Кольцо Нарциссы

— Ты, что не мог изобразить хоть мало-мальски приличный матрас? Я уж не говорю о кровати, — недовольно пробурчал Драко, вытаскивая одну соломинку из волос, а другую из задницы. — Прости, любимый, я как-то не подумал, — виновато проговорил Гарри. — Да ты вообще когда-нибудь думаешь своей гриффиндорской башкой?! – разозлился Малфой и попытался сбросить Гарри с себя любимого. Не вышло. Поттер вцепился в него мёртвой хваткой и бесцеремонно заткнул рот поцелуем. Он впечатался в Драко всем телом, и тот постепенно начал плавиться под ним, тереться пахом и постанывать от удовольствия. И лишь каким-то краем сознания Малфой уловил, что матрас под ним всё-таки появился, удобный, похоже, ортопедический. * * * Немного отдышавшись, Гарри скатился со своего любовника, улёгся рядом с ним набок и запустил руку в светлые шелковистые волосы. — Драко, а ты вообще меня любишь? – неожиданно спросил он, вопросительно изогнув брови. — Глупый вопрос, тебе не кажется? – удивился Драко. – Я что, дал тебе повод в этом усомниться? — Дал. Ты постоянно всем недоволен. То у меня кругозор узкий, то я настолько увлёкся тобой, что забыл про матрас. А между прочим, ты и сам прекрасно мог трансфигурировать солому во что-то более комфортабельное. Ты вообще маг или не маг? — Я-то маг, уж не сомневайся. Но ведь это тебе приспичило потащить меня в эту чёртову землянку. Мне бы такое даже в голову не пришло. — Вот и я о том же. Тебе вообще не приходит в голову ничего, связанное со мной. По-моему, ты всё же меня разлюбил. Или вообще никогда не любил. — Поттер, прекрати нести чушь! – отрезал Малфой и, дотянувшись до поттеровских призывно приоткрывшихся губ, прильнул к ним своими и по-хозяйски просунул между ними язык. Но, убедившись, что Гарри почему-то на поцелуй не отвечает, чуть отстранился и прошептал ему прямо в ухо: — Да люблю я тебя, очень люблю! Я не какая-нибудь похотливая сучка, чтобы ложиться под каждого встречного-поперечного. Мне нужны чувства, отношения, понимаешь? – Драко слегка прикусил мочку уха зубами, отчего Гарри резко выдохнул, обхватил любовника за шею и притянул к себе. — Ладно, прощаю, — улыбнулся он. – Но ты всё-таки постарайся больше на меня не наезжать, а то обижусь и уйду. Вот. – Гарри притворно надул нижнюю губу, к которой тут же присосался Драко. — Да куда ты теперь от меня денешься?! – самодовольно ухмыльнулся он, оторвавшись на мгновение от посасывания губы. В этот момент что-то горячее и твёрдое недвусмысленно упёрлось в его бедро, и он понял, что вполне готов ко второму заходу. * * * — Тыквенный сок с сахаром, — произнёс Гарри, вежливо улыбаясь привередливой горгулье. То ли фантазия Дамблдора наконец-то иссякла, то ли ему просто сейчас не было дела до придумывания новых паролей, поскольку у него появился другой интерес, который опасливо поглядывал на него из рамы напротив, но теперь в качестве пароля использовалось название любого блюда или напитка, только к нему непременно прибавлялось «с сахаром» или «в шоколадной глазури». Вчера, например, это было «сливочное пиво с сахаром», а пару дней назад «овсянка в шоколадной глазури». Если первое Гарри ещё как-то мог себе представить, то второе блюдо ни за что не хотело формироваться в его воображении. Горгулья в ответ одарила его загадочной полуулыбкой Джоконды, от которой Гарри скривился и поспешил поскорее скрыться за поворотом винтовой лестницы. Войдя в директорский кабинет, Поттер чуть не задохнулся от едкого дыма, который моментально заполнил лёгкие, и