Луч света.

- Я не люблю апельсины, - хмурится, но отвечает Рей, когда идет по заснеженной улице с Хикару. Слова вырываются густым паром и тают в воздухе. - Почему? - любопытствует девушка, цепляясь крепче за его руку. Снова обледеневший участок дороги. Нет, ей совершенно не страшно упасть, подобно другим девушкам, что беспокоятся за свою одежду и прически. Просто обидно, когда падаешь один. - После них губы жжёт, - морщась от проходящего мимо парня с сигаретой, снова даёт ответ Рей. - Согласен только на мандарины. Хотя... Как тебе идея соединить кислую нотку мандарина и медовую, добавив ванили? А название, название... Поцелуй для Магдалины! - Неплохо, - соглашается розоволосая, замедляясь и смотря на огромную железную дорогу за витриной игрушечного магазина. Ярко-зеленый паровозик тянул за собой десяток вагонов по длинным рельсам. Она переводит взгляд на своего спутника, что также застыл перед витриной, сдерживая дыхание, чтобы не запотело стекло. - Ты думаешь о том же, о чем и я? - Надеюсь, - кивает Рей, кусая губу и тянется во внутренний карман пальто. Белый конверт чист, как снег. - Я не знал, что тебе подарить. Долго думал... - ... И мы нашли это, - заканчивает за него девушка, собираясь зайти в магазин, но натыкается на светловолосого мальчика, буквально прилипшего к стеклу и сдерживающего слезы. Одет он добротно, ребенок богатых родителей. "Но не испорчен сердцем", - думает Хикару, четко понимая, что она сейчас разрушет надежды ребенка. - Эй, парень... - мальчик отрывается от стекла и смотрит на неё, точно на волшебную фею. Сколько ему? Она не умеет определять возраст так, как делают другие люди, но видит, что мальчик достаточно взрослый, чтобы отличить истину от правды. - Я его покупаю. Слезы, с трудом сдерживаемые в голубых глазах, и поджатые пухлые губы. Настоящий Амур. - Я куплю его, - продолжает она, больно задевая сердце мальчика. - но ты можешь приходить к нам в кафе. "Луч света" на Кошачьей улице. - Луч света? Кошачья улица? - спрашивает сбитый с толку ребенок, а он улыбается, точно Магдалина: "Неужели ты не знаешь даже этого, мальчик"? - Да. "Луч света" на Кошачьей улице, - она краем глаза замечает, что там, где раньше стоял Рей, повернувшийся к ней спиной, мелькнула серая тень. - Рей? - М? Да, идем, - отвечает он, придерживая для неё дверь. Рей не может не светить, не вытаскивать из тьмы серые души, погрязшие в забвении. Она не может не давать урок тем, кто слишком заносчив и самодоволен. ... Снег падал крупными хлопьями, укрывая город белоснежным покрывалом. Двое медленно брели по улице, держа в руках две массивные коробки. - Слушай, а что лучше: сделать из паровозика копилку, чтобы собирать деньги на еду и обустройство кошек, или устроить рекламную акцию, чтобы посетители брали едущие пироженки прямо с вагончика? - Понятия не имею. Сначала надо придумать, как проложить путь. - Этим займешься ты. Повисает неловкая тишина. - Так что выберем? - Какая разница? У нас их два. Можем в будни продавать пироженки, а в выходные заниматься кошками. Или пустим два сразу! - Отлично. Кстати, как считаешь, они похожи? - она достает из кармана двух младенцев, делящих пальмовую ветвь. - Амур и Антерос? - Кто знает, - уклончиво отвечает парень, придерживая её за руку. Он знает, что речь идет совершенно не о медальонах-половинках. А курантах - двенадцать. В руках - согревающий глинтвейн. И две инструкции, которые написаны на немецком. - Догадаемся сами? Не впервой. - Возможно. И горячий глинтвейн растекается по телу теплой волной, вгоняя в лёгкую дрёму. - Но завтра. Всё завтра...