***
Прибыв в арену, я, прежде всего, решил найти хозяина ключей. Я прошелся по первому этажу, и увидел в баре Фанника, который попивал кофеек. Я пожелал ему доброго утра и спросил, пришли ли остальные. Фанник прищурился и ответил, что Клемент где-то в мягкой зоне отсиживается, а Саша и Данил еще не прибыли. С Глебом, как не удивительно, я общался иногда ближе, чем со старинным товарищем Пуппеем. И уж точно лучше, чем с остальными членами команды, которые, мягко говоря, меня недолюбливали. Мне было плевать на Денди и Хвоста, на их отношение ко мне. Но на секунду я задумался, почему же они так себя ведут, когда Глеб добр и вежлив, и даже готов проставиться чашечкой кофе за утреннюю встречу. Я поблагодарил Фанника и потащился в зону диванчиков, по пути размышляя, с чего начать разговор с Клементом. Я приметил его издалека, он сидел с запотевшей банкой редбулла, и, нахмурившись, тыкал в смартфон. Подойдя к нему на расстояние двух метров, я постоял секунд десять, в замешательстве, и покашлял. Пуппей резко поднял на меня голову. — Клем, я… — Пойдем, — он вскочил, не дав мне договорить, схватил меня за рукав и потащил в какую-то комнатушку, типа комнаты отдыха для персонала. — А-а-а, слушай, — я пытался что-то сказать, но капитан не обращал на меня никакого внимания. Он запер дверь изнутри, завалился на диван, одним глотком прикончил баночку, выкинув ее в корзинку неподалеку, и уставился на меня. Я остался стоять посреди комнаты, как истукан. — Нет, Куро, это ты меня послушай, — жестко начал Клем, встав, и нависнув надо мной, словно хотел задавить меня своим ростом, но не ему было меня пугать. Я легонько толкнул его ладонью в грудь, и великан полетел обратно на диван. Я подошел к нему вплотную. Его колени касались моих, я стоял, едва улыбаясь. — Я слушаю, френд, что ты хотел? — спросил я, слегка наклонившись вперед. Клемент глухо сглотнул, немного развел колени так, что еще шаг, и я практически стоял бы между его ног. — Куро, я был пьян, ничего не помню, я был расстроен, между нами ничего не было, я просто потерял ключи… — тараторил он заготовленную речь. — А сейчас? — спросил я, отдавая ему ключи. — Что-то есть в данный момент? — Сейчас, нет, я уже протрезвел, — пытался пошутить он. — Я говорить серьезный вопрос, Клем, — тихонько пропел я, пододвигаясь поближе, опустив руки ему на плечи. Теперь я навис над ним, беспомощно распластавшимся на диванчике, прижав его плечи к спине произведения искусства из цветных тряпок и подушек, сдобренных ножками. Он резко посмотрел в мои глаза, но я не отвел взгляда, я хотел, чтобы он увидел все то, что не понял бы на словах: мою нежность к нему, мою любовь, мое желание. Клемент молчал, в его ореховых глазах я видел сомнение, злость, какую-то странную, притихшую боль, из тех чувств, которые люди тщательно прячут, не желая показывать никому. — Я не чужой тебе, правда, я твой, — я сделал паузу, наблюдая, как расширились зрачки Клема, — я твой саппорт. Клем убрал мои руки и оттолкнул меня, я не сопротивлялся. Если он уйдет сейчас, или даст мне по морде, я пойму. Он встал и заметался из одного угла в другой, как птица в клетке. Я стоял молча, не двигаясь, наблюдая за ним. Высокий, сильный, крупный капитан мог легко размазать меня по стенке, а он, словно зверь в сети, барахтался в собственных мыслях, не находя ответа на мои слова. Он подошел вплотную ко мне. Я едва ли доставал макушкой до его плеча. Мой взгляд упирался в его ключицу, выглядывающую в вырезе футболки. Я, как зачарованный, провел пальцем по выступающим костям, по его шее, по щеке. Он стоял не шелохнувшись. Я обхватил его шею двумя руками, заставив великана склониться ко мне, нежно коснулся губами уголка его губ, прикрыв глаза. Я не хотел видеть ничего, хотел ослепнуть, чтобы тело острее чувствовало его. Клем поддался мне, он принял мой поцелуй, крепко прижав меня к себе одной рукой, а другую нежно положив мне на затылок. Я задыхался от жара его тела, от его глубоких поцелуев, таких медленных и жадных, словно он выпивал мою душу. Он прикусывал мои губы, проводил языком по моим зубам, начиная наваливаться на меня. Я запустил руки под его футболку, провел ладонью по его обжигающей коже, нежно погладил его сильную спину. Сквозь поцелуй вырвался тихий стон, он хотел этого. Клемент стал потихоньку теснить меня в сторону дивана и вскоре его край ударил мне под коленки, и я сел, прервав череду поцелуев, тяжело дыша. Теперь ситуация изменилась, он стоял надо мной, снимая кофту и футболку. Я подался вперед, провел рукой по ширинке его джинс, услышав в ответ что-то среднее между стоном и рыком. Дрожащими руками я расстегнул его ремень и вцепился в неподатливую пуговку. Клем уже снял футболку и наблюдал за моими неловкими движениями. Я чувствовал