Проклятое поле

Обито был уверен, что сон не пойдёт после того, как Какаши его напугал. Не так-то сильно и напугал, но сердце после этого колотилось что есть мочи и никак не хотело униматься. В какой такой момент Обито крепко-накрепко уснул, он и не знал. Он бы так и спал до самого утра, если б перед сном не выпил целый кувшин травяного настоя. Годы жизни с Мадарой под одной крышей научили его ходить бесшумно, но дома у дядьки он всё равно боялся лишний раз встать, а тут бояться было нечего. Никто не шелохнулся, ни когда он вставал, ни когда возвращался. Только Паккун проснулся и принялся семенить за Обито, как пришитый. Что-то в темноте дома было не так. Как-то очень тихо и пусто. Хотелось поскорей улечься и дальше спать, но Паккун отчего-то заскулил тоненько, жалобно. - Тише ты, тише, разбудишь всех, - принялся шёпотом увещевать его Обито, даже присел на корточки погладить. Яркий лунный свет залил избу сквозь открытое окно, и Обито вдруг понял, что именно в обстановке было не так. Не было Какаши на его обычном месте. Обито не видел его и когда выходил на улицу. Может, не заметил в темноте? Он сел на свою лавку в нерешительности. Паккун стоял возле двери в сени и тихо, еле слышно скулил. Как бы Сакумо не проснулся. Какая-то неясная догадка кольнула Обито. Он посмотрел на печь: отца Какаши тоже не было. Страх растекался по телу, заставляя кожу покрываться мурашками. Обито попытался унять внезапную тревогу: мало ли что могло произойти. А вдруг что-то случилось со скотиной? Вдруг нужна помощь. Обито решительно направился во двор. Сперва он заглянул в сарай, потом в хлев. Никого не было, окромя свиней да коровы, да Паккун неотрывно следовал по пятам. - Ну-ка, Паккун, где Какаши? – тихо спросил Обито. Но пёс в ответ только высунул язык и задышал часто, вылупив глаза. Обито подумал было, что пёс просто глупый, но ведь говорил как-то Какаши, что его собака умеет брать след. Как-то раз даже след самого Обито брал. - Паккун! – прикрикнул Обито. – Где Какаши? Но пёс только сильнее выпучил глаза в ответ. - Где Сакумо, Паккун? Ищи! Но и от этой просьбы толку не было. Тут Обито хлопнул себя по лбу: ну конечно, разве так Какаши Паккуну приказывает? Конечно же он не называет по имени ни самого себя, ни отца! Нужно приказать псу так, как это делал бы его хозяин. - Паккун, где папка? – попытал удачи Обито. Не успел он договорить, как собачка засеменила к калитке, да так прытко, будто от огня бежала. То и дело останавливаясь и оглядываясь на Обито, Паккун повёл его прочь от дома. Пёс был взволнован и торопился, и Обито едва поспевал за ним, стараясь не оступиться в темноте. Не хватало ещё подвернуть ногу о какую-нибудь корягу. Что-то, должно быть, случилось! Что-то такое, что заставило Сакумо взять сына и уйти так далеко. Но почему они оставили Обито? Хотя леший с ним, с Обито, почему оставили верного пса? Отойдя на приличное расстояние от деревни, Обито почувствовал тревожный всплеск сомнений. А ну как Паккун по глупости ведёт его, куда глаза глядят, уведёт прямо к водяному в омут, а Какаши с Сакумо на самом деле пошли соседям помочь? Мало ли! Они бежали через какой-то обширный луг, возможно – пастбище. Луна серебрила траву, делая её похожей на диковинные цветы. По сторонам от Обито замелькали белые, слегка светящиеся фигуры, похожие на невысоких людей. Сомнения остались позади: нужно бежать за Паккуном хотя бы затем, чтобы убежать от этих белых людей, тихо шепчущих что-то. Обито не знал, кажутся ли они ему, или это опять какие-нибудь злые силы. Эх, зря сказал Какаши, что больше не видит ничего… Впереди показался ручей. Шёпот вокруг становился громче: «Не ходи, не ходи», - стали слышны в нём слова. Не выдержав, Обито всё-таки поглядел в сторону и едва не упал, отшатнувшись. Белые как снег люди, не то мужчины, не то женщины, с длинными, уходящими в самую землю волосами и чёрными провалами вместо глаз тянули к нему свои руки. Паккун будто не видел и не чуял их. Он стоял на хлипком мостике, перекинутом через ручей, и нетерпеливо бил себя по бедру закрученным в рульку хвостом. Обито замешкался, осторожно ступая