Panic is on the way

— Добрый день, — сказал надтреснутый голос в телефонной трубке. — Здрасте, — неразговорчиво отозвался Мердок. В данный момент он с крайне подозрительным видом изучал содержимое кастрюли. Крышку он держал перед собой, как средневековый воин держал бы щит во время кровопролитного сражения, и, в общем, на разговор настроен не был. — Мистер Эдвардс? — Нет, — отозвался Мердок и попытался отключить связь. Это оказалось нетривиальной задачей, потому что обе руки у него были заняты сомнительным кулинарным шедевром Саймона и верным средством обороны. — Я видела ваше объявление на сайте знакомств, — сказала обладательница голоса. Судя по голосу, на сайт знакомств она могла забрести только из чувства противоречия и чтобы доказать окружающей действительности, что людям под сто еще есть на что потратить субботний вечер. Мердок перестал удерживать телефон, зажатый между щекой и плечом, и тот брякнулся об пол. Одна проблема была решена. — Чарли! — позвал Мердок. — Чарли, что это. Чарли просочилась сквозь стену и посмотрела в требовательно сунутую ей под нос кастрюлю. — Если я не ошибаюсь, — ответила она, задумчиво накручивая на палец локон полупрозрачных волос, — это бигос. — По-твоему, это что-то объясняет? — Я пришлю тебе ссылку на википедию, — пообещала Чарли и уплыла сквозь пол. Мердок брезгливо поставил кастрюлю на плиту и торопливо накрыл ее крышкой. Зазвонил телефон. — Добрый день, — вежливо произнес все тот же голос. Мердок отключился. Телефон зазвонил. На пятый раз Мердок закурил и вежливо поинтересовался: — Скажите, какая у вас модель слухового аппарата? — У меня идеальный слух, — сообщила старушка. — Меня зовут Алан Мердок, — отрекомендовался Мердок. — Я никогда не регистрировался на сайте знакомств, меня не интересуют дамы за шестьдесят, и я занимаюсь экзорцизмом, а не составлением завещаний. Пожалуйста, больше не звоните мне. — Именно об этом я и говорю, мистер Эдвардс, — с нажимом произнесла дама, и Мердок был готов поклясться, что голос у нее какой-то игривый. — Как насчет того, чтобы встретиться в кафе? И Мердок сдался. Он был несколько заинтригован и, кроме того, голоден. — Диктуйте адрес, — сказал он. Старушка представилась как миссис Ливингстон. Она была сухонькая, седая и немного растрепанная, с живым взглядом слегка безумной любительницы кошек, которой в детстве никто не объяснил, что нельзя приставать к незнакомым людям, и это незнание она пронесла через всю свою семидесятилетнюю жизнь. Она хлопнула Мердока по плечу, села напротив и доверительно сказала: «Я — миссис Ливингстон, мой дорогой». Мердок поперхнулся. — Как это вы меня узнали? Что, кто-то серьезно выложил мою анкету в соцсеть для пенсионеров под фальшивым именем, или что? — Ай, Алан, нет никакой соцсети, — беззаботно ответила она. — Я ее выдумала. Я узнала тебя по надутому виду. Серьезно, ты себе так несварение желудка заработаешь. — Значит, мое имя вы знаете, — сказал Мердок, проглатывая «надутый вид». Вообще-то ему нравилось определение «благородная мрачность», но он благоразумно об этом молчал. — К чему был весь этот спектакль? — Я не хотела, чтобы Оно догадалось, что я хочу от Него избавиться, — понизив голос, сказала миссис Ливингстон. Мердок хотел пошутить что-нибудь про Стивена Кинга, но ненадолго замешкался, и за эти краткие секунды в дело успела вступить официантка. Пока миссис Ливингстон заказывала себе каппучино и яблочный штрудель, момент был уже упущен. — Ладно. Что