<right>Я — монстр. В моём сердце таится зло. Я причиняю боль всем, кого люблю. Я собственник. Я всегда ошибаюсь и забываю, каким был до этого. Я делаю вещи, зная, что это неправильно, но всё таки такой я. Я упрямый и эгоистичный. Я беру то, что хочу, даже если не заслуживаю этого. Я разрушу твои стены , камень за камнем, а затем вырву душу из твоей груди. Мне не за что бороться. Я подонок с холодным сердцем.
</right>***
Зина лежит на земле и издает дикий вой, с её лица текла кровь, а Маргарита стояла рядом и смотрела на нее взглядом полного безумия. В нем не было жалости и сожаления, она смотрела так, будто хотела убить ее у всех на глазах. Как волчица смотрит на добычу, перед тем как растерзать ее в клочья. Доли секунд мне понадобились, чтобы понять, что здесь происходит. Еще десять секунд, чтобы отреагировать и две секунды на удар. Рита упала на землю и даже не попыталась мне ответить. Как она посмела? Никому нельзя трогать мать моих детей, за все пятнадцать лет совместной жизни с Зиной, я поднял на нее руку всего один раз. Один раз. — Кто был зачинщиком, я разберусь позже! — Я взял Зину на руки и потащил в машину, ей явно нужно выспаться, перегаром несло за километр. На протяжении всей дороги она кричала разные вещи, какой я козел и какая она несчастная. Как же мне было плевать на нее. Зайдя в дом, я кинул её на диван. Мне нужно выпить. — Убери от меня руки! Ты — скотина! Не прикасайся ко мне! Я заберу детей, и мы уедем. — Виски из бара невольно полетели в стенку. Я подошел к ней и ударил ее. Ей нужно было придти в себя. Девушки такие истеричные существа, их трудно привести в себя и труднее успокоить. Я схватил ее и повел в ванную, ледяная вода наполнила мою ладонь. — Приди в себя! — Я откинул ее, Зина отлетела в противоположную сторону ванной. — Ты уедешь, моя дорогая, уедешь, но одна! Без детей! Собирай свои вещи! Красавчик! — Красавчик забежал в дом и ждал моих указаний. — Собери её вещи, мы разводимся!***
Как обычно утром я отправился к маме, чтобы рассказать ей новости. Разводу с Зинаидой она обрадовалась, но прочитала лекции о детях, но для меня у нее были другие новости. — Доярку новую наняла из Кирилловки, в интернате сейчас девочек профессии обучает. — Говорила она пока занималась утреней пробежкой на тренажере. — Что за доярка? — Поинтересовался я. — А ты мать не перебивай, слушай, когда говорят, таким манерам я тебя учила? — Мама грозно посмотрела на меня. — Извини, мам. — Дочку свою ищет, пропала две недели назад. Светлана Горобец, может, знаешь такую? — Всех интернатовских девчонок я, конечно, не знал, но ее помнил. Ей удалось сбежать в ту ночь, и кто знает, где она сейчас. — Нет, мне нет до них дела. Если не ошибаюсь, то вся станица была обклеена объявлениями о пропаже. — У нас круглый год станица этим обклеена. Ладно, нужно готовиться, скоро храм открывать, а я себя еще в порядок не привела, а ты иди с отрожками разбирайся, а то расповадились совсем.***
Горобец первый раз я встретил у Киреева на работе. Мы с Серегой решили выпить в честь моей холостой жизни, когда дядя привел туда её. Она была как запуганная собачка, которая ищет теплого угла и естественно Сережа не упустил такой шанс. — Погоди, ты, куда девушку уводишь! — С ухмылкой произнес я. — Людке скажешь, что всю ночь сидели здесь. Коль, ты понял, всю ночь? — Последние слова он повторил по слогам и вышел за дверь. — Дядь Володь, кто это? — Любовница твоего Сереги. — Погоди, я всех его любовниц знаю на перечет. — Хватит болтать, наливай!***