на мост, а белые люди вдруг запели высокими детскими голосами, сперва тихо, потом всё громче. Разобрать слова Обито не мог, несмотря на то, что они становились просто оглушительными. Он попытался пробежать по мостику, но что-то вдруг схватило его за щиколотку, едва не лишив равновесия. Он оглянулся: в его ногу вцепилось тонкой рукой белое существо, ползущее по земле. За ним тянули руки и другие. - Паккун! – воззвал Обито к своему единственному спутнику, повернувшись к нему. Но тот всё нетерпеливо бил хвостом и смотрел человеку прямо в глаза. «Да он и правда их не видит», - осенило Обито. С полным разочарования стоном нечисть отпустила его ногу. Пение тотчас стихло. Ещё раз оглянувшись, Обито увидел полностью пустынный луг. Надо же… и не скажешь ведь, что померещилось, такое-то. Тут бы и повернуть назад, но Паккун уже двинулся дальше. Может, ну его? Но снова ступать на тот луг было страшно, да и бросать собаку не хотелось, так что Обито старался не отставать. Они пробежали до пролеска, пересекли его напрямую, оказавшись на лесной поляне. Там пёс свернул влево, Обито припустил за ним. Обогнув несколько деревьев, он увидел, как Паккун ныряет под раскидистые кусты, и, зажмурившись и наклонив голову, Обито сделал то же самое. Продравшись сквозь тугие ветви, он попал на другую поляну, совсем небольшую, и остановился как вкопанный, наконец разжав веки. Ох, лучше бы он этого не делал… Увиденное поразило его так, как ничто до этого в жизни. Какаши сидел, прислонившись спиной к берёзе, глядя вверх, на своего отца. Тот стоял прямо над ним и замахивался топором. Тем самым топором, который до этого наточил Джирайя. Обито хотел было что-то крикнуть, да голос осип и охрип и только булькнул вместо крика. Он закашлялся – горло словно щёткой продрало. Голос вернулся, и Обито всё-таки заорал: «Что вы делаете?!», но было уже поздно: топор неумолимо опускался в руках Сакумо. В последний момент Какаши дёрнулся, и лезвие вошло в его голову, прямо по слепому глазу. Затявкал и запрыгал вокруг него Паккун. На ватных ногах, Обито двинулся в их сторону. Сакумо выдернул топор и перехватил и, вдруг развернувшись, крикнул: «Обито, возьми Паккуна! Убегай!» Слушаться его Обито не собирался и, чуть пригнувшись, медленно продолжил идти на него немного по дуге. Что этот страшный человек сделал с Какаши?! Не собирается ли он зарубить и самого Обито теперь? Какаши сидел неподвижно, вся его голова была сплошной раной, кровь, запачкавшая его чуть ли не целиком, блестела в лунном свете. - Паккун, дурачина! – кричал Сакумо, пытаясь отогнать пса, то и дело замахиваясь топором. – А ну пшёл отсюда! Обито, не стой столбом, уноси его, пока оба целы! Паккун вился ужом и не переставал тявкать. Даже если бы Обито и захотел послушаться, он не мог его сейчас поймать. - Ну зачем же ты пришёл, Обито? – всплеснул руками Сакумо, вдруг повернувшись. – Уж и напоили тебя, и ушли тихо, думали, с тобой собака останется! Схоронись теперь сам хоть куда-нибудь! Лезвие топора блеснуло в лунном свете, несколько капель крови брызнули в сторону. Сакумо ещё что-то говорил, но Обито не мог различить ни слов, ни даже тона, с которым они произносились. Он был не в силах оторвать глаз от безжизненного лица Какаши, которое, будто это сон, вдруг дёрнулось. Точнее, это дёрнулась голова, за ней содрогнулось и всё тело целиком. Рука Сакумо неожиданно оказалась на плече Обито, заставив его вскрикнуть от испуга и отшатнуться. - Уходи скорее! – крикнул Сакумо. Другой рукой он кое-как удерживал извивающегося змеёй Паккуна, а топор, похоже, куда-то пропал. Пытаясь вырваться, Обито дёрнулся слишком сильно и чуть не упал, потому что Сакумо его почти и не держал. На какое-то время он потерял Какаши из виду, а теперь, взглянув в его сторону, ужаснулся ещё больше, чем до этого. Что-то случилось. Тело Какаши осело, из него словно выпили все соки, оставив только шкуру. Даже лицо как будто смялось и осталось без кости. Глядя, как Какаши продолжает оседать, как какая-нибудь ничем не набитая шкура, Обито и не заметил, как приблизился к нему: ноги будто шли сами по себе. Уши наполняло