От перестановки мест...

**** Уехав к Гору, Женька практически так и поселился у него. Это получилось как-то само собой - у Гора на утро было назначено какое-то важное совещание, а Женьке нужно было только ко второй паре, и Гор просто не стал его будить. Лишь перед уходом, уже при полном параде он заглянул в спальню и, бросив на одеяло связку ключей, мимоходом сказал: -Будешь уходить, закрой дверь. После занятий чеши сразу сюда, - и чуть притормозив на пороге, спросил с показной озабоченностью, будто и правда сомневался. - Тебя ведь не нужно встречать с букетом возле института? Надеюсь, сам дорогу найдешь? Женька, приподняв с подушки взлохмаченную голову и с трудом пытаясь открыть глаза, плохо соображая спросонья, что Гору от него нужно, молча кивнул. И вот уже неделю он почти не ночевал дома, лишь на пару часов заскакивая каждый день после занятий, чтобы переодеться или взять нужные учебники. Мать, накрывая на стол и кормя его обедом или ужином, ворчала, что он совсем отбился от рук, и не показывается им с отцом на глаза. А Женька только молча смотрел на нее умоляющим и немного печальным взглядом. И мать сдавалась. Тяжело вздыхая, она прижимала к себе своего великовозрастного сына, который несмотря на высокий рост и кажущуюся самостоятельность, оставался для нее маленьким мальчиком, за которого все так же болело сердце и мучило беспокойство. А Женька, получив молчаливое разрешение, бормотал «все будет хорошо, ма» и, чмокнув ее в щеку, опять уходил к Гору, и они почти все время проводили в постели. -Алле, лапуля. О чем мечтаешь? – Гор с разбегу плюхнулся на кровать, выводя Женьку из состояния задумчивости. Тот вздрогнул от неожиданности, но тут же опять, неопределенно пожав плечами, впал в апатию. Но Гора явно не устраивало такое поведение любовника. Уж что-что, но игнорировать себя он никогда и никому не позволял. Желая обратить на себя внимание, он поцеловал выступающую ключицу и медленно потянул одеяло вниз, пристально и многообещающе глядя Женьке в глаза. И когда тот, не отрывая завороженного взгляда, облизал пересохшие от волнения губы - усмехнулся и склонился к соску, засасывая его в рот. Сосок немедленно затвердел и Гор, удовлетворенно хмыкнув, потеребил языком и второй. Полюбовавшись, на сморщенные светло-коричневые кружочки, Гор двинулся дальше, следуя за руками по постепенно обнажающемуся телу, то едва касаясь его губами, то довольно чувствительно прикусывая кожу. Добравшись до живота и вылизав ямку пупка, вдруг резко отбросил одеяло и раздвинул Женьке ноги, чуть царапая короткими ногтями внутреннюю сторону бедер. Женька тихо застонал и послушно прогнулся под сильными руками. Подхватив любовника под колени, Гор толкнул их вперед и вверх, поднимая его задницу над постелью и еще больше разводя ноги. Широко провел языком от колена до паха, облизал мошонку, поцеловал, чуть забирая в рот, и неожиданно скользнул вниз, пробираясь языком между двух половинок. Женька удивленно охнул и попытался свести ноги. И тут же часто задышал, когда Гор, остановив железной рукой все его попытки двинуться, толкнулся кончиком языка в сморщенную дырочку ануса. От этого движения пальцы на ногах невольно поджались, ягодицы напряглись, и Женька хрипло выдохнул. Забыв, что только что хотел освободиться, теперь он попытался повыше приподнять и еще шире развести бедра, чтобы облегчить Гору доступ. То, что делал Гор, было настолько же бесстыдно-непристойным, насколько головокружительно-приятным. От непривычного ощущения влажного языка и горячего дыхания в таком стыдном месте, голова закружилась, словно Женька залпом выпил пару бокалов шампанского, и оно ударило по мозгам, а его пузырьки весело заплясали по всему телу, покалывая кожу. Лицо пылало, а отчего – смущения или