Panic is on the way

— Я не думаю, — всегда вежливо говорил Мердок, — что сверхъестественное вообще существует. Он любил, когда люди спрашивали его: «А что ты думаешь, Мердок?» Тогда он отвечал: — Я думаю, что все, кто верит в антинаучные бредни — бессмысленные выкидыши эволюции нашего урбанистического мира, — или еще что-нибудь в таком духе. Мердок заглянул под ванну. — Ну все, — сказал он. — Хорош. Позавывали и будет. Убирайся оттуда, кому сказал! Из пыльной темноты на Мердока смотрели немигающие блестящие глаза. — Знаете, в чем ваша проблема, ребята? — спросил Мердок и потянулся к швабре. — У вас нет ни на грош фантазии или хоть какого-нибудь представления о планировании будущего. Взгляд стал чуть более заинтересованным. — Плач банши предвещает смерть, ладно, — согласился Мердок. — Но кому он предвещает смерть? — Жителю дома, над которым воет банши, — презрительно ответил ему скрипучий, чуть сорванный голос из-под ванны. — Опустим сомнительность этого предприятия в наше время многоквартирных небоскребов, — Мердок наставил швабру на подванного гостя. — Но разве ты — чисто технически — не считаешься сейчас жителем этого дома, мокрица ты мерзкая? — Ты угрожаешь мне шваброй? — Что? — изумился Мердок. — Нет, нет. Что ты. Я угрожаю тебе вот, — он извлек из кармана куртки видавший виды кольт, — этим вот заряженным серебром огнестрельным орудием. Шваброй я буду выметать твои останки, если ты не выметешься сам. Мердок очень трепетно, почти интимно относился к научному мировоззрению, хотя, если честно, никогда не имел соответствующих глубоких познаний. Мердок возвел его практически в ранг своей личной веры. — С половиной проблемы мы разобрались, — нервно выговорил владелец квартиры — неврастеничного вида толстячок в мятой футболке с идиотической надписью «Я девственник. Но это старая футболка». — Но что делать с моей скорой смертью! — Все в порядке, — буднично ответил Мердок и неспешно принялся собираться. — Что здесь в порядке! Он предрек мою смерть! Вы можете что-то сделать! Судя по всему, способность составлять предложения с вопросительными знаками была утрачена им безвозвратно. Мердок вытащил из внутреннего кармана мышь и вручил ее бывшему девственнику — тот конвульсивно дернулся и в ужасе уставился в ее красные глазки. Мышь застенчиво чихнула. — Мышеловка в комплект не входит. Можете отрезать ей голову ножом. — Что?.. — наконец-то справился он с острой вопросительной недостаточностью. — Нигде не указано, кто должен умереть, только обычно об этом никто не догадывается. Просто устройте ей достойные похороны, или еще что. Впрочем, когда Мердок попал в Элиминейт — это и стало его личной практически верой. Потому что, выходя утром за свежей козлиной кровью, чтобы завести компьютер, здороваясь с соседом, который в ответ вежливо машет тебе голым крысиным хвостом, собирая на работу чемоданчик с осиновыми кольями, святой водой и запасом серебра, которого хватило бы на хорошую ювелирку, прощаясь с Чарли, которая молча утекает под диван - делая все это изо дня в день, единственный способ сохранить научно-атеистические убеждения — это очень, очень, очень искренне верить. Добро пожаловать в Элиминейт, думал Мердок каждое утро. Давно не виделись, черт бы тебя подрал. — Алло? Простите, что звоню так поздно... — Черт бы тебя подрал, — пробубнил Мердок, силясь проснуться. — Я не хотел вас будить... — Кто это? — Это я, — объяснил голос в трубке. — Рей. С банши. — Ах да, Рей с банши. Он вернулся? — Нет, — ответил Рей-с-банши-бывший-девственник. — Тогда какого черта вам нужно? — А можно мне, скажем, убить муху? Или еще что-нибудь в этом духе? Понимаете, мы действительно подружились с Барни-младшим... — С кем вы подружились? — тупо переспросил Мердок, садясь в кровати. — С банши? — Да нет же! С мышкой! — С мышкой, — повторил Мердок. — С мышкой, — согласился Рей. — Так мне обязательно его убивать? — Убейте соседа, — посоветовал Мердок. — И не звоните мне больше. — Я не могу убить соседа! — в отчаянии воскликнул Рей-с-банши-и-мышкой-бывший-девственник, и это почему-то заставило Мердока повременить с выключением телефона. — Так я могу убить муху или это не в счет? — Убивайте кого угодно, — вздохнул Мердок. — Тут дело в самом факте существенности чьей-то смерти. Пророчества действуют лишь на то, чему мы придаем значение. Ритуально расчлените муху, сожгите ее тельце, развейте пепел с четырнадцатого этажа, преисполнитесь сочувствия к ее жертве и не звоните мне больше. — Я не уверен, — сказал Рей, — что могу с должным уважением отнестись к смерти мухи. — Тогда убейте соседа, — любезно предложил Мердок и выключил телефон, швырнув его в стену. Мердок верил в научный прогресс так горячо, что само существование Элиминейта являлось для него чем-то оскорбительным. Он бы привел сюда ученых, физиков, химиков, биологов, он бы пригласил военных с танками, он бы написал письмо самому Докинзу — и попросил бы в нем звякнуть Хокингу, но увы, всего этого он сделать не мог, потому что уехать из Элиминейта мог любой (если, конечно, захочет), а вот попасть в него — далеко не каждый. У Мердока был только он сам и научные энциклопедии, а так же пытливый разум (совершенно гуманитарного склада, как бы ему не хотелось обратного) и желание разложить вселенную по полочкам. Когда утром Мердок включил телефон, то первым делом он увидел смс: «Привет! Простите что беспокою, но я попробовал убить таракана. Я ненавижу тараканов и его смерть действительно много для меня значит. Это подойдет? P.S. Это важно. Я очень боюсь умереть, но не уверен, что могу так поступить с малышом Барни. Я вообще люблю животных». Подцепив столовым ножом подгоревший тост со сковородки, Мердок отбарабанил: «Все ок, если этот таракан был реально полным говнюком» и уставился в потолок. — Добро пожаловать в Элиминейт, — сказал он и выпустил струю дыма навстречу трещинам в побелке. — Давно не виделись, черт бы тебя подрал.