сильное гудение, будто из-под воды доносился голос Сакумо, но слов было не разобрать. Наконец, Какаши осел целиком, распластавшись по корням дерева, траве и кустам. Обито протянул руку, чтобы дотронуться, но тут же одёрнул, ощутив отвратительную мягкость. И удивился, услышав свой собственный вскрик – тихий, словно это кто-то другой кричал вдалеке. Он беспомощно оглянулся: Сакумо, расстроенно вздёрнув брови, смотрел прямо на него. Одной рукой он снова держал топор, другой прижимал к себе воющего Паккуна. - Вы… Я… - захлёбываясь воздухом, начал говорить Обито, отвернувшись, не в силах смотреть в лицо этому человеку… убийце! И тут из кустов на него посмотрели светящиеся глаза. Ну уж нет! Не теперь, нет! Не время сейчас чудиться всякой нечисти, не тогда, когда Какаши… Жёлтые глаза вдруг дёрнулись вниз, а потом резко полетели на Обито. Он не успел ни подумать ничего, ни заметить – упал назад, глядя, как на него прыгает волк. Время замедлилось, целая вечность прошла, пока зверь опускался, сверкая острыми зубами, но что-то будто сбило его. Неожиданно волк завалился в сторону, не долетев до Обито совсем немного. Был виден блеск металла, и, кое-как повернув окоченевшую шею, Обито увидел, что зверь был сбит топором. - Беги! – кричал Сакумо. Вот тут Обито уже был не прочь послушаться совета, да только тело слушаться перестало. Руки дёргали невпопад, не помогая, а только мешая встать. Ноги тоже вставать не хотели, беспомощно скользя по траве. Волк медленно поднимался, мотая подбитой головой. Не так-то сильно ему влетело, сейчас как набросится… Но этому не суждено было сбыться. С той стороны, где стоял Сакумо, послышался рык. Паккун? Разве он может так рычать? Завороженный, Обито наблюдал, как волк поднялся, но не напал, а кинулся в сторону – ему навстречу прыгал уже другой волк, намного крупнее. Обито напрягся, пытаясь подчинить непослушное тело. С трудом он перекатился вбок, стал сперва на четвереньки, потом – на ноги. Сакумо нигде не было видно, как и Паккуна. Только какое-то тряпьё было там, где они стояли. Волки дрались, катались по поляне, Обито как мог заторопился прочь, мимо тряпья, в те кусты, из которых, кажется, и пришёл. Взгляд упал на тряпки, и не будь Обито уже так напуган – точно умер бы со страху. Такая же безжизненная шкура, что осталась от Какаши, только теперь это был Сакумо. Но как же так? Крови-то не было. Обито всё-таки пролез через кусты, но другой поляны за ними не оказалось, зато невдалеке показалось поваленное дерево. До него-то Обито и добрёл, залез в углубление возле корней и замер, подрагивая. Так он и сидел, глядя перед собой и ни о чём не думая. Потихоньку светало. Сперва тело не ощущалось вовсе, потом сидеть стало немного неудобно, из-за чего пришлось пошевелиться. Затем похолодало, и Обито пошевелился вновь, обхватывая колени руками. Накатила сонливость. Смежив веки, Обито услышал голос Сакумо, тихо зовущий его по имени. Было тепло и хорошо, и просыпаться не хотелось. Но голос всё не унимался, в какой-то момент из убаюкивающего он, наоборот, стал тревожить, и Обито резко раскрыл глаза. Всё тот же лес. Вовсю занимался рассвет. Воздух был прохладным и влажным, тихо шелестели листья и вдали заливалась чириканьем ранняя птаха. Обито уже было подумал, что голос Сакумо ему приснился, как вдруг услышал его вновь. - Обито! – кричал он. Но как он может кричать? Он же вчера… Или нет? Что там было вообще, на той поляне? - Паккун! – послышалось в другой стороне, чуть ближе, но в то же время, тише. Голос Какаши. Он живой! Значит, не рубил его отец топором? Обито задвигался, пытаясь выбраться, но остановился. А что он тут делает, если ничего не было? Что он им скажет? - Он там, - снова послышался голос Какаши. Интересно, это он про Паккуна? Может, он потерялся? - Куда ты? Иди сюда, - на сей раз, голос его отца был совсем рядом. Обито облизал пересохшие губы. Наверное, лучше не выходить… Прийти потом в деревню, чтобы никто не видел, как он забился под корни и дрожал, словно осиновый лист. Но Сакумо уже был здесь. Он так внезапно показался из-за корней, что Обито растерялся и потому просто