за, к чертям собачьим, Оно? — Я сдаю апартаменты, — издалека начала миссис Ливингстон. Мердок слегка выпал из реальности, сосредоточившись на своем стейке, и слушал ее вполуха. Вкратце дело обстояло так. Миссис Ливингстон сдавала апартаменты — в смысле, комнаты. Нет, лучше так — у миссис Ливингстон был здоровенный дом, и она сдавала комнаты — только приличным людям, конечно же. («Ага, как коммуналка», — рассеянно отозвался Мердок. «Как вы можете! — возмутилась миссис Ливингстон. — Я приличная женщина! Как пансион!» Кардинальной разницы Мердок так и не понял). Словом, сдавала она себе свою жилплощадь, и дело с концом, вот только с одной из комнат вышла пренеприятнейшая закавыка — в ней уже жило Оно. Оно пугало постояльцев, Оно совершенно не хотело делить с кем-нибудь свои покои, и Оно было абсолютно невоспитанным. — Предположим, — сказал Мердок и закурил. Официантка посмотрела на него неодобрительно, и Мердок показательно выставил руку с сигаретой за пределы летней веранды. — Почему бы вам не перестать сдавать эту комнату, и все? — Это приходило мне в голову, — согласилась миссис Ливингстон. — Но, для начала, это целая комната, молодой человек! И слухи уже поползли, очень скверные слухи, Алан. Кроме того, по ночам там вечно что-то шумит и всех пугает. Никто не хочет жить с Этим в одном доме. — Продайте свой дом с приведением в исторический музей, — пробурчал Мердок. — Водите экскурсии. Сделайте из этого фишку. — Это мой дом, — твердо сказала миссис Ливингстон. — Мой муж никогда не позволил бы какому-то приведению захватить наш дом, упокой Господь, — она прикрыла рот рукой и оглянулась, надеясь, что ее никто не заметил, — его душу. Вы экзорцист или кто? По-моему, вы должны устранить мою небольшую проблему с домашним вредителем, а не уговаривать меня смириться с ней! — Ладно, ладно, — ответил Мердок. — Просто хочу, чтобы вы потом не говорили, что я не предлагал вам менее кровопролитный путь, когда в процессе изгнания мы разнесем весь пансион. — Я перенесу небольшой ремонт. На этом они и порешили. Мердок заселился в проклятую комнату прямо вечером — они решили, что тянуть тут нечего. Миссис Ливингстон разыграла целый спектакль, чтобы Оно точно не догадалось, что Мердок — специально нанятый экзорцист по изгнанию Всяких Там Этих, и Мердок с совершенно убитым видом в нем поучаствовал. — Молодой человек! — несколько наигранно говорила миссис Ливингстон. — Я так рада вас видеть! — Да неужели, — произнес Мердок и закатил глаза. Улыбка миссис Ливингстон немного увяла, и она незаметно, но очень ощутимо ткнула его костлявым локтем под ребра, так что Мердоку пришлось отыграть роль заезжего туриста до конца. Наконец, оказавшись в снятой комнате («Апартаментах», — говорила миссис Ливингстон), Мердок раздраженно пихнул под кровать сумку с вещами и бережно завернутым в холст походным набором изгоняющего дьявола, и огляделся. Это была самая обычная комната. Рядом с окном стояла кровать, у противоположной стены — письменный стол со стулом, были еще старенькое трюмо и видавший виды телевизор. Еще одна дверь вела в небольшую ванную. Самая обычная комната — просторная, чистая, и без каких-либо следов присутствия паранормальных субъектов. Никаких вам пятен эктоплазмы. Мердок вздохнул. Следующие несколько часов обещали быть очень скучными. Впрочем, он провел их с как можно большей пользой и почти победил в Зуму. Мердок лежал на спине, уставившись в потолок сквозь неплотно сомкнутые ресницы, и