***
Ричард очень любит покушать, но не очень любит готовить. Точнее, вообще не умеет, да и зачем? Ведь столько уютных кафе-ресторанов развелось возле его квартиры в Нью-Йорке, грех не воспользоваться отличным расположением его жилища. Но когда Падалеки с видом смазливой подружки невесты протягивает ему миску с мясом, Ричард хочет овладеть кулинарией и стать шеф-поваром в глазах Джареда. — Первый стейк всегда комом! — шутит Ричард, когда от продукта остаются лишь обугленные угольки. — Второй — это только начало! — убеждает Джаред Спейта, отковыривая прилипшее мясо с решёток. — Ну и что, можно подумать, ты у нас мастер кулинарии?! — возмущается Ричард, отшвыривая лопатку куда подальше. — Смотри и учись, — спокойным тоном говорит Джаред и, подмигнув, достаёт новую. И Ричард действительно успокаивается, наблюдая за слаженными действиями Падалеки. Кажется, ничего и проще не придумаешь, и после двух-трёх подбрасываний Спейт снова рвётся попробовать угостить друга вкусным мясом. Но Джаред мягко отодвигает его руки и с видом «Я САМА!» доделывает всю работу. Ричард не обижается, он реально осознает своё поражение в этом неравном бою и с удовольствием уплетает за обе щеки приготовленный Джаредом обед. Удовлетворённо откидываясь на постеленное поверх травы покрывало, Спейт признает своё поражение поглаживанием набитого живота. — Если ты хочешь, я научу тебя. Спейт думает, что Джаред так пошутил. Но приятный баритон актёра и странный блеск в глазах говорят об обратном. Со всей вселенской сосредоточенностью он выкладывает на решётку мясо и подзывает Ричарда. Тот отрывается от земли и ленивой походкой движется к Джареду. Сейчас бы полежать, а не скакать на жаре и возиться с огнём, как шаман с бубном, призывая духов воды. Падалеки не вмешивается, подсказывает. Его длинные волосы сейчас так некстати, на улице очень жарко, Джаред парится, как в бане, рукава клетчатой рубашки закатаны до локтей, несколько пуговиц высвобождены из петель, но и это не спасает его от жары. Спейт незаметно подглядывает за ним и пропускает момент, когда следовало бы перевернуть мясо на другую сторону. Падалеки приводит его в чувство щелчками возле лица, и морок рассеивается, будто его и не было. Но слишком поздно, опять всё сгорело. Тогда Джаред начинает курсы «Для Чайников» и помогает своей рукой. Он буквально руководит им, но Ричард не против. Ему нравится, как они стоят плечом к плечу, как Джаред спокойно бубнит над самым ухом, как время от времени они вместе переворачивают подрумянившееся мясо… Ричард понял, крыша сделала ему ручкой. Ведь он грезит о широкой груди за спиной и таких красивых карих глазах, взгляд которых пробуждает ленивого Ричарда. И он готов идти войной на любого. Лишь бы видеть глаза цвета растопленного шоколада. — Вот и всё, — раздаётся у самого уха, Спейт вздрагивает и встречается взглядом с Джаредом. Тот с улыбкой на губах указывает на результат своих стараний. Ричарду показалось, или Джаред действительно слишком близко стоит к нему? Слишком тесно, очень жарко, нет… Не показалось. Ричард опрокидывает друга на мягкую траву и целует раскрытые от неожиданности губы Джареда. Падалеки действительно пахнет шоколадом. Самым вкусным в мире. И если бы Габриэль действительно существовал, то он бы точно не отходил от этой шоколадной фабрики. Падалеки отвечает взаимностью Ричарду, жара давит на мозг обоих, соображать очень трудно. Ричард готов на всё, Джаред тоже. И вот, когда его руки проникают под рубашку Падалеки, он чувствует, как кто-то настойчиво дёргает его за плечи. Джаред под ним растворяется в зелени цветущей травы, а сам Ричард оказывается на шезлонге с холодной тряпочкой на лбу. Джаред смотрит на него обеспокоенным взглядом. Переев и перегревшись на солнце, Спейт свалился в обморок. Мужчина не на шутку испугался за друга и сразу