щедрым вниманием со всех сторон. - Боже, какой же он миленький, - прижимала от восхищения к груди руки Мерседес, рассматривая мужскую особь рядом с племянником. - Надо же, Эшли, ты права, они так хорошо смотрятся вместе. Миша покосился на сидящего рядом: спина максимально прямая, подбородок перпендикулярно к телу, выражение лица выжидающее, словно у маленького мальчика, а тёмные глаза весело следят за неугомонным именинником, что щеголяет вдоль помещения. - И тебе нравится? - удивленно шепнул Хитсон, чуть наклонившись к соседу. - Несомненно... - улыбка парня теперь ещё шире, чем прежде, от природы светлые волосы светились в свете солнца, как причудливый ореол, что смутило Мишу. - Мерседес, мы не... - Заткнись, не порть тетушке настроение перед смертью, - отмахнувшись от племянника, женщина поближе подсела к его спутнику, чтобы полюбоваться им подольше. - Тетя Мерседес, не слишком налегайте, он занят! - на этот раз вмешалась Эшли, решительно вклиниваясь между женщиной и парнем. - Стив, предлагаю выпить, - шепнул на ухо Мишель, и парень решительно дал свое согласие быстрым кивком и блестящим взглядом. Лишь именинник до сих пор не мог понять, что же вокруг происходит и почему сегодня его жалуют вкусным пирогом, а не сухим собачьим кормом. Мерседес всегда любила Персика как собственного сына, которого у неё не было, но она вырастила Мишу, и парень по гроб жизни будет ей за это благодарен. А пока девочки делили место под солнышком, испепеляя друг друга злобными взглядами, Мишель схватил Стивена за локоть и поволок прочь из комнаты Мерседес, там где царила тишина всё время напролет - в коридор второго этажа. Стивен не только очень похож на Мишеля в подростковом возрасте, то есть внешне, у них и без того было много общего. Разумеется Стив виделся с тем, о ком Миша поклялся больше никогда не вспоминать, жаль, что клятвы не исполнял, но никто, ни единого раза за всё время их дружбы, не обмолвился словом о том мужчине, тем более, новый друг Хитсона пытался не совать свой нос в чужие дела. Да и рыжий Тони остался не при делах, Стиви так и не помирился с тем жалким червем, мало того, на мальчика бросила свой глаз Эшли. Парадокс, и ужас, если попытаться представить, как они будут жить вместе - бета и омега, но Мишель думал, что, скорей всего, Грин нужен новый друг, если случайно Миша сам вырастет с того возраста, чтобы дружить с блондинкой. И Хитсон набирал обороты, пока друг беспомощно волочился следом. Там, на первом этаже, ребят ждет отборное пойло отца, но стоит поторопиться, пока Хитсон-старший не начал запивать своё горе в связи с днем рождения собаки его полоумной сестры. Когда ребята добежали до лестницы, послышался негромкий голос отца на первом этаже. Он стоял в прихожей, недалеко от входной двери и с кем-то негромко разговаривал. Парень не мог разобрать ни слов, ни сопутствующих голосов, просто тембр отца он никогда ни с чьим не спутает, поэтому даже неразличимую в общем гомоне десяти человек интонацию смог бы уловить без проблем. И в этот момент что-то заставило Хитсона-младшего остановиться, прячась за углом. - Что там? - напоролся грудью на спину Миши Стивен. - Тише, - прижал тот к его губам ладонь. - Кто-то пришёл. - И что? - Стивен поймал себя на мысли, что ему приятно касаться губами пальцев парня, и он намеренно продолжил мучить себя, пытаясь отвлечься от странных мыслей по этому поводу. - Может это кто-то к Мерседес. - Сомневаюсь, - нахмурился Хитсон. - Я сомневаюсь, что вас рады тут видеть... - голос отца чуть повысился, будто он полон нетерпения, или пытался скрыть свой тайный интерес. Месяц назад, когда его блудный сын вернулся с Майами, Мэтт серьезно с ним поговорил. Он долго собирался с мыслями, чтобы излить душу перед парнем, и Миша это понимал не хуже. Нужные части того разговора заместили все прошлые моменты из жизни, когда Хитсон-младший чувствовал себя одиноким и никому не нужным уродом. Отец дал ему понять, что дороже сына у него больше никого нет на этом свете, и стояло много лет убить для того, чтобы наконец это понять. - Какой-то праздник или поминки? - тихий голос у двери немного взволновал разум Миши, и тот покрепче прижался к стенке, словно его смогут заметить со второго этажа, далеко за углом лестницы. - Не