ждал. Оно никак себя не проявляло — разве что размашисто написало на запотевшем стекле в ванной: «ИСЧЕЗНИ», пока Мердок принимал душ, но это было настолько мелко, что он сделал вид, будто бы не обратил на это никакого внимания. Может быть, у Него была меланхолия, или Оно просто устало. Мердок чувствовал, что тоже устал. Время близилось к двум ночи. Изгонять Что-То из дома — само по себе достаточно утомительное занятие, но ждать, пока Оно соизволит появиться — вне всяких сомнений раздражает куда больше. Возможно, Оно решило взять его измором. Мердок был уже готов плюнуть на все это и в самом деле лечь спать, и даже уже задремал, как сквозь сон услышал тихий скрип отодвигаемого стула. Отлично, решил Мердок и приготовился. Он перекатился на пол и упал рядом со своей сумкой как раз в тот момент, когда Оно швырнуло стул в кровать. — Где же ты, где же ты, — лихорадочно забормотал Мердок, прикрываясь рукой от летящей в него лампы. — Вот! — не вполне уместно рявкнул он, наконец откопав распятие. — Adjure te, spiritus nequissime, per Deum omnipotentem! Строго говоря, это не одобрялось. Нет бога кроме Мелитэйна, и все такое. Не то что бы кто-то всерьез запрещал другие религии, по крайней мере, официально — просто ты мог оказаться в очень неприятной ситуации, если был замечен за какими-нибудь там молитвами перед обедом. И кроме того, все бы косо на тебя смотрели. Мердоку было все равно, потому что в конечном счете, ни в каких богов он все равно не верил. Просто по какой-то неизвестной причине католические молитвы и впрямь работали, а святая вода была — так вообще загляденье. Мердок вскочил на ноги — в одной руке молитвенник, в другой — распятие. Повисла неловкая пауза. Оно аккуратно поставило тумбочку на место — точнее, тумбочка сама аккуратно поставилась на место, потому что, если честно, Мердок не видел в комнате ровным счетом никого, кроме себя. — Назовись! — приказал Мердок. — Назовись, или отправишься прямиком в седьмой круг Ада, я не шучу. Он всегда чувствовал себя немного глупо, отдавая эти дурацкие клишированные распоряжения демоническому собеседнику. В этот раз он чувствовал себя особенно глупо, потому что его собеседник был невидимый, да и поздно уже было, и еще он отказывался отвечать. — Кто ты и что ты хочешь от обитателей этого дома? — терпеливо повторил Мердок. — Слушай, я всю ночь ждать не буду, изгоню тебя — и дело с концом. Оно, кажется, почувствовало слабину и задумчиво качнуло цветочный горшок. Мердок раскрыл книгу. — По правилам, — сказал Мердок, — я должен идентифицировать тебя и, если на то возникнет необходимость, сообщить в соответствующий департамент. Мне совсем не обязательно тебя изгонять, хотя ты изрядно мне поднадоел. Если ты брауни — ты имеешь право подать жалобу за ненадлежащее обращение. Если ты полтергейст — ты имеешь право на специальную программу по переселению — тебя поселят в одном из экскурсионных дом... Предметы задрожали и взмыли в воздух. — Ладно, ладно! — воскликнул Мердок. — Ты не хочешь, отлично! Ты не полтергейст? Кто ты? Если ты призрак, мы можем связаться с твоими родст... Мердок ничком бросился на пол. Тумбочка врезалась в стену. Зеркало разбилось вдребезги, и осколки зазвенели по полу. Кровать поднялась к потолку, чтобы потом с размаху грохнуться об пол. Лежа посреди всего этого апокалипсиса, Мердок подметил только одно — ни один из этих предметов не пролетал в опасной от него, Мердока, близости. Это было больше похоже на