You look so fine

Когда Бекхен разлепил глаза, в голову пришла одна единственная мысль. «Почему я не умер во сне?» Ему сейчас действительно хотелось исчезнуть из этого мира и оказаться где-нибудь далеко, где не будет той ужасной боли, которая разрывала его тело на части. Голова гудела, такое ощущение, будто ее поместили в тиски. Глаза были опухшими, поэтому поначалу вообще не хотели открываться. В комнате царил ужасный кавардак. Бекхен вспомнил, что когда пришел домой, то разнес свою комнату к чертям, пытаясь хоть немного успокоиться и прийти в себя после увиденного. Вместе со сном, который постепенно отступал, в голову Бена лезли противные мысли. Каждый раз, прокручивая все в голове, Бекхен не мог понять, что он сделал не так? Чем он заслужил всю эту боль? Почему его возлюбленный ведет себя как последняя скотина? Неужели ему никогда не быть любимым? Осторожный стук в дверь. Тишина. Еще один удар, уже громче. А спустя минуту ручка двери противно звякает, и впускает уставшую на первый взгляд женщину с подносом, на котором стоял кувшин с водой и какие-то капли. -Проснулся? – казалось бы, риторический вопрос задала женщина и тихонько поставила алюминиевую поверхность на стол. Осторожно накапав в стакан несколько капель, она добавила туда воды и протянула его Бекхену, который осушил его за раз. Плюхнувшись обратно на кровать, Бен с головой укрылся одеялом. -Бекхен-и,- нежно протянула женщина.- Я знаю, что ты не захочешь мне ничего рассказывать… Но знай, что мама тебя любит и поддержит. Обязательно знай это, ладно? Мне больно видеть, что с тобой происходит. Я не хочу терять своего сына из-за… -Оставь меня. Пожалуйста. Разочарованный вздох, и женщина тихими шагами удалилась из комнаты. Из глаз Бекхена снова потекли слезы, и он просто лежал и тупо смотрел в стену, чувствуя, как сердце бешено ударяется о грудную клетку. Он не помнит, сколько пролежал вот так, пока с первого этажа не донеслась трель дверного звонка. Какое-то копошение, удивленный мамин голос, но слов разобрать было нельзя. А потом и вовсе тяжелые шаги, которые твердо и уверенно направлялись к его комнате. Бен тяжело вздохнул и поднял в руке подушку для того, кто с минуты на минуту должен был нарушить его покой, но когда высокий мужчина зашел, Бен так и остался сидеть с поднятой рукой и широко распахнутыми глазами. Растрепанные волосы, опухшие глаза. Помятая одежда, да и сам «помятый» Пак Чанель выглядел настолько сексуально в этих кожаных штанах и борцовке, что Бекхен чуть было не бросился в его объятья. Мальчик тут же одернул себя и вздрогнул, ведь перед глазами ярко всплыла вчерашняя сцена. Он брезгливо отвернулся к окну и запустил в противоположную стену подушку, тем самым показывая свое настроение. -Если ты думаешь, что я пришел извиняться или смотреть на твои психи, ты глубоко ошибаешься. Бекхен сглотнул подступающий ком и поднял покрасневшие глаза на обладателя хриплого голоса, что сейчас стоял, привалившись к двери, и теребил сигарету в руках. -И зачем же ты тогда пришел? – бросил Бен. -Бекхен, ты вроде бы уже не маленький, а до сих пор ведешь себя как ребенок. Неужели ты думаешь, что если я согласился на отношения с тобой, то сразу стал тебе чем-то обязан? Я не собираюсь хранить тебе верность, мне вообще плевать на все эти сентиментальные штучки. Я тебе уже говорил, что для меня куда важнее секс… -Тогда что для тебя значат отношения? – недоуменно спросил Бекхен. -Это значит, что я трахаю кого-то больше одного раза. И что мне нравится это делать. Не знаю, как понимаешь это ты. И даже не хочу знать. -Неужели тебе нравится так? Не пойми с кем, не пойми где, как животные… Почему, если тебе захотелось секса, ты не позвонил мне? Неужели я чем-то хуже них? -Во-первых, ты был занят. А во-вторых, я взрослый человек, который сам может решить, что ему делать. Мне плевать, кого трахать… -А мне не плевать! – Бекхен вскочил с кровати.- Не плевать! Для меня главное, чтобы это был ты. Во всем. Не имеет значение, будь то поцелуй или секс. Главное, это ты. Потому что я люблю тебя. Если тебе действительно плевать, то почему я не могу быть постоянно твоим? Так же, как и ты у меня: один, везде, во всем? -Монотонность убивает отношения, если ты не знаешь. -Будто измена их укрепляет! -Измена? Какая измена, Бекхен? Я что, клялся тебе в вечной любви? До гроба быть только с тобой? Я вообще тебе хоть что-то обещал? -Да, черт возьми, Чанель, ты мне ничего не обещал! – вспыхнул Бен.- Это я идиот, раз так глупо доверился тебе. Только знаешь, Пак, у тебя вечно все через задницу! -Я гей, тебя это не смущает? – хмыкнул Чанель и подошел вплотную к Бекхену.- Кстати, о заднице. Может, ты уже перестанешь истерить и поцелуешь меня? -Думаешь, после того, что я видел вчера, я сделаю это? -Тогда я сам это сделаю. И Пак сделал. Так, как умеет только он. Грубо, страстно и мучительно сладко. Губы, что встретились друг с другом, тут же слились в неимоверном танце, который вскружил голову неопытному мальчику. Сильные руки обвили талию и прижали хрупкое тело к себе так, что Бекхен ощущал каждый вздох, каждый удар сердца обладателя. Он и сам не понимал, почему так быстро сдался. Может, потому что он не хотел больше страдать. Может, потому что он слишком сильно любил Пака. А может, потому что он был тем еще глупцом. Ведь поцелуй – это как бы согласие на то, что Бену придется терпеть все выходки Чанеля. И Бекхен не собирался мириться с этим. Он не хотел делить свою любовь ни с кем. Мысленно решив, что он проиграл битву, а не войну, Бекхен позволил Чанелю погрузить его в сладкую эйфорию.