Устремляясь в Небо (временно заморожен)

      Лестница к кабинету Главных казалась бесконечной, рыже-коричневые ступени сливались в сплошную каскадную ленту. Чем выше поднимался Эдисон Тарриет, тем сильнее дрожали и подкашивались ноги. Сердце гулко бухало в горле, руки заледенели.       Кимбли, обладающий более широким и размашистым шагом, то и дело вырывался вперед и обгонял его. Правда, в отличие от Эдисона, он выглядел подозрительно довольным, даже… счастливым? С его угловатого лица не сходила легкая усмешка. Серо-голубые глаза заговорщически мерцали под сомкнутыми у переносицы бровями, отчего Кимбли был похож на сытую хищную птицу. Он запихнул руки глубоко в карманы штанов и весело насвистывал что-то себе под нос.       На миг Эдисон замер, чтобы перевести дух, когда впереди наконец показалась массивная резная дверь. Яркой вспышкой в мозгу пронеслась мысль, что надо бы предупредить Кимбли о ждущем перед входом в кабинет «испытании», но язык едва ворочался в пересохшем рте, а из горла вырывалось одно только неразборчивое мычание. Эдисон несколько раз с трудом сглотнул и нерешительно окликнул Кимбли, но тот даже не обернулся.       Ну и ладно. Пусть делает что хочет.       Эдисон со свистом выдохнул и внутренне подобрался. Проштудировав в свое время множество томов по истории магии в целом и об Академии в частности, он превосходно знал, что вход в обитель директоров экранирован заклинанием Провиденья. Оба руководителя Академии наделены возможностью предсказывать будущее — Темной и Светлой соответственно — и весьма специфическим чувством юмора.       Но упрямец Кимбли не знал этого…       Эдисон замешкался за его спиной, а тот без раздумий толкнул тяжелую створку и переступил порог. Тут же Кимбли содрогнулся и застыл, глядя остекленевшими глазами в никуда. Неосознанно он потер переносицу в крайней задумчивости. Его лицо, имевшее всего мгновенье назад веселое и беззаботное выражение, враз посерьезнело. Брови почти сомкнулись у переносицы, улыбка исчезла с губ.       Было интересно до жути, какое видение пришло Кимбли, что вызвало в нем столь разительные перемены, но медлить уже нельзя. Конечно, директоры рассчитывали на подобную реакцию, созидая чары, но все же долго топтаться на пороге, не решаясь переступить границу — изрядное нарушение правил приличия.       Как только Эдисон окунулся в невидимую завесу, его будто ледяной водой окатило. Тело пронзило электрическим импульсом. И тут же перед взором ярко вспыхнула застывшая картина, болезненно насыщенная и невозможно четкая.       Девушка у воды. С бледной, как лунный луч, кожей, которая будто сама переливалась матовым звездным сиянием. Иссиня-черные короткие волосы, едва достававшие до плеч, обрамляли лицо причудливым темным ореолом. Бордовый длинный шрам, похожий на бездонную темную расщелину, пересекал левый глаз, четко очерчивая щеку, захватывая лоб и опускаясь почти до самой скулы.       Человеческие руки девушки плавно переходили в птичьи крылья. На коричневых и черно-серых перьях играли солнечные лучи. Из лопаток диковинно взметнулись к светло-голубому небу еще одни — пронзительно-оранжевые — крылья, абсолютно гладкие, будто выполненные из единой материи.       У Эдисона перехватило дух. Девушка на фоне темных зарослей неизвестных растений запечатлелась так ярко, что, казалось, только руку протяни — и дотронешься до длинных маховых перьев, до кинжала с волчьей мордой, висевшего на поясе…       Но прежде чем Эдисон успел хотя бы обдумать пришедшее видение, он снова осознал себя у двери директорского кабинета — тяжело дышащим и взбудораженным.       Чуть пошатываясь, он наконец нашел в себе силы переступить злосчастный порог и войти.       — Меня исключат? — воодушевленно спросил Кимбли, остановившись у дверного проема. Его глаза лихорадочно поблескивали. Директоры с абсолютно непроницаемыми лицами успешно проигнорировали его вопрос.       — Анте* Персиваль Вульфхайм, агне* Шаена Ми́лос, — вежливо произнес Эдисон и, приложив руку к груди, почтительно склонил голову.       — Приветствую вас, ученик Светлого курса Эдисон Кимбли, ученик Темного курса Эдисон Тарриет, — мелодично отозвалась агне Шаена, откладывая в сторону перо, которым до этого писала. Ее светлые, как лунный луч, волосы открывали высокий лоб и водопадом спадали на плечи. Солнце причудливо запуталось в них, искрясь мириадами бликов на камне ее диадемы.       Эдисон застыл. Он ослышался, наверняка ослышался! Нет, скорее, директор просто ошиблась!       — Хм, — видимо, Кимбли тоже почувствовал неладное. На лице его отразилось удивление, а за ним — беспокойство. В очередной раз Эдисон радраженно подумал, что Темный далеко не такой идиот, каким кажется на первый взгляд. — Вы перепутали. Это я Эдисон Кимбли, ученик Тем…       — Слушай внимательно, мальчишка. Мы не ошибаемся в формулировках, — холодно отрезал анте Персиваль, сложив руки перед собой в молитвенном жесте. Пристальный колючий взгляд его черных, глубоко посаженных глаз пронизывал, казалось, до самых костей.       — Я… я не совсем понимаю, — голос Кимбли сел. А вот Эдисон все понимал и оттого не мог ни слова вымолвить.       Директоры, такие разные, как день и ночь, как свет и тьма, приняли единое решение.       — Отныне и до конца вашего обучения Эдисона Кимбли будет вести светлая магия, а Эдисона Тарриета — темная.       — Но… — синхронно заговорили оба, внутренне холодея.       — Решение принято и не может быть оспорено, — на миг прикрыла глаза агне Шаена.       — Почему?! ЗАЧЕМ? — взвыл Кимбли отчаянно. Его глаза расширились так, что теперь занимали пол-лица. Эдисону казалось, будто в груди возникла сосущая пустота.       Все, к чему он так долго стремился, на что надеялся и во что верил, вмиг разрушилось и серым прахом развеялось по миру.       Закружилась голова. Промелькнула спасительная мысль: хорошо хоть вовсе не исключили. Уголки рта Эдисона нервно дернулись. Почему-то от столь простого, обнадеживающего осознания он не ощутил ни капли облегчения.       — Кимбли, окно, — внезапно добавил анте Персиваль, закатив глаза. Эдисон не успел даже понять, что произошло — лишь растрепанный черный хвост извечного недруга мелькнул перед глазами. Отворившись, скрипнула створка и с грохотом ударилась о стену. Кимбли высунул голову наружу и выдохнул пламя.       Эдисона обдало жаром. Ветер, ворвавшийся в кабинет, прошелестел ворохом бумаг на директорских столах и обдал лицо дымом. Язык огня — ало-рыжий и ужасающий — поднимался ввысь и заставлял раскаленный воздух у головы Кимбли вихриться. Директоры смотрели на странное зрелище совершенно невозмутимо — видимо, им и не такое в Академии приходилось видеть. Эдисон невольно приоткрыл рот, широко распахнув глаза. Горло тут же обдало сухостью, и он лихорадочно облизнул потрескавшиеся губы.       Кимбли тряхнул головой, прикрыл окно и закашлялся, выпустив смоляно-черную струйку дыма. Эдисон смущенно отвел взгляд: казалось, будто он со столь неуместным восторгом только что наблюдал за чем-то невероятно личным и некогда тайным. Уста агне Шиены тронула легкая улыбка.       — И еще, — анте Персиваль терпеливо дождался, пока Кимбли придет в себя. Густые, чуть волнистые темные волосы с проседью и тяжелый взгляд из-под насупленных бровей делали директора похожим на бесстрашного воина из баллад. — В качестве наказания вам обоим предстоит отправиться в долгий путь, причем уже завтра. Время ваших скитаний не будет засчитано за учебные дни, и по возвращении вам предстоит продолжить обучение с будущим третьим курсом.       Земля ушла из-под ног Эдисона, но он не мог, не мог упасть! Он выстоит и примет их решение с гордо поднятой головой, даже если это будет стоить ему нечеловеческих усилий. Даже если душа зайдется истошным криком, угасая от нечеловеческого ужаса.       Лицо Кимбли просветлело. Такая неподдельная радость была написана на нем, что Эдисон невольно усомнился в увиденном. Что принесло темному… бывшему темному такое счастье?       — Работая вместе, вы должны подготовить доклад о чем угодно, — добавила агне Шиена невозмутимо. В ее голубых глазах искрилась испытывающая задумчивость.       — О чем… угодно? — Эдисон медленно осмысливал информацию, но она, разрозненная и хаотичная, как назло не желала сплетаться в связные мысли. — К-как это?       — А так, — невозмутимо продолжила агне. — Во время путешествий по миру выберите то, что действительно интересно будет изучать вам обоим, — она интонационно подчеркнула последнее слово, взглянув на Кимбли. У Эдисона возникло ощущение, будто директоры просто насмехаются над ними. Иначе, чем безжалостной издевкой, их решение язык не поворачивался назвать.       Стравить извечных соперников, без права выбора объединить их в команду и заставить работать над единым проектом, изучать мир вместе. Да еще и курсами их поменяли… Бред!       Захотелось завыть протяжно и тоскливо. Эдисону казалось, будто он во весь опор несся за путеводной нитью — и вдруг сбился, потерял из виду проводника и остался один блуждать в кромешной тьме.       Нет. В этот раз он не один, а с Эдисоном Кимбли, ла’аргом, бывшим темным магом-недоучкой, напрочь не умеющим контролировать собственную магию.       Катастрофа. Все полетело в Шеймей.

