Устремляясь в Небо (временно заморожен)

      Внизу — лишь штормящее море, грязное, коричнево-синее. Волны накатывают на серые стены башни, бурлят пузырящимися водоворотами, поднимают со дна ил и водоросли. И чем дольше Рей смотрит, тем больше кажется, что белые гребни-пальцы вот-вот схватят ее и затянут в бездонные глубины, куда не доходят солнечные лучи. Пронзительно холодный ветер заставляет Рей встрепенуться и вздрогнуть. Море нагоняет страх, и она спешит отвернуться, ощущая, как по спине бегут мурашки.       Возможно, она чувствует себя так потому, что смотрит на шторм со столь огромной высоты, да еще и тайком прокравшись на башню Академии Магов. Все же Рей не птица и может легко разбиться, как упавшая с полки фарфоровая куколка. Или Дежурный найдет прежде, чем она успеет после долгой разлуки поговорить с Лансом.       Ужасно.       Все здесь для нее – совершенно чужое. Рей никогда не станет частичкой того мира, к которому принадлежит Ланс. Он получил здесь место с момента рождения, в этой твердыне с поросшими плющом и мхом стенами, острыми шпилями и щербатыми выступами. Каждый день он ходит по пыльным коридорам, где тихо потрескивает танцующее пламя факелов, записывает слова Лектора аккуратными ровными буквами со множеством завитков, учится плести хитромудрые заклинания, может выпускать из пальцев огненные шары…       Она же вынуждена вечность оставаться самым обыкновенным жителем Лютерии.       Если только Рей сама не попробует что-то изменить.       Рядом с ней сидит Ланс и беззаботно болтает ногами. Серебряные пряжки его туфель, как и значок с гербом Академии, поблескивают в свете солнца, то и дело ныряющего за сизые тучи. Блеск на краткий миг слепит Рей, но она продолжает смотреть на Ланса до тех пор, пока глазам не становится больно.       — Тебе лучше бы уйти. Дежурный может поймать и рассказать твоему отцу, — протараторил Ланс почти умоляюще, внимательно глядя на Рей из-под огненно-рыжей челки. Его волосы растрепал сильный ветер, и теперь они топорщатся непослушными вихрами. Рей равнодушно пожимает плечами и подвигается, принимая более удобную позу. Ее простое, но чистое светлое платье складками шелестит по выступу стены, поднимая облачка пыли.       — Пускай, — Рей легкомысленно машет рукой, глядя, как в очередной раз разрывается толща серых облаков, а в прореху выглядывает золотистый солнечный луч.       Она думала, что, когда увидит Ланса, сразу захочет рассказать ему обо всем произошедшем за то время, что он учился в Академии и не бывал дома. Но теперь говорить почему-то не хотелось. Молчание в данный момент казалось Рей более искренним и чувственным, чем любые слова, что она могла подобрать.       — Так ты решила? — внезапно спросил Ланс, не сводя с нее горящих карих глаз. А затем добавил, снизив голос до шепота, едва различимого за шумом штормящего моря: — Ты… правда будешь путешествовать по миру? Как дядя Сэм?       Он произнес фразу так тихо, будто пытался поведать о чем-то запрещенном и даже предосудительном. Еще бы, наверняка сама мысль о том, что обычная девочка может, как какой-нибудь искатель приключений, отправиться за пределы родного города, казалась дикостью. Не удержавшись, Рей звонко рассмеялась от переполнившего вдруг счастья. Ланс испуганно отпрянул, недовольно покосившись на нее.       — Да, — ответила с легкой улыбкой. Ланс нахмурился и почему-то вдруг напомнил ей нахохлившуюся птицу. Опустив голову, он принялся крутить свой значок на темно-синем форменном пиджаке, не осознавая до конца, что делает.       Молчание затягивалось. В небе пролетела чайка, белым пятном мелькнув на фоне темных туч. Она огласила окрестности пронзительным криком; на стену совсем рядом с Рей упало белое перо с мягким пушком на конце. Ни о чем не думая, она потянулась за ним, но внезапно наткнулась на взгляд Ланса, острый, как шпага.       — Тогда, — заявил он и назидательно воздел вверх указательный палец, — я с тобой пойду. Клянусь!       Рей почудилось, будто в его глазах замерцали яркие огненные искры. И она вдруг поняла, что это.       Решительность.       На краткий миг она даже потеряла дар речи – настолько сбил с толку ответ друга. А он, тем временем порывшись в карманах, выудил что-то длинное, завернутое в простую коричневую бумагу. Не успела Рей ничего сказать, как предмет уже оказался у нее в руках. Она посмотрела на лучившегося счастьем Ланса и перевела взгляд на подарок. Затем, ощущая ужасную неловкость, сорвала упаковку и охнула.       Нож. С обоюдоострым плоским лезвием, в котором отразилось удивленное лицо Рей. На рукояти искусно вырезана скалящаяся волчья морда, проработанная в мельчайших деталях – даже показалось, будто вот-вот с оружия сойдет настоящий Волк, отряхнется недовольно и уставится на нее глубоко посаженными звериными глазами.       — Вот, — довольно протянул Ланс, скрестив руки на груди. – Это к твоей двенадцатой Луне Жизни.       Счастье и восхищение захлестнули Рей, сердце часто-часто забилось от непередаваемой радости. Она смотрела и смотрела на подарок, не в состоянии отвести глаз от изящества линий и совершенства нового оружия. Обернувшись к Лансу, Рей хотела поблагодарить его. Слова — искренние и чистые — уже крутились на языке, идущие из самой глубины души. Но когда она подняла глаза, то обнаружила, что рядом больше никого нет. Лишь холодный ветер накрыл Рей колючей простыней.