оттащил его в тень. — Ты что-то бормотал про стейки и рубашку, — говорит Джаред, промокнув потный лоб чистой тряпочкой. Сам он весь мокрый от жары, и футболка липнет к спине. Придерживаясь законов природы, он со словами «мы все одинаковые» стягивает предмет одежды и остаётся голый по пояс. Спейт нервно хихикнул и надвинул компресс на глаза, не хватало наброситься на лучшего друга в реальности. Он молится всем известным богам и его экранному ангелу, чтобы Падалеки отвалил и не так часто подходил к нему. Но, видимо, на этого Лося высшая сила никак не действует или Габриэль решил поиздеваться. Так не похоже на него. «Докатились, я уже решил, что Габриэль настоящий», — ставит себе диагноз Спейт и приподнимает повязку. Чёрт! Он издевается! Этот мачо в джинсах сейчас решил помыть гриль прямо у него на глазах. Ричард обречённо простонал и отвернулся в сторону леса. Падалеки решил, что его другу плохо, и, как заботливая мамаша, явился на зов младенца, сжимая в руках губку, с которой капал большими кляксами мыльный раствор. — Ричи… Эй! Ты как? «Зашибись я! Если приляжешь ко мне, будет вообще идеально», — проносится у него в голове. — Нормально, иди. Джаред пожимает загорелыми плечами и как ни в чём не бывало возвращается к своей работе. И тут Ричарду кажется, что Габриэль запихнул его в гей-порно. Потому что зрелище горячее Джареда в пене Спейт мог видеть только там. Когда Падалеки наконец заканчивает с несчастным грилем, и тот в благодарность блестит начищенной красной крышкой, Спейту срочно нужно бежать. Куда-нибудь, где очень холодно. В Арктику или хотя бы под ледяной душ. Потому что пока этот хренов Лось практически имел гриль, а по фантазиям так оно и было, Спейт успел кончить себе в штаны и покраснеть ярче спелого помидора в августе. Он потихоньку сматывается в дом, приходится даже обходить Джареда через лес. И вот долгожданная ванная и такой приятный холодный душ… Нет, Ричард никогда не научится готовить. Если только Джаред сам его не научит.***
Вечером, когда солнце уже почти закатилось за высокие горы и птиц уже не было слышно совсем, лучшие друзья встретились под крышей дома. Ричард встретил Коллинза и Эклза нервной улыбкой. Падалеки свалил в душ, и у него было максимум десять минут пообщаться с парнями, иначе риск того, что он опять замечтается и испачкает уже десятую пару трусов, увеличится в несколько раз. Миша был зол, очень… В его волосах, казалось, птицы свили гнездо, вырастили не одно потомство, свалили, а потом туда перекочевали муравьи и за ними белки. Одежда, местами порванная и грязная, лохмотьями свисала с него. Про состав того, что так ярко украшало лицо Коллинза, Ричард решил не спрашивать. И так видно, день у Миши выдался круче, чем у него. Зато Дженсен был доволен, он представлял своим видом сытого кота, который слопал столько сметаны, сколько его собратья в жизни не видели. Конечно, и у Эклза был ещё тот видок, но Миша брал первое место. Он зло швырнул с проломленным дном корзину в угол, содрал с себя все висящие обрывки одежды и выкинул их в мусор. С невозмутимым видом он прошлёпал босиком в ванную… Ботинок на нём почему-то не было с самого возвращения. Эклз лишь пожал плечами на недоумевающий взгляд Ричарда. — Просто Миша очень любит природу, — проговорил Дженсен и, напевая себе под нос весёленький мотивчик, удалился вслед за Коллинзом. Сколько бы любопытство не грызло Спейта изнутри, он ни за что на свете не спросил бы, как провела свободное время эта парочка. Не желая встречи с объектом своего обожания, Ричард на цыпочках пробрался в комнату, предварительно закрыв дверь на ключ, и блаженно вздохнул с мыслями, что наконец-то этот день закончился. Он никогда не узнает, что, пока был в обмороке, комментировал всё, что чудилось ему. Он никогда не узнает… Если только Джаред сам ему не расскажет.