***

      Эдисон одновременно не мог больше находиться в Академии и страстно желал надышаться в последний за наверняка очень долгое время раз ее спертым, безмерно родным воздухом. Его душу безжалостно кромсали в клочья страшные безымянные твари.       Кимбли он нашел на улице у стойла с лошадьми. На мир наползали сумерки, гигантской сизой тенью поглощая все, чем доселе жил Эдисон. Шпили деревьев, темные и недосягаемые, подпирали сиреневый небосвод. Вот-вот прорежутся желтые точки звезд, вот-вот из-за кромки леса покажется огромная Луна, давшая жизнь всему сущему. Уже поздно, скоро комендантский час, но Эдисон не спешил возвращаться. Теперь он лишь гость здесь, никто не вправе приказывать ему.       Ловкие пальцы Кимбли перебирали коричневую гриву огромной лошади-кофура. Она довольно фыркала и водила туда-сюда головой, подставляясь под жесткий гребень, зажатый в его второй руке. Эдисон не пытался скрываться — все равно ощутит ведь его присутствие, на то и ла’арг. Но, лишь чуть приблизившись, он осознал, что Кимбли вплетает в роскошную гриву лошади старинные медные амулеты. В них — ни капли магии; лишь резные узоры отбрасывали глубокие черные тени на медное основание.       — Ну и зачем они? — спросил Эдисон, остановившись рядом. Свежий вечерний воздух, пронизанный ароматом травы и прохладой, дарил ощущение свободы и силы. Лошадь скосила на него черный глаз и, цокая копытами, переступила с ноги на ногу.       — На удачу, — просто ответил Кимбли, даже не обернувшись.

***

      Проснувшись у себя в комнате, Эдисон долго размышлял, что он будет сегодня сделать и почему этот день — особенный. Солнце заставляло щуриться, бросая в лицо горсти лучей сквозь незашторенное окно.       Зачарованный волчок отчаянно пищал и кружился в желтом световом луче. От тумбочки, на которой он продолжал хаотично выплясывать, уже поднимался лиловый дымок. Ругнувшись сквозь зубы, Эдисон схватил юлу и крепко сжал ее в ладони, заставляя остановиться.       Кажется, вчера он напутал с чарами. На занятия Светлому курсу только к полудню — так зачем ставил Волчок-Для-Пробуждения?       Внимание привлек потертый походной мешок, до самого горла набитый вещами. Он лежал на засаленном боку, привалившись к перилам кровати, и Эдисон вспомнил! Схватив мешок за плотные веревки, он перекинул его через плечо и ринулся к выходу. Дверь прощально скрипнула за его спиной, провернувшись на давно несмазанных петлях.       Ступеньки с визгом прогибались под ногами. Да, не таким Эдисон представлял свой последний день в полюбившейся Академии…       Он выскочил во двор весь взмыленный и раскрасневшийся. Кимбли нигде не видно. Шеймей, неужели без него уехал?!       Эдисон заметался из стороны в сторону, не зная, что делать дальше. Кое-как собрав мысли, он спотыкаясь ринулся к конюшне. Примятая трава сыпала росы на штаны. Резко затормозив, Эдисон толкнул двери конюшни и с облегчением обнаружил там Кимбли, спящего на груде соломы. Вчерашняя лошадь-кофур встретила его приветливым ржанием. Пытаясь подавить нервную дрожь, Эдисон подошел к ней и погладил по темно-коричневой морде.       В соседнем стойле что-то завозилось и сухо зацокало. Эдисон обернулся, готовясь увидеть еще одну лошадь — в конце концов, сам ведь не лететь будет. Он отпер дверь и замер.       Лошади в стойле не оказалось. Вместо с нее раскрытой пастью в сено тыкался… скелет. Будто среагировав на чужое присутствие, он визгливо скрипнул, имитируя лошадиное ржание, и не спеша направился к ошарашенному Эдисону.       Вне себя от ужаса он отступил, ошеломленно выдохнув. Тотчас Кимбли суетливо заворочался, раскидывая солому, и сквозь сон четко произнес:       — Да не нужна мне ваша партия эльфов. Отстаньте!       