движение, каждый раз, когда касался рукой места, скрытого ширинкой. Он был мой, он ждал, не мешая мне, лишь поглаживая меня по голове. Я наконец-то справился с тремором, расстегнул штаны, и приспустил их. Клем сбросил их, отшвырнув ногой куда-то на корзинку с мусором. Он сорвал с меня толстовку, футболку и треники, в которых я обычно рассекал в спортзале. Однако именно сегодня я извлек их из чемодана и напялил. Капитан навалился на меня сверху, вжимая в диван. Прикосновения его кожи к моей практически вызывали у меня оргазм, прожигали меня насквозь. Он был разгорячен, на его спине выступали капельки пота, которые я стер ладонью. Он замер на мгновение, вопросительно взглянув мне в глаза. Я одними губами, беззвучно, ответил на его вопрос. Да. Мне казалось, что мы как два разных вида раскаленного металла, которые вливаются в один чан и растворяются друг в друге. От его жара мы сплавлялись. Он покрывал поцелуями и укусами мое тело, оставляя следы зубов на груди, боках, животе. Кусал он больно, с каждым укусом у меня все больше проступали слезы на глазах, но после того, как он проводил языком по поврежденной коже, в моей голове происходило что-то невероятное: жгучее наслаждение, облегчение, желание продлить эту пытку. Внезапно Клемент прекратил дразнить меня, и начал осторожно стягивать с меня трусы, я немного помог ему. Так хотелось, чтобы между нами больше не было преград из ткани. За долгие годы нашей дружбы, я ни разу не видел его голым полностью, и вот, сейчас, я снимал с него последнее, что мешало мне рассмотреть его фигуру. Нет, он не был накачан, не был строен и подтянут, достаточно плотный, с небольшим намеком на животик. Но именно он, запах его кожи и пота, сводили меня с ума и завораживали. Я втиснул руку в тесное пространство между нашими телами, целуя в шею Клемента, и дотронулся до его члена, упиравшегося мне во внутреннюю часть бедра. Обхватив его, немного сжал и потянул. Клем застонал и замер, словно статуя, нарушая тишину комнаты лишь своим хриплым дыханием. Я начал двигать рукой, иногда указательным пальцем поглаживая его мошонку. Он слез с меня, откинувшись на диване, я сел рядом, снова взяв в руки его член. Клемент потянулся ко мне, вцепился мне в губу, прокусив ее чуть ли не до крови. Я судорожно вздохнул от неожиданности и боли, непроизвольно сжав то, что было в моей руке. Клем вздрогнул. Я, не ослабляя хватки, начал двигать рукой так быстро, что мой капитан извивался и стонал. Его щеки раскраснелись, рот был приоткрыт. Я скользил ладонью по его шелковой коже, забыв уже сколько времени прошло с того момента, как Клемент закрыл за нами дверь. Его начало потряхивать, я продолжал, движения, целуя его шею, наслаждаясь его запахом. Все закончилось. — Давно не было? — решился я нарушить тишину, вытирая руку тряпкой для пыли, которую затем аккуратно завернул в страничку какого-то яркого журнала про компьютеры, которые валялись по всей арене. Он молча наблюдал за мной, не шевелясь. — Вы, немцы, такие скрупулезные, — наконец-то сказал он. Я уклончиво кивнул, все же от немцев во мне было немного, в большей степени воспитание и какие-то привычки, которые ты вбираешь в себя неосознанно. — Иди ко мне, — потребовал он. Я подошел к нему, сидящему, он провел руками по моим бедрам. — Теперь ты сыграешь главную роль, мой саппорт, — улыбнулся он и приблизился лицом к моему стоящему члену. По коридорам арены ходило множество людей, техники, администраторы, посетители, уборщицы. Но почему-то, по счастливому стечению обстоятельств, нашу каморку все обходили, не было слышно никого, ни души, тем не менее, во мне начал распаляться страх, что нас заметят, застукают, узнают о том, что было здесь. Мы оделись и вышли, Клем выключил свет и тихонько прикрыл дверь. В коридоре был полумрак, снова кто-то поскупился на лампочки… Я не знал, что будет с нами дальше, мы практически не разговаривали, да и что тут сказать. Я ждал, что решит капитан. Он пошел вперед по коридору, я шел за ним, спотыкаясь о провода и всякий хлам. Клем остановился, подождал меня, взял за руку и твердо повел из темного коридора, крепко сжав мою ладонь. В тот момент мне показалось, что даже в той комнате мы не были настолько близки. Я шел за своим капитаном, не сомневаясь в нем ни секунды. Внезапно он обернулся, не выпуская моей руки, поцеловал меня в лоб и прошептал: - Куроки, я тоже твой.Часть 2. Я твой саппорт
18 сентября 2014 г. в 22:08
Данил Ишутин, двадцати четырех лет от роду, завтракал с родственниками за большим светлым столом. Его мама, мечта всех хейтеров, симпатичная женщина с легким нравом и светлыми волосами, наливала кофе ему и сестре. Брат обычно отсутствовал на семейных завтраках, но все обязательно приезжал на пятничные ужины, как и большинство членов семьи.