совсем, - сдержано протянул Мэтт Хитсон. - Тогда в чём проблемы, я не понимаю? - У Миши сегодня гости, и ещё одному он не сможет уделить то же внимание, - хозяин дома пытался настойчиво намекнуть посетителю, чтобы шёл подальше, но тот выдался упертым козлом и отказывался отступать. - То же внимание? - переспросил незнакомец, и вдруг Мишу подкосило. Ему, кровь из носа, показалось, что в этот момент чёрные густые брови тянуться вверх от возмущения и сдерживаемой злости, а голубые глаза сверкают недобрым огоньком. Пришлось сосчитать до пяти, чтобы прогнать из головы навязчивое видение. О подобном в этом доме никто и не думает, не то чтобы заикнуться. Мерседес пыталась, но Эшли настойчиво остудила её пыл. - И что же это за гость такой? - Да какое вам, собственно говоря, дело, я вас и не знаю толком, - заскрипел зубами Мэтт, - а если быть честным, то вообще не знаю... Дверь за спиной Миши и Стивена резко открылась, прямо в тот самый момент, когда незнакомец должен был представиться и извиниться за свое неподобающее поведение. Если бы этот разговор подслушивала Мерседес, что не подобающе с её стороны, она бы возмутилась и встряла в разговор мужчин, указывая им на их бестактную невоспитанность. - Где вы шляетесь, молодожены! - Эшли, словно пьяная дрянь, а такой она сегодня и была, закричала на весь дом, ища ребят. На первом этаже притихли так же быстро, как и Стивен с Хитсоном. - Молодожены? - возмутился кто-то у входной двери. - Эшли, мать твою, я не понял?! - Вот чёрт! - весело расхохоталась девушка, найдя взглядом Мишу. - Ребят, я так набухалась, что слышу голос Гонтье в своей голове... - Не ты одна, - задыхаясь, промямлил Мишель, и его хилая шкурка сползла по стенке на пол. Целый месяц он отгораживался от всего на свете в своей комнате, даже рисование своё бросил, потому что в голове только Он, день и ночь напролет, словно неизлечимая болячка мозга, симптомами которой были постоянные видения в виде голого мужчины в татуировках. Мишель даже смирился с тем, что рядом больше не будет слышаться ровное дыхание спящего, что ничья рука больше не будет ограждать его от внешнего мира, накрывая как пушистое одеяло. - Правда? - притихла Грин, быстро спрятавшись за стенкой, как и двое предыдущих. В ответ кивнул озадаченный Стивен, смотря на мир своими большими золотистыми глазами, словно маленький принц, что свалился со своей планеты и не может найти путь домой. - Эшли, мать твою, я тебя слышал! - чьи-то шаги послышались у лестницы. - Не орите в моём доме, чёрт вас дери, - зашипел Мэтт, и Миша представил, как он они толкаются у лестницы, набирая обороты для начала драки. Дрожь вновь окатила всё тело, с горла начали срываться непонятные прежде звуки, хриплые стоны, будто он сейчас зарыдает, как маленький ребенок, потерявший мать, забытый собственным отцом, замученный школьными издевательствами и брошенный человеком, которому без остатка отдался. И Мишель решительно закусил кулак зубами, чтобы не поддаться, он поклялся, что не заплачет. - Катись нахрен колбаской, Адам! - Эшли решительно выскочила на лестничную площадку. Она дышала громко и надрывно, будто готова спрыгнуть вниз и всех замочить, как баба в фильме "Убить Била". Грин часто пересматривала этот фильм, и даже список всех бывших и недоброжелателей составила, чтобы после тридцати обойти их всех, с пушкой сорок пятого, к примеру. - Я пришёл мирно поговорить, а тут прям неприступная крепость, - голос Гонтье успокоился, и сам он выглядел более спокойным, даже почувствовал себя свободней, встретив знакомое лицо в этом тихом дурдоме. - Не о чем говорить, - язык девушки даже не заплетался, видимо мгновенно протрезвела от храбрости. - Катись отсюда, и не усложняй нам больше жизнь... На первом этаже затянулась молчанка, только кто-то громко, надрывно дышал. Мэтт давно стоял в сторонке, понимая, что не стоит лезть туда, о чём ничего не знаешь. Ещё когда подходил к двери, чтобы впустить незнакомого гостя, почувствовал знакомый запах. Это был тот самый запах, что ограждал вернувшегося домой сына от всего мира, та самая метка. Хистон подозревал, что у его сына кто-то есть, и тайно надеялся, что это девушка, но сегодня его надежды развеялись, как прах покойника над морем. - Пусть сам это скажет... - голос, слетевший