от которого немилосердно защипало в глазах. Сквозь дымную завесу Гарри всё же сумел разглядеть очаг возгорания: феникса в клетке не было, вместо него на дне лежала жалкая горстка серого пепла. А рядом с невероятным зловонием тлел лак на нижней части рамы гриндевальдовского портрета. Сам Гриндевальд обнаружился в портрете Дамблдора. Он валялся в кресле без сознания, а старик обмахивал его старым номером «Пророка», неизвестно как попавшим в картину. Возможно, художник добавил эту деталь для пущей достоверности. — Гел, ну очнись, любимый! – слёзно умолял Дамблдор. – Я же умру без тебя! — Не умрёшь, — ответил пришедший в себя парень. – Ты уже и так мёртв. Да и я тоже. — Но моя любовь к тебе жива! – Альбус простёр руки к своему возлюбленному, но тот снова поспешно выставил барьер и затравленно уставился красивыми миндалевидными глазами на своего мучителя. «Ну, по крайней мере, он уже называет старика на «ты», а это явный прогресс», — подумал Гарри, произнеся «Агуаменти» и щедро поливая раму водой, бьющей из волшебной палочки, как из хорошего брандспойта. После этого он очистил помещение от дыма и увидел, что феникс уже успел возродиться из пепла и сейчас ошалело моргал, бросая то благодарные взгляды в сторону Поттера, то уничтожающие в сторону Дамблдора. Похоже, несчастная птица так и не смирилась с тем, что её любимый хозяин постоянно домогается парня, который годится ему по меньшей мере во внуки. — Можешь перебираться в свой портрет, — предложил Гарри Гриндевальду, который кивнул и улыбнулся ему в ответ, после чего быстренько, пока Дамблдор не очухался, перескочил в родной портрет и теперь злорадно оттуда скалился, показывая старому директору средний палец. — Профессор, у нас всё готово, — радостно провозгласил Гарри, поворачиваясь к обескураженному старику. — Что именно готово, мой мальчик? – устало вздохнул Дамблдор. По всей видимости, ему было сейчас наплевать абсолютно на всё, кроме его дорогого и любимого Геллерта. — Мы раздобыли кольцо. Ну, омолаживающее кольцо Нарциссы Малфой, — пояснил Гарри, заметив, что профессор хлопает глазами в полном непонимании. — Ах вот оно что! – обрадовался тот, когда до него наконец дошло. – И когда я смогу его получить? — В субботу ровно в полдень будьте в портрете вашей сестры. Мы передадим вам кольцо. Вы наденете его на палец и повернёте камень против часовой стрелки столько раз, на сколько лет хотите помолодеть. — Да я ж так до вечера его крутить буду. Страшно даже представить, сколько мне лет, Гарри. — Тогда вы его возьмите на весь день, а в воскресенье отдадите нам с Драко обратно. Всё же это семейная реликвия Малфоев, поэтому её придётся вернуть. Но я думаю, если оно когда-нибудь вам опять понадобится, Драко сможет снова его для вас принести. Теперь это будет уже не так сложно, как найти его в лесу, где оно провалялось несколько месяцев. — Спасибо тебе и Драко! Эх, побыстрее бы наступила суббота! – вздохнул Дамблдор, бросая на Гриндевальда мечтательные взгляды. Тот в ответ показал профессору язык и очень эротично подмигнул Гарри. — Тебя бы затащить в мой портрет, — протянул он, — мы бы с тобой здорово повеселились! — Э-э! У меня, между прочим, есть парень, так что губу не раскатывай! – осадил Геллерта Гарри. — Малфой, что ли? – лениво спросил Гриндевальд с постной миной на красивом лице. – Так он мне не конкурент. Кто он такой против меня с моей магией? — А причём здесь твоя магия? Я его люблю, а не тебя. Ты хоть знаешь, что значит любить? – Гарри от внезапно возникшей