От перестановки мест...

**** -Ну и как это понимать? Никита вздрогнул и обернулся, недоуменно оглядываясь по сторонам, пытаясь понять к нему или нет относится этот вопрос. Но голос был до боли знаком и поэтому Никита напряженно вглядывался в густые фиолетово-сиреневые сумерки, укутавшие двор, пока не увидел на скамейке, притулившейся в кустах еще голого чубушника, знакомую фигуру. В кусты, густо росшие напротив подъезда, скамью, будучи еще подростками, перетащила их компания. Было это в незапамятные времена, когда они все учились в школе и часто тусовались во дворе, пока не выросли и не перебазировались в парк, клубы и Ритке на дачу. Этот уголок они выбрали из-за его удобного расположения и полной иллюзии уединения. Густые ветви не мешали просматривать двор, в тоже время загораживая скамью со стороны тротуара. Весной, когда чубушник расцветал, его нежные белые цветы пахли тонким одуряюще-сладким ароматом, который будоражил кровь и навевал романтическое настроение. Летом тут было тенисто от росшего рядом старого клена, который нависал сверху, словно шатром накрывая скамью своими раскидистыми ветвями. Скамейка редко когда пустовала. По вечерам и ночам в этом естественном укрытии любили сидеть подростки, спокойно распивая бутылку какого-нибудь дешевого вина или водки, не опасаясь быть неожиданно пойманными родителями или участковым. И даже бабушки, которые поначалу ворчали на непоседливую молодежь, утащившую скамью от подъезда, со временем по достоинству оценили ее местоположение, и днем, оккупировав ее, отдыхали в тенечке, наслаждаясь прохладой, делясь рецептами, жалуясь друг другу на болячки и обсуждая спешащих мимо жильцов. Но в апреле чубушник и клен еще не оделись в густую зеленую листву и их голые ветви как-то сиротливо-жалко чернели на фоне закатного неба. И если днем уже припекало весеннее солнце, и старушки сидели во дворе, подставляя ярким лучам морщинистые лица, то по вечерам скамейка чаще пустовала - молодежь предпочитала пока прятаться по теплым подъездам. И сейчас на ней расположился только одинокий парень. Да и он сидел нахохлившись, словно замерзший воробей, подняв плечи в попытке спрятать голову в невысокий воротник кожаной куртки. -Привет, - пробормотал Никита, подходя к нему. И пожав твердую ладонь, сел рядом. - Вернулся? -Ага, уже неделю. А ты куда пропал? -Да так, дела. Боковым зрением увидев, как собеседник неопределенно дернул плечом, Гор кивнул в ответ и предложил спокойным и даже, как показалось Никите, безразличным тоном: -Пива хочешь? -Не, не хочу, - Ники вяло мотнул головой, но потом, передумав, все же протянул руку. – Хотя давай. Гор подал уже початую бутылку, и Никита, обхватив губами влажное горлышко, хлебнул с неожиданной жаждой. Он пил, запрокинув голову, с жадностью глотая пересохшим горлом холодный горьковатый напиток, а Гор заворожено смотрел, на равномерно двигающийся под кожей кадык. Отпив почти половину, Никита вдруг смутился и отдал пиво Гору. Теперь они пили неторопливыми маленькими глотками, не глядя передавая друг другу бутылку, при этом иногда соприкасаясь пальцами - горячими, несмотря на холод, у Гора и ледяными у Никиты – и разговаривали на отвлеченные, ничего не значащие и никому из них неинтересные темы. Пока Гор, которому надоело ходить вокруг да около, прямо не спросил: -Что у вас с Джеки происходит? Не ожидая такого резкого перехода, Никита подавился очередным глотком и мучительно закашлялся. Успокоившись, нетерпеливо дернулся, отстраняясь от Гора, стучавшего кулаком ему по спине, и раздраженно спросил: -Тебе не все равно? -Неа. Он, блядь, или ходит будто снулая рыба, или ластится ко мне, как кошак. Я столько нежностей просто не перенесу, - вынув пачку из кармана куртки, Гор резко и недовольно щелкнул по донышку, выбивая сигарету, и сунул фильтр в рот. -Надоел покорный любовник? – зло усмехнулся Никита, а в его потемневших глазах, как показалось Гору, промелькнула ненависть. -Ники, - не обращая внимания на его резкий тон, Гор неторопливо убрал пачку обратно