C Маргаритой мы не разговаривали уже несколько дней. Она не похожа на всех, за всю свою жизнь я не встречал таких женщин. Она сильная? Она пытается казаться сильной, но это не так, в её омуте все намного сложнее. Когда я вижу ее глаза, мне вновь хочется жить, я хочу проводить каждый миг с запахом ее волос и нежной кожей, но еще больше я хочу причинить ей боль. Я хочу увидеть ее слезы, попробовать кровь на ее губах, услышать крики ее сердца и целовать. Искусывать ее губы, но при этом любить до безумия. Мне нужно отомстить за нее. Никто больше не посмеет тронуть ее кроме меня, только я могу сделать ей больно, только я могу ее любить. Она теперь моя, хотя еще и не подозревает об этом. — Геныч, поехали в Алексеевку к отцу Маргариты. — Коль, ты уверен? — Возмутился Киреев. — Поехали, я сказал! Это был не дом, а руины. Даже не представляю, как тут можно жить. Повалившийся забор, облупившиеся краска и все в зарослях. Я поднялся по скрипящим лестницам и постучал в дверь. Тишина. — Хозяева! — Подал я голос, всматриваясь в окна. Опять тишина. Оттолкнув дверь ногой, я зашел в дом. Внутри все казалось точно таким же, как и снаружи. Разбросанные вещи, пыль и грязь. Зайдя в первую попавшиеся комнату, я обнаружил две кровать. Комната была заклеена плакатами и уставлена детскими игрушками. В гостиной я нашел целую коробку со старыми пленочными кассетами, видимо их очень часто пересматривали. « — Маргарита, помаши папе ручкой! — На экране стояла маленькая девочка, вся насупившиеся и хмурая. — Ну, Маргарита! Смотри, Валерия машет! — Мужчина за кадром пытался подбодрить свою маленькую дочку.» « — Нельзя бить девочек! Это не красиво! — На следующей кассете мужчина ругал всю ту же маленькую девочку. — Валерия, прекрати снимать! — Девочка была уже значительно старше, лет семи. — Но папа, она обзывала Леру! — Так сказала бы мне, я бы разобрался. — Я сама могу защитить сестру! — С этими словами Маргарита убежала в комнату. » — Кто ты? — Я повернулся, и увидел отцы Маргариты, наставившего на меня ружье. — Кто ты и что тебе нужно? — Я медленно встал с дивана и протянул руку. — Александр Васильевич, я Николай Волков, может, слышали? — Недоверчиво он ответил мне рукопожатием. — Может и слышал, что с того? — Я хотела поговорить на счет Маргариты, вашей дочери. — Видимо он был очень ошарашен моими словами и вновь поднял ружье. — Её нет в живых, так же как и ее сестры. Уходи! — Нет, Вы ошибаетесь, она жива. — Я показал ему фотографию, которую мне привозил Калина. Следующие пятнадцать минут мне пришлось объяснять от куда я её знаю и как у нее дела. — Я не могу поверить. — Он плакал. Трудно видеть слезы такого сильно мужчины. Сколько лет он терялся в догадках и похоронил своих дочерей, хотя одна из них была жива, но не смогла навестить его, не смогла, спаси свою сестру, не смогла и не пыталась. — Рита с самого детства была сильной. Ругал я её постоянно, характер в ней воспитывал. Бывает, Валерию обниму, поцелую, а Риту в угол поставлю, чтобы не расслаблялась. Теперь понимаю, что нельзя так делать, молодой был. Мальчика сильно хотел, а родились две девочки. — Она и вправду очень сильная. — Разные они были, Николай, Валерия платья любила, плакала, если обижали, а Маргарита сдачи давала, да такой сильной. Однажды мальчика палкой избила, слово ей не то сказал. Сорванцом она росла, стрельбе учил с детства и ведь научил, в цель попадала всегда. Петь очень любила, до сих пор ее гитара стоит. — Он поставил кассету. На экране появилась темная девочка подросток. — Послушай, как пела. — Голос завораживал, я сразу вспомнил её глаза наполненные яростью. — Когда мне сказали, что их убили, не поверил, как такая сильная девчонка не смогла дать отпор? Я ведь душу в нее вкладывал, на бокс водил, хотел, чтобы сила в ней была, а оно вон как. — Слеза покатилась по его щеке. — Я обещаю, что приведу ее Вам. — Я встал с дивана. — Подремонтируйте дом к ее приезду.