В другое время столь нелепая фраза вызвала бы у Эдисона снисходительную усмешку, но сейчас было не до смеха. Во все глаза он рассматривал длинный — по всей видимости, лошадиный — череп, сквозь пустые глазницы которого просвечивала стена стойла. Скелет скрежетнул зубами, повернул голову к Эдисону и зловеще оскалился.       Эдисон крепко зажмурился и попятился к стене. Разум отключился, паника захватила сознание. На одних только рефлексах он вскинул дрожащую руку и выкрикнул:       — Дисперсия!       По телу заструилась магическая энергия. Пальцы пронзила боль. Казалось, будто указательный сжали в тисках. На глаза навернулись слезы, из горла вырывался гортанный крик. Четыре идеальных, одинаковых квадрата соткались в воображении Эдисона напротив голого лошадиного черепа. Пелена магии волной сошла с руки и ударила в скелет.       От грохота содрогнулась конюшня. Напряженный Эдисон, тяжело дыша, перехватил травмированную руку ладонью другой. Пыль и каменная крошка окутали скелет сизой пеленой.       Пусть все получится… Пусть только все получится…       Серая дымка осела. Скелет переступил с ноги на ногу и отошел к стене, обиженно клацнув челюстями. На нем — ни единой царапины. Лишь на стене у того места, где раньше он стоял, появилась неглубокая крестообразная зарубка.       Вот и все, на что годится его заклинание…       — Тарриет… Ты чего делаешь, шеймеев псих?!       Только перед Кимбли объясняться не хватало!       — Тебя это не касается, темн… — Эдисон вовремя спохватился и раздосадованно замолчал. Рука ныла и пульсировала тупой болью.       — Чем ты хоть бил его? Я не помню такого заклинания, — хуже пиявки прицепился Кимбли, чуть прищурившись. И как его только отвадить — лезущего не в свое дело?!       — Неважно, — устало выдохнул Эдисон, поднимая мешок с вещами и подозрительно косясь на скелет. Страх, который он испытывал еще мгновенье назад, ушел вглубь сознания, оставив лишь напряженное опустошение. Он уже жалел, что погорячился и атаковал совершенно необдуманно. — Лучше скажи, что это порождение Шеймея здесь делает!       — Ответа не дождешься, пока не скажешь, какой ересью пытался его разнести, — Кимбли уперся, как горный баран. — Что, в штанишки при виде костей наложил, свет… гм…       Разбитый и погруженный в смятение Эдисон не смог парировать его колкость.       — Заклинание — "Дисперсия". Атакующее, — неохотно отозвался он, разбивая пелену раздраженного молчания. — Оно должно служить для пробивания щитов, ментальных защит и оболочек. Представляешь в уме симметричную фигуру, мысленно накладываешь ее на объект атаки и направляешь магию через ментальный прицел. Как наводку используешь какой-нибудь указатель — да хоть палец.       Глаза Кимбли подозрительно сверкнули. Он что-то прикинул в уме, постучав пальцем по губам, и выдал:       — Ну и как долго ты над ним работаешь? Сегодня придумал?       Эдисон сначала побледнел, а затем побагровел от злости. Он сжал кулаки так, что ногти вонзились в ладони.       — Уже. Два. Года, — отчеканил он холодно. Брови Кимбли поползли вверх.       — Серьезно? И худенький магический поток, направленный непонятно куда — все, до чего ты дошел за это время?       Кровь прилила, казалось, к самому разуму. В ушах зашумело. Выслушивать критику от такого, как Кимбли, Эдисон не собирался. Ужас и пережитый стресс заставили все мысли отключиться, но прежде чем Эдисон накинулся на недруга с кулаками, Кимбли невозмутимо произнес:       — Покажи руку, недотепа. В следующий раз не направляй ею заклинание: оно у тебя пока на таком уровне, что к Шеймею все кости переломает — ни один целитель не поможет.       Не успел Эдисон и слово вставить, как его кисть оказалась в захвате Кимбли. Внимательно осмотрев пальцы, тот что-то неразборчиво зашептал. Вокруг раненой руки вспыхнули рунные кольца — зеленое и желтое.       Эдисон уставился на Кимбли во все глаза — будто вместо него увидел еще один скелет лошади.       — Чего? — раздраженно буркнул тот, исподлобья глядя на Эдисона. — Я могу залечить простейшие травмы: Наставник в свое время учил.       Эдисон удивленно глядел на него. Неловко передернув плечами и смущенно закашлявшись, он отвел взгляд. Почему-то даже в голову не приходило, что Кимбли владеет навыками целительства и может — хочет! — ему помочь…