уставился на него молча, хлопая глазами. - Вот ты где, - с явным облегчением сказал Сакумо и вдруг спросил: - Выходить будешь? - Я… - Обито не знал, что и ответить. Произошедшее совсем недавно теперь казалось лишь ночным сном, жутким кошмаром, вот только как он всё-таки оказался в лесу, и куда подевался Паккун? Сакумо печально вздохнул, подошёл ближе и сел рядом на корточки. - Какаши тебе это место показывал? – мягко произнёс он. - Что? Нет, - Обито нахмурился. Он не совсем понимал, о чём речь. Причём тут это поваленное дерево, и с чего бы Какаши показывать его раньше? - Как же ты тогда нас нашёл? – совсем тихо и так по-доброму спросил Сакумо, но Обито тут же вскинул голову и подвинулся в сторону: раз так говорит, значит, что-то из ночных воспоминаний – правда?! - Я… шёл за Паккуном, - буркнул Обито. - Неужели? – преувеличенно радостно удивился Сакумо. – Значит, умеет он всё-таки след брать! - Значит, умеет, - недовольно процедил Обито и подобрался. Не нравилось ему это всё, и доброта взрослого сейчас казалась ненастоящей. Хорошо хоть топора поблизости не видно. - Ты, Обито, не серчай, - примирительным тоном попросил Сакумо. – Мы хотели рассказать тебе, да только – ты уж не обижайся – чужой ты пока, больше времени нужно. А с Какаши мы торопились, чтобы глаз его зажил, пока местные не заметили, что что-то не так. Потом бы пришлось в другую деревню переезжать, подальше. - А что было-то?! – не выдержав, воскликнул Обито. Не мог он понять, о чём толковал этот странный человек, но похоже, что о чём-то важном! И ночью что-то произошло – это точно! - А что ты видел? – вдруг прищурился Сакумо. – Иль не помнишь ничего? - То, что я видел, быть не может! – Обито подскочил, сорвался с места, да только прямо по лицу ему хлестанула невесть откуда взявшаяся коряга. Кожу будто обожгло. Пришлось остановаиться и растирать побитое место – благо заодно можно было и подступившие слёзы утереть. Вдруг вспомнилась волчья ягода, вспомнилось, как видел ночью в деревне бок какой-то светлой собаки… не собака то была – волк. - Зачем мы волчью ягоду с Какаши собирали?! – громко спросил Обито. – Говорите! Сакумо всё сидел у корней дерева. Он пересел прямо на землю и спиной облокотился о корягу. - Так положено, - со вздохом ответил он. – Из неё сок давят, чтобы силу притупить. Всем молодым волкам дают пить, потому как в первый раз они бесятся и разум теряют. - Молодым волкам... – медленно повторил Обито. Он вспомнил этот ужас – опавшая кожа без костей и мяса внутри, смятая голова… - Видел ты, как шкуры мы сбрасываем? – словно прочитав его мысли, проговорил Сакумо. Шкуры сбрасывают! Так вот оно, что это было! Не приснилось, значит. Это что же, получается? Получается – они как Кушина? А она тоже шкуру сбрасывает? - Вы и в лис превращаться умеете? – шмыгнув носом, спросил Обито. На всякий случай он нахмурил брови посуровей, чтобы не было видно, как он волнуется. - Не, - усмехнулся Сакумо. – Это род другой. Они рыжие все. - А зачем… - вырвалось само, но продолжить Обито не смог. Как такое вслух сказать… Но Сакумо и это понял. - Зачем топор? – переспросил он. Обито кивнул, и Сакумо ответил: - Иначе волчья сила не проснётся. Нужно быть на грани смерти – тогда раны сами собой затянутся, только вот… Он сделал паузу, задумчиво глядя куда-то в сторону. Обито молча ждал, пока он продолжит говорить. - Что-то я замешкался, когда тебя заслышал, - сказал наконец Сакумо. – А тут такое дело, что от смертельного удара шрам навсегда остаётся… Всё думаю-думаю, что деревенским скажем, да ничего в голову не идёт. Обито стало стыдно. Всё-таки, всё из-за него. Из-за него пришлось Какаши рубить, из-за него же не получилось, как следует. Он помнил, куда пришлось лезвие топора – прямо по лицу. Такое не спрячешь чёлкой. Вот почему Какаши так странно себя вёл в последние дни. - А Какаши… Какаши не хотел! – упрямо выкрикнул Обито, чувствуя, что не может успокоиться. - Да, - вздохнул Сакумо. – Вроде давно уже договаривались, а как время пришло, так давай капризничать, будто дитя малое: не хочу, не буду. - А где он? – спросил Обито, чувствуя, как вдруг