и достал зажигалку. Помял сигарету в пальцах, и посмотрел Никите в лицо серьезно и открыто, без обычной своей издевательской усмешки, - он мне не надоел. Может и не надоест никогда. Ну уж в ближайшее время точно. Но ЭТО не Джеки. Это какой-то незнакомый парень с его внешностью. Покорное тело без души и своего мнения. Когда я уезжал, я оставлял другого Джеки. А теперь он изменился… И в компании все словно стали сами по себе. Ты вон даже не появляешься… - пощелкав зажигалкой Гор, прежде чем прикурить, некоторое время смотрел на трепыхающийся на ветру огонек. - Всю неделю я никак не могу избавиться от ощущения, что попал в другой мир. Я, блядь, чувствую себя долбанным Тревисом*. Вернулся домой, а тут все по-другому. Вроде бы ничего не изменилось, но все не то, все не так, как было раньше… -Тогда я, получается, Экельс*. Но вот где я сошел с тропы, не пойму, - тихо пробормотал Никита. -Что у вас тут произошло? -А Жека что говорит? -Молчит. Может, хоть ты расскажешь? Я уже задолбался строить версии. -Да нечего рассказывать. Я сам нихрена не понимаю. В субботу две недели назад мы все поехали к вам на дачу, а Женька не смог. Все вроде было нормально, поговорили, как обычно, он сказал, что приедет утром. Ну, на даче выпили. Ребята веселились, как всегда. К вечеру еще народ подвалил. А я устал, как сволочь: после занятий бегал на подработку, еще не жрал целый день. В общем, чтобы опьянеть, хватило мне пары стопок, и я ушел спать. Утром проснулся, сходил в душ, уж извини в твой, потом спустился вниз. Ребята почти все встали и потихоньку подтягивались в кухню. Ну, сушняк и все такое… У меня голова с похмелья трещала. Жека уже был там. Я вроде и не заметил ничего странного. Ну надулся, с ним последнее время часто такое бывало. Я потом только понял, что он со всеми разговаривает кроме меня... Выяснить я ничего не успел: мне срочно дома нужно было быть - отец просил к обеду вернуться - и я сразу уехал. А ребята сказали, что приедут вечером. Освободился я очень поздно и смог Жеке позвонить только часов в двенадцать, а он трубку бросил и больше на звонки не отвечал, ни по домашнему, ни по сотовому. Утром перед занятиями я поймал его возле дома, попытался узнать в чем дело, а он просто молча развернулся и ушел... С тех пор я даже с ребятами перестал общаться. Если я появляюсь в компании, то он просто уходит... Я вообще ничего не понимаю, что случилось. -Блядь, Никиша. Ну, что ты, как маленький? Надо было прижать его и выяснить, что за хрень с ним творится. Гор раздраженно и недовольно посмотрел на расстроенного Никиту. На что тот грустно усмехнулся: -Думаешь, я не пытался? Да сколько раз. Только он сказал, что если я еще хоть раз к нему подойду - он уедет из города и даже матери не скажет куда. -И ты смирился? -А что мне оставалось?! -Да уж, дела… Я, конечно, привык к его выходкам, но это даже для него слишком. Если бы он был девчонкой, я бы решил, что у него критические дни или что он залетел… - Гор невесело усмехнулся и затоптал окурок, задумчивым взглядом проследив, как он рассыпался яркими искрами под толстой подошвой его ботинка, а потом как-то растеряно глянул на Никиту. – Никиш, что делать-то? -Не знаю. Я еще в худшем положении, - Никита тяжело вздохнул и, ссутулив плечи, облокотился о колени. Сунул пальцы в густую шевелюру, сжал их в кулак и подергал волосы. – Когда ты уехал, он долго злился, потом успокоился. Но я знаю, что скучал, ждал, хоть и старался не показывать это… И ведь даже когда злился, он общался с тобой, и ты знал из-за чего он злится. А я проснулся утром и вот... Он со мной даже не разговаривает. Ничего не объясняет. Не хочет видеть... Вот, как все обернулось… -Да как бы не обернулось, - резко перебил его Гор. Злое раздражение вернулось и накрыло с головой. Гор злился. На себя - за свою минутную слабость, на Джеки - за его выкрутасы и очередной геморрой, устроенный им, и особенно на Никиту, пустившего все на самотек и полностью устранившегося от проблемы. - Исправлять надо. Меня не устраивает