акт отчаяния, чем ненависти — вот что. — Постой! — заорал Мердок. — Прекрати истерику, взрослое ты разумное существо или что?! Цветочный горшок парил в воздухе, казалось, в раздумьях относительно того, разбиваться ему о голову Мердока или нет. — Хорошо, хорошо, — проговорил Мердок. — Спокойно. В чем дело? Что-то тебя особенно расстроило, да? Миссис Ливингстон утверждала, что ты не нападаешь на людей — ты пугаешь их. Что изменилось? На освещенной тусклом светом фонаре стене проступили темные буквы. «Но нас окликнули, — гласила надпись, — и мы пошли ко дну». Горшок упал и разбился, буквы поблекли, сливаясь цветом со штукатуркой, и всякое мистическое чувство присутствия исчезло. Мердок едва успел перевести дух, как в дверь робко постучались. — Мистер Мердок? Алан? Ты жив? — Конечно, жив, — пробурчал Мердок, пробираясь сквозь завалы ко входу и отпирая дверь навстречу взволнованной миссис Ливингстон. Включили свет — одна лампочка чудом уцелела. Разгромленную комнату и Мердока придирчиво осмотрели. — У тебя кровь! — воскликнула миссис Ливингстон. За ее спиной толпились испуганные жильцы. — А, ерунда, — рассеянно отозвался Мердок. В его голове билась какая-то мысль, но он никак не мог ухватить ее за хвост. — Стеклом порезался. — Тебя надо перевязать! — Оставьте меня в покое, — отозвался Мердок, слишком погруженный в себя, чтобы всерьез сопротивляться. Его отвели на первый этаж в сопровождении эскорта любопытствующих и перепуганных. — Ты его убил? — Их нельзя убить в привычном понимании, — ответил Мердок, покорно позволяя себя продезинфицировать. — Ты его изгнал? Что случилось? Он сопротивлялся? Я могу сказать своим постояльцам, что бояться больше нечего? Алан? — Уж небо вечером... Небо вечер... навзничью... — бормотал Мердок себе под нос. — Черт, конечно же. «Мы были призваны в глухую глубину», — процитировал Мердок, — «В мир дев морских, в волшебную страну, но нас окликнули — и мы пошли ко дну». Это о разочаровании. — миссис Ливингстон посмотрела на него очень странно. — Что-то не так? — нахмурился он. — Это Элиот, любовная песнь... — Дж. Альфреда Пруфрока, — закончила миссис Ливингстон. — Мы с мужем очень любили Томаса Стернза Элиота. Приятно, что молодежь все еще ценит хороших поэтов. — Ну конечно же! — заорал Мердок, вскакивая на ноги. — Черт побери! Какой же я тупой! — Я же тебя перевязывала, — с укором произнесла миссис Ливингстон. — К черту перевязывание! — рявкнул Мердок. — Простите! Мы будем проводить спиритический сеанс! — Нет, — твердо сказала миссис Ливингстон. — Мы не будем проводить спиритический сеанс. Грешно якшаться с духами. — Нет, будем, — упорствовал Мердок. — Нет! — Да! — Нет! — Да! — Давайте уже проведем этот чертов спиритический сеанс и разойдемся по постелям, — прервала их девушка с очаровательными розовыми ушками и длинным черным хвостом. Мердок был почти готов ее обнять. — Скоро уже светать начнет. Вся честная компания разделилась на две группировки — одна говорила что да, было бы неплохо уже провести что-нибудь, раз у них уплачено за аренду до конца месяца, да и вообще, новый незабываемый опыт; другая же говорила, что пора бы и совесть иметь, и вообще, три ночи, и они все занятые люди. В результате в гостиной осталось человек семь, включая Мердока и миссис Ливингстон. Совместными усилиями им удалось уговорить упорную старушку делать уже, что ей говорит специально вызванный экзорцист, и решить эту проблему раз и навсегда. — Я считаю, что это скверная