неприязни передёрнул плечами. — Знаю. Успокойся, парень, я пошутил, — открестился Гриндевальд. — Больше не вздумай так шутить, а то зааважу, — пообещал Гарри, грозно нахмурив брови. — Авадь! – ухмыльнулся Геллерт. – Посмотрим, как это у тебя получится – заавадить портрет. — А я его собственноручно подожгу, без всякого феникса, — парировал Гарри и, пока Гриндевальд ещё что-нибудь не ляпнул, кивнул на прощание профессору и покинул кабинет. * * * В субботу неожиданно рано выпал первый снег. Студенты пробирались по заснеженной дороге в Хогсмид, зябко кутаясь в зимние мантии. Чтобы согреться Рон, Гермиона, Джинни и Дин Томас затеяли игру в снежки. — Эй, Гарри, давай с нами! – крикнул Дин. — Нет, ребят, у нас с Драко срочное дело, — ответил Гарри, искренне жалея, что не может принять участия в игре. — Твой драгоценный хорёк может и подождать, — проворчал Рон. — Хорёк-то может, а вот дело – нет, — парировал Драко и, подхватив своего парня под руку, зашагал в сторону деревни. – И чего это Уизли никак от меня не отстанет? – возмутился он. – По-моему, пора бы уже привыкнуть и смириться. Ну вот какого дементора он на рожон лезет?! Я уже давно его не трогаю. Слушай, а может, он ревнует? — Кого, меня?! Ну, ты и загнул! – усмехнулся Гарри. – Он такой безнадёжный натурал, что натуральнее и не бывает. Да и кроме Гермионы он вообще ни на кого не смотрит. — Не пойму я её, — ответил Драко. – Девчонка симпатичная, умная. Ну что она нашла в этом рыжем придурке? — С каких это пор ты о ней такого хорошего мнения? То «грязнокровка», а то «умная». Ты уж определись как-нибудь. — А чего тут определяться? Да, грязнокровка, но глупой её вряд ли кто-нибудь назовёт. Одно другому не мешает. И внешне она ничего. Если бы я тебя не любил, кто знает?.. — Я тебе ща в глаз дам! – пригрозил Гарри. – Между прочим, на днях меня Гриндевальд клеил. А он, кстати сказать, очень даже неплох. И блондинчик. Я как раз блондинчиков люблю. — Это я тебе в глаз дам! Постой, как это он тебя клеил? Он же нарисованный! – Драко остановился и развернул Поттера к себе лицом. – И что, позволь спросить, ты ему ответил? — Что у меня есть парень. — А он? — А он сказал, что магически сильнее тебя. — А ты? — А я ответил ему, что люблю тебя, — сказал Гарри и поцеловал Драко в приоткрытые от удивления губы. — То-то же! – фыркнул Малфой. – А то, видите ли, блондинчиков он любит. — А ты у меня кто? Самый светленький из всех известных мне блондинов. Гриндевальду до тебя далеко! — Вот это ты верно подметил, — Драко снял с головы шапку, погладил свои почти белые волосы и водрузил шапку обратно. Кого-кого, а себя он просто обожал. * * * Войдя в Кабанью голову, Гарри тихо произнёс «Темпус», и ребята увидели, что до назначенной с Дамблдором встречи осталось каких-нибудь десять минут. Чтобы скоротать время, они заказали у старины Аберфорта две порции сливочного пива и два салата с креветками и крабами. Ровно в полдень Ариана на портрете удивлённо вскинула брови и посторонилась, пропуская брата к самому краю. Гарри подошёл к портрету и протянул к нему кулак с зажатым внутри кольцом. Неожиданно рука вошла в портрет, как нож в масло. Признаться, Гарри до самого последнего момента сомневался, что это сработает. И только когда его кулак накрыла морщинистая ладонь профессора, Гарри поверил, что у них всё получилось. Кольцо незаметно перекочевало из руки Поттера в руку Дамблдора, когда Ариана глубоко вздохнула, а ошеломлённый Аберфорт застыл за барной стойкой с открытым от удивления ртом.