***

      Солнечные зайчики танцевали на широких листьях, заставляя их на краткий миг вспыхнуть белесыми отсветами. В высокой траве, что доставала Рей почти до пояса, прятались головки цветов. На нежных лепестках ярких оттенков серебрились капельки росы. Дикие зеленые колоски мягко обволакивали ноги, а она, поддавшись чарам леса, на миг остановилась, нагнулась и провела рукой по буйному морю разнотравья. Легкая улыбка тронула бледное, сосредоточенное лицо, на миг словно осветив его изнутри. На изящные черты легла тень умиротворения.       Светло-коричневая птичка с любопытством глянула на лесную гостью, склонила набок маленькую головку, встопорщила желтые перья на хохолке и издала робкую трель. Рей потянула толстую кожаную лямку, идущую через плечо, и механическим жестом заправила за ухо выбившуюся иссиня-черную прядь. Сгорбившись под весом тяжести, она не спеша возобновила шаг, наслаждаясь пением птиц.       Деревья расступились, приветственно шелестя листьями, будто желая показать, как рады они встретить молодую путницу. Рей вышла на широкую прогалину, усеянную ковром салатовых трав. Выдохнув, она остановилась и, мгновенье помедлив, сняла со спины тяжелую деревянную доску, окантованную по краям снятыми с винных бочек железными обручами. Крякнув, она опустила громоздкую ношу. Рей села прямо на траву, чувствуя, как от тяжести ломит спину и дрожат руки, а тонкая льняная рубаха темно-синего цвета прилипла к телу.       Она не дала себе передохнуть. Близость новых впечатлений, надежда на то, что в этот раз все может получиться, будоражила и не давала усидеть на месте ни секунды. Привычно нащупав выступ с обратной стороны пластины, Рей нажала на него – и в ту же секунду по бокам доски взметнулись крылья.       Она провела рукой по туго натянутой холщовой ткани, ощупывая едва ли не каждый миллиметр, легко подергала металлические спицы, проверяя, хорошо ли они закреплены. Дотронулась до амулетов Легкости, на всякий случай еще раз перевязала узлы, крепко-накрепко закрепив медные кружки на тонких рыжевато-коричневых веревках.       Все в полном порядке.       Вскочив, Рей подняла лоснящуюся от темной краски ручку на пластине и, мгновенье помедлив, с трудом подняла устройство над головой. Некстати закралась мысль, что она запросто может не удержать свое изобретение и оно свалится ей на макушку, но Рей постаралась об этом не думать.       Клаторн. Так она его назвала. Клаторн «Спектральный ураган».       Рей резко оттолкнулась от земли и рванула в сторону обрыва. Тугие порывы ветра ударили в крылья. Ткань раздулась. Бежать все труднее, заслезились глаза. Руки дрожали от напряжения.       Вот – обрыв, резкий контраст зеленого, коричневого и светло-желтого. Тихо рыкнул, запускаясь, моторчик над головой Рей, осыпав ее дождем искр. Она непроизвольно зажмурилась, когда опора под ногами внезапно исчезла. Лишь почувствовала, как механическим, отточенным до автоматизма жестом сначала чуть присела, а затем резко спружинила от земли. Воздуха не хватало.       Преодолев шок, Рей налегла на клаторн, заставляя доску скользнуть вниз. Ноги предательски заскользили по гладкому дереву – и вместо того, чтобы перевернуться, клаторн тяжело повернулся боком.       Рей зависла между небом и землей. К горлу подступил ком. Сердце быстро-быстро забилось.       Земля приближалась. Рей дернулась, пытаясь переместить клаторн в нужное положение. В районе правого крыла глухо клацнуло, до ушей Рей донесся отдаленный звук порванной ткани. Блеснула и унеслась к земле одна из спиц. Мокрые от пота ладони заскользили по ручке.       Рей потеряла равновесие, выпустила клаторн…       И камнем рухнула вниз.