идея, — заявила миссис Ливингстон, с независимым видом садясь за стол. — Мой муж такого бы не одобрил. Мердок вместе с хвостатой девушкой (Амалия, ее звали Амалия) откопали в кладовке свечи, а в буфете — старенькое блюдце, на котором нарисовали стрелку. Он по-быстрому начертил доску для спиритических сеансов на листе цветного картона веселенького розового цвета, который им выделила миссис Уайлд, мать очаровательной девочки пяти лет. Наконец, все было расставлено в нужном порядке, свечи зажжены, и они уселись за стол. Мердок прокашлялся. — Явись на мой зов... — начал Мердок, накрыв ладонью руку миссис Ливингстон. — У тебя кровь идет, — чопорно заметила она. Мердок раздраженно дернул локтем, покосившись на длинную царапину на руке, и с нажимом продолжил: — Явись на мой зов, дух мистера Ливингстона. — Ну это уже ни в какие ворота! — воскликнула миссис Ливингстон. Все возмущенно на нее зашикали. — Явись на мой зов, дух мистера Ливингстона, — монотонно повторил Мердок, сжимая костлявую ладонь его крайне возмущенной вдовы. — Мой муж... — Явись на мой зов, дух мистера Ливингстона! — рявкнул Мердок, перекрывая голос миссис Ливингстон. Огоньки свечей затрепетали. — Здесь ли ты, дух? Ответь! Все затаили дыхание. — Ну конечно же нет, — сказала миссис Ливингстон через некоторое время. — Что за ерунда, Алан. Мой муж никогда... Блюдце очень медленно и нерешительно сдвинулось на небрежно выведенное: «Да». Мердок выдохнул и строго призвал всех к молчанию. — Здравствуй, дух, — вежливо поздоровался он. — Вы — мистер Ливингстон, покойный муж этой почтенной дамы? Блюдце дернулось на слове «Да» еще раз. — Позвольте задать вам несколько вопросов, — начал Мердок, но был беспардонно перебит. — Я не понимаю! — жалобно воскликнула миссис Ливингстон. — Мой муж никогда не стал бы так поступать! Пугать моих гостей! Быть нечестивым призраком! Что за чушь! Мердок закатил глаза и чуть не упустил момент, когда блюдце сдвинулось с места. — «И», — прочитал он. — «Е». «С». «Л». «И если уж о смерти нашей речи, какое право улыбаться будет у меня?» Достаточно веское доказательство, вздорная вы старушенция? Свеча, стоявшая к Мердоку ближе всего, упала, больно лизнув пламенем его ладонь. Мердок чертыхнулся. — Роберт! — строго прикрикнула миссис Ливингстон — абсолютно автоматически. — Не смей обижать бедного мальчика! — Я сам виноват, — проворчал Мердок, приводя все в порядок — насколько он вообще мог, не расцепляя рук. — Извините, никого не хотел обидеть. — Роберт, — со страданием в голосе сказала миссис Ливингстон, — зачем все это? Разве ты не должен был дожидаться меня по ту сторону Завесы? Предстать перед Страшным Судом вместе? — Великий Мелитэйн, что за языческие предрассудки, — тихим шепотом сказала сидящая рядом Амалия. Мердок пожал плечами. — Не все мертвые могут упокоиться, — сказал он. — Незавершенные дела, привязанности, стремления. Например, любовь. Не будьте так строги, миссис Ливингстон. Кажется, ее сердце немного дрогнуло, к тому же, что блюдце вывело виноватое «извини». — Но пугать моих постояльцев! Что за глупые шутки, Роберт! Взгляд Мердока опустился к блюдцу. — «Наша спальня», — прочитал он. — Восклицательный знак, чтоб вы знали. — Она слишком большая для меня одной! Если тебя это так задевало, мог бы просто сказать! — Стоп-стоп-стоп, мадам, — прервал ее Мердок. — Буквально пятнадцать минут назад вы были решительно настроены против всяческих призраков. Да черт возьми, вы совсем запугали