возбуждения - Женька не понимал, да и ему сейчас было плевать на это. Все ощущения сосредоточились внизу – в анусе и члене, который болезненно пульсировал, желая разрядки. Гор, продолжая вылизывать Женьку между ягодиц, теперь помогал себе еще и влажными от слюны пальцами, то массируя вокруг розовой дырочки, то раздвигая края и обводя по ободку, гладя шелково-гладкий вход. Протолкнув палец глубже и надавив на простату, довольно улыбнулся, когда Женька дернулся и, громко застонав, потянулся к напряженному члену. -Тшш... Джеки, не спеши, - перехватив Женькину руку и прижав ее к постели, Гор другой рукой обхватил пальцами его член у основания. - Я не позволю тебе, так быстро кончить. -Сука, - только и смог хрипло прошептать Женька. Прикрыв глаза и закусив губу, он судорожно вцепился в простыню, сгребая ее в кулак, и попытался толкнуть Гору в руку. Но тот только тихо рассмеялся. Отстранившись, жестом фокусника выудил откуда-то из-под матраца квадратик фольги, достал презерватив и раскатал по напряженному члену. Прохрипев "сейчас моя очередь, лапуля", чуть протолкнулся сквозь кольцо мышц и тут же вошел почти до конца, одним слитным, плавным движением. Женька только болезненно охнул и попытался расслабиться, привыкнуть к ощущению инородного тела распирающего изнутри. Но Гор, не давая ему на это времени, уже двигался обратно, почти выскальзывая из него и замирая только у самого выхода. Это ощущение - когда желание поскорее избавиться от мучительной боли растягивающей и почти разрывающей внутренности, сменяется страстным желанием насадиться на ускользающий, покидающий его нутро член - Женька любил больше всего. И он с замиранием сердца ждал, когда Гор толкнется обратно, задевая простату. И каждый раз боялся, что этого не произойдет, что сейчас Гор полностью выйдет, оставив вместо себя пустоту и неудовлетворенность. Разумом Женька понимал, что это глупый, ничем не обоснованный страх, что Гор хочет продолжения не меньше, чем он сам, но все равно не мог ничего с собой поделать. Поэтому, когда Гор, замерев на миг, толкнулся вперед, и первые искры наслаждения разлетелись по телу, покалывая кончики пальцев, Женька облегченно вздохнул и приподнял попу, подставляясь и раскрываясь еще больше. Гор двигался ритмично, меняя только силу удара и глубину проникновения, все также не отпуская основание Женькиного члена и не давая ему кончить. Почувствовав, что финал близок, он торопливо выскользнул, нетерпеливо срывая презерватив, и лишь пару раз проведя рукой по стволу, кончил, забрызгав Женьке живот. И, не давая себе времени отдышаться, тут же склонился к его торчащему члену. Обхватив губами красную сочащуюся смазкой головку, пососал ее, обвел языком по гребешку и насадился ртом, проталкивая ее в горло. Потом, замерев на мгновение, сомкнул губы и стал двигаться в том же темпе, в каком только что сам трахал Женьку, помогая себе рукой, двигая горячую бархатную кожу вдоль твердого, словно камень ствола. Женька толкался навстречу, широко разведя колени, вцепившись скрюченными пальцами в простыню, закусив губу, чтобы не заорать от нахлынувшего наслаждения и оттянуть время разрядки, но, не сумев сдержаться, захрипел и выплеснулся в горячий рот. Проглотив солоноватую жидкость Гор, не поднимаясь, устало улегся между Женькиных ног, положив одну руку поверх его вытянутой ноги, и расслаблено выводя ему на животе замысловатые узоры. Другую ногу Женька согнул, и Гор, подсунув под нее руку и сжав пальцы повыше колена, прижался щекой к внутренней стороне бедра, словно к подушке. Женька молча перебирал короткие черные волосы Гора, зарываясь в них пальцами и ласково поглаживая кожу, а тот, снизу вверх глядя в голубые глаза, думал, что все эти пять месяцев скучал, вспоминал чуть ли не каждый день, но