***

      Едва переставляя ноги, Рей волочила на спине клаторн со сломанным крылом.       Шестнадцатая попытка не увенчалась успехом. Устройство как было неисправно, так и осталось.       Она не понимала, что делала не так. Амулеты, форма каркаса и крыльев, подобранный материал – все идеально. Теоретически. На практике же постоянно выходил полный провал. Она бы давно расшиблась в лепешку во время неудачных испытательных полетов, если бы не нашла в лесу поляну под обрывом, полностью укрытую зарослями эртазмы – огромных растений с мягкими листьями, которые пружинили, раз за разом принимая тяжесть Рей и ее устройства.       Если бы Строению только учили в школе!.. Какие перспективы это открыло бы перед Рей. Она смогла бы поступить в Академию Мастеров, как брат, а затем изготовлять летательные аппараты для личной гвардии самого Императора.       Но нет. В школе для девочек преподавали что угодно. Ученицы готовили, вышивали крестиком, умели зашивать одежду, владели навыками грамоты и математики — даже были спецклассы элементализма для магов. Но выполнять чертежи моделей, собирать каркасы и разбираться в разнообразных шестеренках не учили. Подобное – только в школах для мальчиков.       Сцепив зубы, Рей шла вперед, от злости почти не ощущая, как хлещут по лицу тонкие прутики-ветки. Правое крыло клаторна не сложилось и волочилось по земле, постоянно зацепляясь за камни. Одежда, утыканная колючками и репьями, неприятно кололась. Солнечный свет с трудом прорывался сквозь редкие прорехи в кронах, придавая изумрудной траве теплый салатовый оттенок. Левая рука, на которую пришелся основной удар, болела, щека саднила, и Рей неосознанно потерла ее костяшками здоровой кисти. Несмотря на то, что приземление вышло относительно мягким, падение с высоты все же не прошло даром.       Она снова вышла на поляну, залитую мягким светом. В воздухе витали золотистые искорки, белесые солнечные зайчики соединялись в отдельные желтые островки, оседая на стволах деревьев и земле. Несмотря на кипевшую внутри бурю негативных эмоций, Рей на мгновенье остановилась завороженная сказочной красотой диковинного места. Оно как будто окутано особым волшебным куполом.       В который раз она ощутила прилив болезненного удовольствия. Все-таки не ошиблась с выбором… Недаром Ланс так любил это место.       В центре поляны возвышался большой сероватый камень правильной формы – словно его столетиями омывали морские волны. Рей взгромоздила клаторн на землю и, хромая, подошла к камню. Выполненные золотистой вязью буквы вспыхнули в лучах солнца.       «Здесь нашла место последнего упокоения душа Лансера Арихальт’ши, талантливого мага эльфийского племени. Да будет славна его охота по ту сторону Призрачной Дымки».       Рей нащупала в походной сумке нож, тот самый нож, что тогда, семь лет назад, подарил Ланс. Она невидяще смотрела на надгробие и механически терла центр лезвия большим пальцем, не опасаясь порезаться. Это уже вошло в привычку, особенно учитывая то, что ножом Рей пользовалась очень часто.       Острая боль пронзила сердце. К горлу подступил ком. Рей нахмурилась, и глаза ее заблестели болью. Невольно она подняла левую руку и медленно приблизила ее к лицу. Чуткие пальцы коснулись щеки там, где бесконечно давно змеился ужасный бордовый шрам.       Они поклялись отправиться в путешествие вместе, вдвоем. Но Ланс не смог сдержать обещания и навеки останется здесь, в чарующей глубине леса, где они так любили вместе охотиться, куда так стремилась его душа еще при жизни.       Он умер, чтобы жила она. И Рей пройдет свой путь до конца. За двоих.       Рука крепко сжала рукоять ножа.       — В день девятнадцатой Луны Жизни я отправляюсь, — твердо произнесла Рей, не сводя глаз с могилы. — Клянусь, Ланс!       Ответом ей служил едва различимый шепот старых деревьев да гомон трав у надгробного камня.