своего бедного покойного мужа своим полным неприятием не-живых! Что ему еще осталось делать. — А что ты устроил сегодня?! Ты все разнес! Чуть не пришиб бедного мальчика! — Никто бы меня не пришиб, — недовольно заявил бедный мальчик, но на него не обратили никакого внимания. Огоньки свечей вновь затрепетали и вытянулись, некоторые с шипением погасли. Стол задрожал, и блюдце заходило ходуном. Нелишним было бы сказать, что все присутствующие ощутили пробирающий до костей ветерок. — «Мистер Эдвардс», — прочитала Амалия вместо безмолвного Мердока. — Вопросительный знак. Восклицательный знак. Оп-ля. — Мы все умрем, — кратко резюмировал сидящий напротив Мердока бородатый джентльмен под мелодичный звон разбивающихся стаканов. В гнетущей тишине, предвещающей что-то очень, очень плохое, раздалось звонкое хихиканье миссис Ливингстон и отрывистый смех Мердока. — Совсем поехали, — оценил ситуацию бородатый джентльмен. — Роберт, дорогой, — нежно сказала миссис Ливингстон. — Нет никакого мистера Эдвардса. Это Алан. Я его выдумала, чтобы без подозрений пригласить к нам экзорциста. — Ой, — раздался бесплотный голос. — «Ой», — передразнил его Мердок. — Я же говорил, что это была глупая затея. Сворачиваем лавочку, наш мистер Ливингстон отлично говорит вслух, просто стесняется. Идите и решите уже свои семейные проблемы, а мы пойдем спать. А нет, стоп, сначала вы мне заплатите, а потом мы пойдем спать. — Хорошо, — вздохнул голос и проявился в полупрозрачного старичка в очках. — Как-то неудобно вышло. На этом все, строго говоря, и закончилось. Ну, почти. — Что это? — скорбно вопросил Мердок. Чарли заглянула ему за плечо. — Фляки, если я не ошибаюсь, — сообщила она после непродолжительного изучения. — Саймон, почему. Почему, Саймон. Почему я нахожу на своей кухне вот это. Зачем. Почему. — Его тут нет, ты в курсе? — Это печальные риторические вопросы, Чарли. Они не требуют нахождения адресата в одной со мной системе координат. Ты же не интересуешься, с кем это разговаривает Саймон, когда говорит: «О боже, за что»? — С господом, я полагаю. — Бог умер, — возвестил Мердок. — Давай же покончим с этой иллюзией. Лучше скажи, как думаешь, что он пытается сообщить мне этими, не побоюсь этого слова, блюдами национальной кухни? Может, это тайный шифр? Может, наш Саймон в опасности? — Я думаю, — поразмыслив, ответила Чарли, — что он намекает тебе на то, чтобы ты готовил сам. И утекла в щель под дверью. Мердок осторожно переставил кастрюлю подальше и потянулся к телефону. — Добрый день, — сказал надтреснутый голос в телефонной трубке. — Просто хотел узнать, не привели ли ваши выдуманные любовные похождения к еще одной истерике вашего покойного мужа. — Это очень мило с твоей стороны, Алан, — сказала миссис Ливингстон. — У нас все хорошо, спасибо. — Просто на моей репутации плохо скажется, если он пришьет вас в порыве ревности. Миссис Ливингстон фыркнула. — Если ты беспокоишься, Алан, — сказала она, — ты просто можешь спросить. Или зайти на обед. — Ни за кого я не беспокоюсь, — запротестовал Мердок и покосился на сиротливую кастрюлю. — Хм, — сказал он. — Вы готовите некий бигос? — Впервые слышу. — А, гм, «фляки»? — Звучит ужасающе. — Никаких блюд восточно-европейской кухни? — Только если ты очень хочешь. — Нет, нет, — поспешно возразил Мердок. — Ну, ладно. В таком случае я зайду. Открывайте сайты знакомств только из интернет-клуба. Пока. Перед уходом Мердок вылил суп в унитаз — просто в знак протеста.