с губ Адама звучал сбито, неровно, будто он очень волнуется, или чего-то боится. Только Эшли могла видеть его лицо, то что оно отражало в его душе. Но Миша задрожал ещё сильнее, услышав эту фразу, хотелось, безумно хотелось плакать, лишь бы боль в груди исчезла. - Он не желает видеть такого мерзкого ублюдка, как ты... - притихла Грин, и заметно было, что ей жаль, жаль, что приходится это говорить, но она запихнула ту жалость глубоко в жопу воображаемого орангутанга, пускай тоже помучается. - Отец, - Мэтт тут же очнулся от шока, пока прежде наблюдал за семейной сценой из "Унесенные ветром", не хватало ещё кому-то скатиться по лестнице вниз. - Проведи гостя в гостиную, я сейчас спущусь...***
- Да он с ума сошёл, - тихо нашептывала охмелевшая Эшли Мерседес, пока та, прижавшись ухом к стеклянной двери, пыталась что-то за ней расслышать. - Как будто вас не заметно с той стороны, - хохотнул Стивен, но все же присоединился к мастерской подслушке двух, сующих в чужие дела нос, женщин. - Я не вижу в этом ничего постыдного, - так же тихо ответила тетка. - Пускай поговорят наконец и всё для себя решат... - Ты остервенел, Хитсон? - не похоже, чтобы Адам пришел поговорить мирно. Наоборот, со своего кресла Миша наблюдал, как тот меряет шагами комнату, что-то теребя у себя в кармане брюк правой рукой. "Яйца видимо чешутся, он же мужик замужний..." - подкалывало каждый раз подсознание, когда Хитсон пытался глянуть в лицо Адама, но бесполезно, смелость его покинула. - "И колечко свое прячет, стыдно, наверное, подонку..." - Не понимаю о чём вы, Гонтье? - он вовремя очнулся, чтобы ответить вопросом на вопрос, не подсознательно, как раньше обычно делал Адам каждый раз, чтобы уйти от неприятной ему темы разговора. - Ты что, идиотиком прикидываешься, да? - зубы мужчины так и скрипели под натиском сжатых челюстей, жилы на шее чуть ли не вздувались от злости. - Ничуть нет... - Тебя не было в квартире... - Разумеется не было, - Мишель пытался ответить как только мог невозмутимо, но эти слова выбили почву из-под его ног, хорошо, что он сидел. - Потому что я был дома... Он приезжал? Когда? Сразу после свадьбы, чтобы посмеяться над ним? Подлый козёл. - Я месяц убил на то, чтобы найти твой адрес, хомяк... - голос слегка задрожал, мужчина достал свою руку из кармана, и по привычке зарылся пальцами в копну чёрных волос на затылке. - Зачем? - холодно отрезал Миша, но ничего не мог с собой поделать, цепкий взгляд не отрывался от правой руки Адама, чтобы заметить на безымянном пальце чертово кольцо. - Чтобы на свадьбу пригласить? - Разумеется, - решительно ответил Гонтье, и прозвучало это так, будто ничего странного в его ответе нет. - Ты что, издеваешься? - истерил Мишель, не веря своим ушам, и глазам. - Катись от сюда, ублюдок. - Да замолчи ты, хоть на секундочку, - болезненно выдохнул Адам и безжизненно опустился на диван. - Не истери, ради бога... В раз, из нервного пациента психиатрической лечебницы, которым несколько секунды представлялся он в глазах Миши, Гонтье превратился в потерянного мальчишку, что не знает как себя вести и куда бы прибиться в этой жизни. Голова его опустилась вниз, рука всё так же теребила волосы на затылке, будто это успокаивало. Но никакого металлического блеска на его пальцах Хитсон не заметил. Его губы плотно поджались, будто он был очень зол на ворвавшегося в его дом грубияна. На самом деле в груди всё предательски порхало, тянулось и просто бросалось к этому мужчине. Глаза непослушно рассматривали его с ног до головы, цеплялись на ниточках тату, что тянулись к запястьям, прячась за рукавами кожаной куртки. Целый месяц он не видел его, а уже, спустя полчаса, вновь привык к этому голосу, к дыханию, к ритму сердца, что, чёрт возьми, прям чувствовал собственным. Будто ничего не изменилось, будто Гонтье не уходил из его жизни, не был потерян навсегда. Будто он не променял Хитсона на какую-то там дуру. Миша слегка облизнулся, не в силах сдерживать себя, и был рад тому, что Гонтье его не видит. Тот был погружен в свои тревожные мысли, не отрывая взгляда от выбранный им точки на полу. С каждым разом его брови хмурились всё сильнее и сильнее, будто в чём-то разуверился, или передумал. - Где твоё кольцо? - губы не слушали мозг, а по