***

      Кимбли закинул широкое седло на спину своей лошади и закрепил его. Ловко, как кот, он запрыгнул в него, толкнув ногами блестящие металлические стремена. К луке умело приторочил совсем маленькую торбочку грязно-серого цвета.       — Это все твои вещи? — усомнился Эдисон, мысленно сравнивая размер своего мешка с мешком Кимбли. Тот поморщился.       — Даже в самый дальний поход воин должен брать только то, что поместится в небольшой торбе, — назидательно сказал Кимбли, добавляя в голос наставнического пафоса. — А вот тебе такую кучу за собой тащить не советовал бы. Поверь, если нам придется удирать от нурга, он жрать это вместо тебя не станет.       — Ой ли, — злорадно хмыкнул Эдисон, расхаживая по конюшне. Солома цеплялась к его ботинкам. — Если, храни нас Антарагна, наткнемся на нурга, то убегать уже не придется.       — Как знаешь, — равнодушно пожал плечами Кимбли и отвернулся. Его хвост растрепался, пряди выбились из-под ленты, делая его похожим на воина, только вернувшегося из сражения.       — А я на чем поеду? — с подозрением Эдисон оглядел конюшню, но, кроме, злополучного скелета, в ней было совершенно пусто. Кимбли насмешливо взглянул на Эдисона. В его глазах плясали огоньки хитрого злорадства. Эдисон угрюмо на него воззрился, нутром чуя, что для него уже уготовлена какая-то пакость.       — Так на нем, — Кимбли кивнул на скелет. У Эдисона медленно отвисла челюсть.       — Чего?! Вот еще! — запротестовал он яростно, от полноты чувств махая руками. Кривая ухмылка исказила лицо Кимбли. Опасно свесившись с коня, он широким жестом обвел стойла.       — А ты видишь тут другие варианты?       — Да у тебя же лошадь-кофур! Она и троих удержит, крепкая! Даже и не надейся, что я буду ехать на этом… это…       — На скелете коня одного из первых выпускников-некромантов этой Академии, — ровно отозвался Кимбли, и Эдисон наконец связал разрозненные факты. Об этой коняге легенды ходили. Директорам все равно — она ведь никому вреда не приносит, многим даже нравится. Поднимать старые кости и оживлять их хотя бы на время среди темных считалось почестным. Так некромант-выпускник отдавал дань сорвиголовам, которые скелет оживляли до него. Бывало, лошадь пропадала, но смельчаки, уходившие в лес подле Академии на ее поиски, неизменно возвращали доходягу обратно. По академическим преданиям Темного курса, потерять ее невозможно, даже если кости захоронить на дне океана.       Воспоминания Эдисона не обнадежили. Совсем не обнадежили. Магия Оживления требовала огромной концентрации. Если даже отбросить то, что сам факт езды на старых костях нисколько не воодушевлял, оставались еще и ненадежные чары. Никто не гарантировал, что импровизированный конь не развалится сам собой посреди дороги на полном ходу.       — Все равно не поеду, — заупрямился он. — Если так хочешь — слезай и сам на этих костях гарцуй.       — А у тебя выбора не будет! — расхохотался вдруг Кимбли и ударил пятками в бока лошади, заставив ее сорваться с места.       — Дитя Шеймея! — взревел вслед Эдисон, потрясая кулаком. Глядя, как его же мешок медленно удаляется, плывя вслед за Кимбли на магии двух амулетов Легкости, Эдисон грязно выругался и вскочил в седло скелета. Радостно взвизгнув всеми костями, достопримечательность Академии понеслась вслед за своим живым собратом.