— Мам, я сегодня вечером не смогу быть на ужине, работа, — сказал Даня, жуя бутерброд.
— Работа, — фыркнула сестра. Хотя в интервью мама с сестрой гордились Даней, одобряли его, поддерживали, в жизни было все иначе.
Отличная игра на камеру, браво. Мама хотела видеть его пианистом, считая, что он зарыл свой талант, когда вместо гамм на фортепиано начал набивать скиллы Инвокера на клавиатуре. Сестра была обижена на него, что он не стал продолжать занятия спортом. Короче, все что-то ждали от него, с чем Данил был категорически не согласен. «Это моя жизнь, только моя», — говорил он себе каждый раз.
— Дань, снова, — покачала головой мама и поджала губы.
— Это работа, — раздраженно повторил Даня, — мне за нее платят деньги, такие же, как и вам, так что-то извольте, — он встал, схватив чашку кофе, пошел к себе одеваться.
Сестра с мамой переглянулись.
— Жениться ему пора, может хоть образумится, — сказала сестренка. Мама только неопределенно пожала плечами.
Давненько в этом доме не было девушек, кроме тех, которых приводил знакомиться брат. Наверное, Данилу просто некогда, он так много времени работает…
Денди пил кофе и смотрел в окно, прикидывая, что сегодня напялить. Зазвонил телефон, на дисплее был номер Клемента. Даня выключил звук, еще и на всякий случай, перевернул телефон экраном вниз.
Сколько лет он знал свою команду, казалось, что всю жизнь. В звездных кругах дота-сцены нет особых перемен, редко вливается новая кровь. С кем только не играл Данил, сколько команд он сменил, сколько врагов становилось его союзниками. Но Куро он не смог принять за своего. Зачем Пуппей позвал его, зная, что когда сталкиваются лед и огонь, рано или поздно один из них исчезает? Куро был льдом. Не было в нем горячей иранской крови, которая должна была быть по праву рождения, был холод небоскребов Франкфурта-на-Майне, была отрешенность, словно он торопящийся на работу клерк из Берлина, а не один из легендарных игроков в Доту. Куро всегда был последователен, спокоен, переживал все в себе, в то время как Денди мог наорать на всех, хлопнуть дверями, а через минуту уже веселиться и шутить. Куро всегда смотрел на него с опаской, сколько Денди помнит их общение. На публике были забавные фотки, дружеские подколки, все-таки, Куроки сам не дурак пошутить, этот факт заставлял Данила успокоиться и сильно не нападать на иностранца. Даня замер у окна. «Всегда так, на людях одно, в душе другое. И почему нельзя сказать, что мне не нравится, что надоел Пуппей с его пиками, надоел любитель выпить Хвост, надоел Куро, маленькой темной тенью шныряющий по местам тренировок», — думал он. Хотелось наорать на весь мир, не врать, как требовала организация, не терпеть.
— Дань, ты прекрасно знаешь, если не показать какие у вас чудесные, крепкие, командные взаимоотношения, спонсоры и фанаты в вас не поверят. Вы должны быть надежными, не надо выпендриваться, — ласково наставлял его менеджер. — А теперь улыбнись, обними Куроки и Фанника за плечи и сделайте фото, как вы отдыхаете в компании симпатичных дам.
В такие моменты Данилу были противны все, дамы, менеджер, коллеги, а особенно Клемент, который зыркал на него с такой тоской, что совесть начинала вгрызаться в Денди, как клещ. Его всегда смущала дружба Куро и Клемента. Пусть они и не общались долгое время, но когда Клем пригласил Куроки в команду, тот не слишком задумывался над своим решением. После Прихода Куро, отношения Денди с Пуппеем сильно охладели. Клемент старательно защищал маленького симпатичного иранца от нападок и шуток Денди, это и наводило на мысли о том, что добродушный, шутящий с каменным лицом Куро околдовал капитана команды своим обаянием. Денди передергивало от взглядов темных, почти черных глаз саппорта, от его движений, от его голоса. Самое ужасное было то, что так же он себя чувствовал когда-то рядом с Клементом. Этот жар, ненависть, переходящая в возбуждение, все это Данил знал, и так же он понимал, что его терпение это вещь хрупкая, что он может сорваться. Но, пока что, мидер команды Na'Vi держал себя в руках, отвлекаясь играми, тренировками и выпивкой.