навалилась усталость, будто кто ему тяжёлый мешок на голову положил. - Домой идёт и Паккуна ищет по пути, - просто отозвался Сакумо. – Это я ему велел, чтобы по лесу не шатался. Если сгинет пёс – то такова его судьба, а бродить по лесу вам, ребята, нечего. Не хватало ещё на медведя наткнуться. - Тут есть медведи? – чуть округлил глаза Обито. Даже удивляться не было сил. - Есть один, - кивнул Сакумо и поднялся. – Редко сюда заходит, но случается. Пойдём, что ли. Ничего не оставалось, кроме как кивнуть и последовать за взрослым. Думать было тяжко, но невесёлые мысли всё же просачивались в голову. Взять Паккуна – куда пропал этот бедолага? Перепугался ночью и схоронился где-то, как сам Обито, но всё никак не откликался. А может, Какаши уже нашёл его и нёс за пазухой домой? - А лисы тоже шкуру сбрасывают? – Обито даже поторопился, чтобы поравняться с Сакумо и задать этот вопрос, внезапно пришедший на ум и теперь не дававший покоя. - Чего не знаю, того не знаю, - был ему ответ. – И помалкивай об этом в деревне. Соседи у нас ушастые, так что лишний раз не болтай, понял? - Понял… - выдохнул Обито. Они вышли к тому месту, где совсем недавно Обито перебегал мост, спасаясь от привидевшихся ему чудищ. На рассвете это место казалось таким мирным, разве на этом лугу может случиться что-то нехорошее? Белые люди… Поскорей бы нагнать Какаши. Может, к нему потому и нечисть не липнет, что он сам оборачиваться умеет? - Скоро уж коров поведут… - задумчиво проговорил Сакумо. – Поторопиться надо. Ты видел, Обито, что пока шкура лежит, с ней что угодно случиться может. Обито почувствовал, как заломило в голове за висками. Что за человек, то про коров, то тут же про оборотней – и так спокойно говорит! Будто ничего такого в этом и нет. Сейчас корову на выпас отведём, а потом и сами в лес побежим, только обернёмся волками сперва. - Видел, - буркнул Обито. - Хорошо, если есть человек, который за ней присмотрит… - Я понимаю, - кивнул Обито, хотя видеть этого Сакумо не мог, так как шёл по тропинке впереди. Да и не понимал Обито сейчас ничего, он и не знал, зачем так ответил. Он просто послушно шагал по узкой дорожке и будто ощущал себя со стороны. Словно кто-то другой двигал ногами, а сам Обито был где-то далеко… По бокам медленно мелькали то кусты, то деревья, и он не заметил, как они пришли домой. Какаши уже был там. Он встретил их, стоя неподалёку от калитки, и Обито чувствовал, как ноги несут его мимо – к лавке возле дома. Лечь, уснуть… Но что-то в облике друга его остановило. Какаши тяжело дышал, сжимал и разжимал кулаки, а в покрасневших глазах застыли слёзы. - Что такое, сынок? – послышалось позади. Похоже, это Сакумо каким-то образом оказался за Обито. - Он пропал, - сиплым голосом ответил Какаши. – Его нигде нет, он не прибежал домой! Эти слова отрезвили Обито. Речь шла о Паккуне, о ком же ещё. Что такое могло случиться с собакой, что она не вернулась домой и не прибежала к хозяину? - Ну подожди немного, он вер… - начал было спокойно отвечать Сакумо, но Какаши его перебил, срываясь на крик: - Не надо было мне тебя слушать! Надо было искать! Но не успел Какаши набрать воздуха в грудь, как уже Сакумо сказал ему громко и строго: - Так, хватит уже, не маленький! В лес я с тобой не пойду – дома дел полно! Ты, небось, и скотину не покормил? - Да я сам прекрасно… - начал было Какаши свой гневный ответ, но Обито его перебил: - Я всё сделаю, вы идите, поищите Паккуна… Какаши уставился на него с какой-то надеждой, но Сакумо покачал головой: - Нет, ты тут ещё ничего не знаешь толком, да и пчёлы… - Иди со мной, - неожиданно сказал Какаши. - Не надо вам по лесу… - снова строго начал говорить Сакумо, но Какаши его перебил, решительно направляясь к калитке: - Мы будем громко переговариваться, никакой зверь не подойдёт, да и нет там никого в лесу! Сакумо перевёл взгляд с сына на сарай, хмурясь и закусив губу. Какаши уже отворял калитку, и останавливать его было поздно. - Обито, проследи, чтобы в лес далеко не уходил. Я дела переделаю, и вас найду, - наконец велел Сакумо. Обито кивнул и поспешил за другом. Сонливость как рукой сняло.