инерции выполняли желание разбуявшей в нем злости и интереса. Гонтье слегка дернулся на месте, будто до этого спал сном павших, а его нагло отвлекли от бесконечности. Затем он удивленно глянул в сторону скрутившегося в кресле парня. - Как ты догадался? - Ты смеешься? - казалось, Миша сейчас бросится в крайность, и его вывезут, после острого состояния истерики, вперед ногами. - О чём тут догадываться? Ты что память потерял? Для чего я тогда вообще, по-тихому, спрятался? - Так ты потому уехал? - что-то тут было не так, Гонтье выглядел каким-то сбитым с толку и немного опечаленным, на его фоне только Мишель казался психом. - А я должен был ждать приглашения на свадьбу? - парень слегка дернулся, будто не желал больше продолжать этот глупый разговор. - Разумеется, - вспылил Гонтье и резко сорвался с места, да так резко, что Мише пришлось обратно вжаться в спинку кресла и выпучить на мужчину свои налитые страхом глаза. - Я целый месяц, как полный идиот, искал тебя, ты знаешь, как долго я решался? - казалось, Адам сейчас задохнется от переизбытка накативших на него чувств. - А теперь ты говоришь, что все твои слова - хрень собачья? - Чего? - возмутился Хитсон, слегка заикаясь, шея его вытянулась, как у гуся, но смелости не прибавилось. Он единственный, кто ни хрена не понимает, или тут где-то стоит скрытая камера, а Эшли где-то ржет за дверями, потирая руки? - Какие слова? - Будто ты... - Гонтье чуть не сорвался на крик, жестко жестикулируя руками по направлению к парню, но потом он резко оборвался на всем, словно на него наложили заклятие, и определенных вещей он не может делать, как бы не хотелось. Тело его обмякло, голос понизился до усталого шепота. - Будто ты не знаешь... тогда... - ему снова стало от чего-то страшно или за что-то стыдно, Мишель не понял, что именно читалось на лице Адама. - Под дождем... И на Хитсона накрыло. Он боялся представить, что мужчина мог запомнить хоть что-нибудь. Он знал, что тот слышал, он чувствовал тогда, когда тело мужчины напряглось пуще прежнего, и если в тот момент полное расслабление и удовлетворение не дало краске залить всё лицо, то теперь парень пылал. Было настолько душно, настолько неуютно и стыдно находиться под пристальным, полным надежды взглядом, что Миша начал задыхаться. - Какие слова? - он начал заикаться ещё сильнее, голос повысился практически до истерического писка, а глаза раскраснелись, будто он сейчас заплачет. - Ты не помнишь? - голос Адама был ровным и холодным, как стабильный мороз в Арктике, затем губы его скривились в иронической усмешке. - Да просто он охренел? - послышался громкий женский крик за дверью, и оба замерли на месте, пытаясь понять, к кому это вообще обращаются. - Помнит он, маленький ублюдок! Кричала Эшли. Кажется она была замешана в чем-то с Гонтье, но в чем именно, Миша не знал. Если бы он тогда только понял, что имел ввиду Адам, и что только что поняла его подруга. Сам же Гонтье в этот момент кардинально переменился. Если пару секунд назад он выглядел так, словно его жизнь пинала в спину с каждым новым вздохом, то теперь мужчину вновь не узнать. В холодных глазах появилась та самая наглость, то самое, слегка холодное высокомерие и превосходство, подбородок чуть вздернулся вверх, плечи расправились. А потом, каменное, непроницаемое лицо украсила кровавая улыбка Джокера. - Даже и не думай... - шепнул Миша, когда заметил, как Адам начал медленно вдвигаться в его сторону. Он не знал, что именно задумал этот псих, но уже боялся. Никакого стыда больше не было, он уснул, прячась за бьющим фонтаном инстинктом самосохранения. - Прошло ровно три месяца, как мы затеяли эту игру, если ты не забыл и это, разумеется. И я скажу только одну фразу, - голос Гонтье сладенько коварный, как и цветущая улыбка на лице, и блеск в глазах, - и это не предложение, а приказ... Осторожные шаги с его стороны прекратились, и сердце Миши замерло, вместе с дыханием. Руки сжались в кулаки, сжимая ткань футболки на животе. Гонтье начал медленно, уверенно наклоняться, а лицо Хитсона перекосилось от страха, глаза начали зажмуриваться, руки тянутся к голове, чтобы прикрыть ее от удара. Адам резко становится на одно колено у самого кресла, и что-то быстро достает с кармана брюк. - Выходи за меня...