такой любовник. Я хочу обратно своего Джеки! Хочу, чтобы он огрызался, плевался ядом, хамил и брыкался… Хочу живого человека, а не резиновую куклу! Они замолчали. Гор всем своим видом выражал недовольство заебами Джеки и мягкотелостью Никиты. В голове непрерывным потоком крутились различные версии происходящего, одна другой нереальнее, и варианты выхода из этой ситуации. Мысли разбегались, и Гор никак не мог найти приемлемое объяснение. Но одно он знал точно – его не устраивает нынешнее положение вещей. Ему с первой встречи понравился своенравный и шебутной Джеки, нравилось его упрямство, их противостояние и секс на грани фола. На первый взгляд и сейчас ничего не изменилось - Джеки трахался вроде бы все так же охотно, но как-то без задора, что ли. Если раньше их секс был больше похож на бой, то теперь скорее на рутинную работу. Женька вроде загорался ненадолго, но тут же опять становился равнодушно-отстраненным, и Гору казалось, что он витает мыслями где-то далеко, совсем забыв о нем. Гора бесило это неимоверно, ему хотелось взрыва, страсти, чтобы кровь бежала по венам кипучей лавой. И сегодняшний - на все согласный, молчаливо-покорный, словно искусная, но равнодушная проститутка - любовник, просто выносил ему мозг. Но расстаться с ним из-за этого, Гор не был готов. Он просто хотел получить обратно своего своевольного, жизнерадостного Джеки. Но без Никиты похоже это было невозможно. Именно он, своим ненавязчивым присутствием, питал Женькино жизнелюбие и давал ему заряд оптимизма. Раньше Женька был похож на негаснущий бенгальский огонь – горел с громким шипением и веселым треском, сыпал яркими искрами, которые летели от него в разные стороны. Впрочем, они обжигали небольно и не причиняли особого вреда окружающим. А теперь, когда Гор прикасался к нему, Джеки, вроде, как и раньше вспыхивал мгновенно, но едва загоревшись и выпустив пару искр, тут же гас, становясь холодной серебристой палочкой. И раз уж без Никиты, как без воздуха, Джеки не мог гореть постоянно, значит просто нужно вернуть Ники в созданный ими тройственный союз. Тем более что Гору было в нем вполне комфортно. Да и Никиша, как ни крути, всегда его привлекал. Конечно, не так всепоглощающе, как взрывоопасный и непредсказуемый Джеки, но мысли о близости с ним нет-нет да и проскальзывали в голове. И их отношения втроем давали Гору реальный шанс на их осуществление. Если бы не его отъезд, вполне возможно, что Гор уже получил бы Никиту. И теперь терять обоих парней, когда он был так близок к осуществлению своих желаний, Гор не собирался. Оставалось только выяснить причину Женькиного заеба и вернуть их отношения на прежние позиции. -Вариант, что Джеки встретил свою единственную и всепоглощающую любовь и поэтому кинул тебя, отпадает сразу, - Гор, нарушив молчание, иронично скривил губы. И тут же пояснил на недоуменный и тревожный взгляд собеседника. - Сам посуди: если бы это было так, Джеки и меня бы послал. Никита немного успокоился и кивнул. -Слушай, а может, это ты ему изменил? – Гор, выгнув бровь, вопросительно посмотрел на Никиту. – Ну, а что? Взял и переспал с кем-нибудь по-пьяни. Сам же говоришь – с пары рюмок отрубился, вот и оказался с бабой в постели. А на утро ни ухом, ни рылом, что кого-то трахал. А Жека тебя с ней застукал. Чем не вариант? -Да пошел ты! - вызверился Никита. – Я, конечно, был пьян, но не в коматозном же состоянии. -А может тебе что-нибудь в водяру подсыпали? Как Джеки, - вытряхнув из пачки очередную сигарету, Гор пощелкал зажигалкой и, глядя в сторону, нарочито равнодушно, словно между прочим, поинтересовался. - Лизы там случайно не наблюдалось? -Никакой Лизы там не было и я прекрасно помню, что спал один! – упрямо и запальчиво повторил Никита. -Да, ладно, ладно. Не кипятись, - примирительным тоном успокоил его Гор. Глубоко затянувшись, он посмотрел в темное небо и зябко поежился. – Бля, снег пошел. Весна на дворе, мы в Англии уже на пляж загорать ходили. А тут снег… В мягком свете уличного фонаря, ярким контрастным