даже предположить не мог, что оказывается ему настолько сильно не хватало Джеки - его запаха, вкуса, ощущения теплой, чуть шероховатой кожи, мягких локонов и колючих слов... Кстати, о колючках... все эти дни Джеки был непривычно покладист и ласков. Выведя на Женькином животе еще одну замысловатую загогулину и полюбовавшись, как от прикосновения ногтей дрогнули мышцы, Гор, взяв в руку еще не до конца опавший член, провел языком от корня до вершины, слизывая остатки тягуче-вязкой спермы, и пощекотал языком щелку уретры. А когда Женька блаженно прикрыл глаза - лукаво улыбнулся, лизнул напоследок влажную головку, и провел ею по губам, а потом вокруг рта и по щекам, царапая нежную кожу отросшей щетиной. -Ааааааааа, блядь! – Женька подскочил, как ошпаренный, и уставился на любовника гневным взглядом. - Совсем ёбнулся? Ты чё творишь, сука? -Слава яйцам! Мой Джеки вернулся, – Гор весело рассмеялся, перехватывая Женькину руку, когда тот попытался кулаком въехать ему в челюсть, и прижимая ее к кровати. Потом, подтянувшись вверх, навалился на рассерженного Женьку, вдавливая его в кровать всей тяжестью своего тела, не давая ему пошевелиться, и куснул за мочку. – Лапуля, эта покорная тушка, которую ты изображаешь, с тех пор как я приехал, меня просто вымораживает. Я уже стал бояться, что тебя подменили пока меня не было. Украли моего злюку Джеки и подсунули послушную игрушку. О чем только Никиша думает? Совсем тебя избаловал и разнежил. Кстати, где он? Не дожидаясь ответа, Гор скатился с притихшего любовника и потянулся за сигаретами. Прикурив, вальяжно раскинулся на кровати, широко разведя ноги, одну чуть согнув в колене и едва касаясь ею Женькиного бедра. С наслаждением сделав первую затяжку и с шумом выдохнув дым, проследил ленивым взглядом, как он закручивается в причудливые спирали, расходясь широким мутным облаком и постепенно тая под потолком. Всю прошедшую неделю, после возвращения из Англии, Гору не приходилось скучать. Каждая минута его времени была чем-то занята – днем работой, вечером Джеки. И Гор как-то не заострял внимание, что за это время он ни разу так и не видел Никишу. Нет, ну конечно, он вспоминал его и удивлялся, почему до сих пор тот так и не появился, ведь раньше они с Джеки были неразлучны, словно сиамские близнецы. Но на фоне каждодневных дел, эти мысли лишь проскальзывали по краю сознания, не задерживаясь надолго. Про себя решив, что, видимо, Ники тоже уехал по каким-нибудь делам, Гор каждый раз собирался спросить об этом. Но вечером, когда он наконец возвращался домой, сил хватало лишь на то, чтобы быстро поесть и завалить Джеки. А после секса, едва успев вынуть член из любовника, Гор сразу засыпал. На утро вся карусель повторялась один в один. Но вот все проблемы в фирме были более или менее улажены. Дела вошли в свое ежедневное, рутинное русло. Гор уже так не уставал, и в голове появилось место и для других вопросов. И он задумался, что не только так и не увидел Ники, но еще, кажется, и Ритка как-то говорила, что тот не появляется в компании. И Джеки ни разу не вспомнил о нем, хотя обычно его имя - к месту и не к месту - постоянно звучало при разговоре. Да и сам Джеки изменился - ходит тихий и печальный, ластится к Гору. Стал податливым и послушным, совсем не похожим на себя. Не огрызается, все чаще молчит... Кстати и сейчас Джеки никак не прореагировал на его вопрос. Затушив сигарету, Гор повернулся к Женьке и нетерпеливо переспросил: -Так где Никиша? Женька посмотрел на Гора какими-то больными глазами и тут же отвел взгляд. Когда Гор решил, что ответа он не дождется, и совсем уж собрался приступить к допросу с пристрастием, Женька, словно нехотя разлепив припухшие от поцелуев и укусов губы, еле слышно пробормотал: -Мы с ним расстались...