пятном, желтеющем в чернильной темноте опустившейся ночи, красивыми крупными хлопьями медленно падал снег. Он летел густой пеленой и ложился пушистыми белыми комочками на потемневший асфальт, на уже пробивающуюся кое-где тонкими нежно-зелеными стрелками траву, на голые ветви деревьев, скамейку и волосы Никиты, который сидел ссутулив плечи и наклонив голову, так что длинная челка полностью закрывала ему глаза. Подняв лицо вверх, Гор молча смотрел на кружащиеся снежинки и чуть морщился, когда они оседали на коже неприятными каплями. Посидев так пару минут, он задумчиво поскреб ногтями подбородок, про себя отмечая, что надо бы побриться, а то Джеки опять будет ворчать, и покосился на Никиту. Непривычно было видеть его таким подавленным и словно погасшим изнутри. И Гора вдруг охватило ощущение, что если он сейчас заглянет в его темно-карие теплые глаза, то увидит там слезы. Конечно, он прекрасно понимал, что никаких слез там нет, но непреодолимое желание как-то, блядь, подбодрить что ли, не покидало его. Ладонью стерев с лица холодные капли, он наклонился к Никите и, опустив руку ему на спину, запутался пальцами в черных волосах и жестко потрепал по макушке. Ткнулся лбом в висок и неловко прохрипел прямо в ухо вдруг севшим голосом: -Не ссы, Никиш, все образуется. А когда Никита обернулся к нему, не сумел сдержаться и, поддавшись порыву, на миг прижался к удивленно приоткрывшемуся рту. -Что ты делаешь? – растерянно прошептал Никита онемевшими губами. Гор только молча улыбнулся и опять прижался, проталкиваясь языком между зубами, целуя уже по-настоящему. В голове у него вдруг стало восхитительно пусто, и там, словно снежинка в небе, крутилась только одна мысль: как приятно и сладко целовать этот мягкий пухлый рот. А может он хотел этого с самого начала? Просто, ослепленный отношениями с Джеки, от которого искры летели во все стороны, до конца не осознавал своего желания? Одно Гор знал точно, что сейчас ему до дрожи в пальцах хочется продолжить поцелуй… и что Никита в любой момент может оттолкнуть его. Но тот, чуть помедлив, ответил. Все эти дни что Жека игнорировал его, Никита чувствовал себя словно заледеневшим изнутри. А сейчас от поцелуя Гора губы невыносимо закололо, словно обмороженную кожу, когда с холода попадаешь домой, и замерзшие пальцы начинают "отходить" в тепле, и по всему телу побежала горячая волна колких мурашек, ставя дыбом волоски. Язык Гора, скользящий по деснам и небу, был обжигающе горяч и горчил табачным дымом, но Никите он казался восхитительно сладким. Впервые со дня ссоры с Жекой Ники почувствовал себя живым. Без Жеки он кажется уже не представлял себя, а Гор стал его частью и теперь будто делился их теплом. -Ты просто охуительно целуешься. Ты знаешь это? - неохотно оторвавшись от податливого рта, Гор глубоко вдохнул, выравнивая дыхание, и поднялся со скамейки. - Пойдем. -Куда? - Никита машинально облизал горящие губы и удивленно посмотрел на Гора затуманенными взглядом. -К Джеки. -Сейчас? -Да. Пора разобраться во всем. Вы уже заебали меня своим долбоебством. Я хочу спокойно трахаться и получать от этого удовольствие, а не смотреть на ваши постные морды, - Гор глянул чуть раздраженно и отвернулся, прикуривая очередную сигарету. -Наши? - Никита удивленно вздернул бровь, и против воли радостная улыбка растянула его полные чувственные губы, и он закусил нижнюю, стараясь сдержаться и не скалиться совсем уж откровенно. Необъяснимая легкость и уверенность, что все будет хорошо, поселилась у него в душе. Если Гор берется за дело, он своего точно добьется и сумеет убедить Женьку вернуть их отношения. -Хотя подожди, - Гор притормозил. В его голове полным ходом шло составление плана дальнейших действий, и он просчитывал все варианты, выбирая лучший. Он был полон энтузиазма и жажды деятельности. – Сиди пока на жопе ровно, я сам сначала с ним поговорю, а потом, по обстоятельствам, двинем дальше. _______________________ *Тревис и Экельс - герои научно-фантастического рассказа Рэя Брэдбери «И грянул гром».